Последняя тысяча километров
Солсбери по своему внешнему облику весьма напоминал какой-нибудь американский город. На следующее утро мы полетели в Йоханнесбург. Он находится примерно в тысяче километров от Солсбери. Еще издалека мы узнали его по громадным насыпям шлака, состоявшего из гранитной пыли и щебня, протянувшихся по линии восток – запад более чем на 30 километров от города. Это были следы разработок золотоносных месторождений. Пролетев над южноафриканской столицей Преторией, весьма красивым городом, утопающим в зелени, мы после четырехчасового перелета приземлились в большом современном аэропорту Йоханнесбурга, который мог выдержать сравнение с лучшими аэропортами Европы.
Перед залом ожидания нас встречала толпа из более чем сотни людей. Мы были потрясены столь пышным приемом, сопровождавшимся многочисленными приветственными речами и букетами цветов. За все время нашего путешествия я никому не рассказывал, что я личный пилот Гитлера. После того как я произнес несколько слов благодарности в ответ, я спросил у собравшихся, откуда они узнали о нашем прибытии. Как выяснилось, германский министр иностранных дел фон Риббентроп прислал сообщение об этом в германское посольство, в котором среди прочего содержалась также просьба, чтобы я был встречен на должном уровне. Позднее я выяснил, что все это было сделано по приказу Гитлера.
После того как я покинул самолет, многие из живущих там немцев стали приглашать нас к себе в гости. Там были представители наиболее крупных германских фирм, таких как «AEG», «Сименс», «ИГ-Фарбен», присутствовали также немецкие инженеры, работавшие на золотых шахтах. Поскольку мы не хотели отдавать предпочтение кому-либо одному, то решили, что остановимся в отеле и в течение девяти дней, остававшихся до отплытия нашего парохода, будем совершать визиты к каждому из них.
На второй день нашего пребывания в Йоханнесбурге я выступал перед собранием немецких иммигрантов, рассказывая им о событиях в Германии. Было около пятисот человек. Незадолго до окончания встречи ко мне подошел капитан учебного судна «Шлезвиг-Гольштейн», его сопровождали несколько офицеров и членов команды. Они сказали, что их пригласили осмотреть золотые копи и что они будут рады, если я к ним присоединюсь. Я принял предложение.
На следующий день в девять утра мы спустились двумя группами на глубину 2 тысячи метров. Экскурсию проводил немецкий инженер, который подробно нам все пояснил. Несмотря на то что в шахты вентиляторами постоянно закачивался свежий воздух, там стояла невыносимая жара – градусов 50. Полуголые африканцы бурили отверстия, в которые закладывалась взрывчатка. С ее помощью удаляли слой гранита. Все было точно так же, как и в любой другой шахте. Мы с радостью выбрались из этой духоты на свежий воздух. В течение определенного количества дней добытый камень перемалывался в порошок на специальных жерновах. Затем он промывался в гигантских ваннах, после чего добытое золото очищалось от примесей в плавильных печах. В результате этой трудоемкой работы получались небольшие золотые слитки весом примерно 50 килограммов каждый и размером не больше обыкновенного кирпича. Я видел подобные слитки и ранее, поскольку во время моей работы в «Люфтханзе» мы часто их перевозили из Швейцарии в Вену или из Англии в Германию.
Моряк приводит англичан в замешательство
Золотые слитки были сложены в комнате. Сопровождавший нас англичанин казался вполне уверенным в себе, когда предложил любой из этих слитков тому, кто сможет его поднять пальцами одной руки. Мы все попытались, но с особым энтузиазмом к этой затее отнеслись моряки. Поскольку я был достаточно силен, я также предпринял подобную попытку, однако без особого успеха, впрочем, как и все остальные. Скользкий слиток невозможно поднять пальцами только одной руки.
Одним из последних, решившихся испытать свою удачу, стал некий моряк. У этого человека ростом под сто девяносто пальцы были громадной величины. Он смог поднять золотой слиток и пронести его вокруг комнаты. Сделав это, он воскликнул с гордостью: «Теперь эта вещь принадлежит нам! Теперь эта вещь принадлежит нам!» Англичанин побледнел. Капитан «Шлезвиг-Гольштейна» приказал своему моряку положить слиток обратно. Сопровождающий вздохнул с облегчением, когда слиток очутился на прежнем месте. Он поведал нам, что много, очень много людей прошли через эту комнату и многие из них пытались поднять слиток, но ранее это никому сделать не удавалось.
Во время завтрака мы поинтересовались, сколько золота было здесь добыто. Оказалось, что с начала только этого года стоимость добытого золота достигала примерно 600 миллионов германских марок.
Миролюбивые львы в национальном парке Крюгера
Наши соотечественники горячо убеждали нас посетить национальный парк Крюгера. Это был уголок дикой природы, по своим размерам равный примерно территории Баварии. Там содержали диких животных, водившихся в Африке, причем они жили в своих естественных условиях. В парке запрещен отстрел животных. Герр Фогель, представитель фирмы «Сименс», вызвался отвезти нас туда на двух автомобилях. В ту сторону шло прекрасное 300-километровое шоссе, и мы прибыли к воротам парка ближе к вечеру.
Стоянки, каждая из которых состояла из примерно двадцати хижин того же типа, в которых живут туземцы, располагались среди дикой природы. Внутри хижин стояли раскладные железные кровати, на которых можно скоротать ночь. В маленьком ресторанчике подавались напитки и еда. Однако обычно путешественники везли запасы провизии с собой и еду готовили на открытом воздухе, где-нибудь по дороге.
Проведя ночь в одной из маленьких хижин, мы поднялись очень рано. И спросили смотрителя, где мы быстрее всего сможем найти львов. Это было мое самое заветное желание. «Вы их увидите очень скоро, – ответил он. – Сегодня я слышал их рычание, доносившееся с запада. Я думаю, вы их увидите примерно через десять минут езды. Вы сможете их снимать в течение двадцати минут. Животные относительно спокойные, потому что у них достаточно еды. Если вы их разозлите, они могут напасть. Однако ничего подобного никогда ранее не случалось».
Мы отправились в путь, пробираясь на машине сквозь густую траву, мимо зарослей кустарников, напоминавших лесной орех, растущий у нас на родине, и выдававшихся из земли камней. Внезапно мы заметили впереди льва, примерно в 40 метрах от нас, – величественное животное, крупнее которого я ранее не встречал. Он лежал на траве, и казалось, что спит. Наша машина притормозила, и я начал его фотографировать. Лев не двигался, даже когда я закричал на него. Я попросил нашего хозяина протрубить в рог, чтобы пробудить льва от спячки. Когда позднее, уже находясь дома, я показывал фотографии неподвижного льва своим знакомым, они высказывали подозрения, что на самом деле это было всего лишь чучело льва, а сам я отъявленный хвастун. Даже звук рога не пробудил льва от сладкой дремы. Я выпрыгнул из машины и направился к нему, но тут же услышал крик своей жены: «Ганс, быстро назад!» Я обернулся и увидел львицу с двумя детенышами примерно в 5 метрах от машины. Сделав несколько громадных прыжков, я оказался внутри машины. Львица не обратила на нас никакого внимания, пройдя всего в полутора метрах. За ней семенили два детеныша, словно сошедшие с картинок. Когда эта компания достигла своего мужского собрата, он посмотрел на них, затем поднялся и последовал за ними – фантастическая картинка. Эта четверка направилась прямо на нас и прошла между двумя нашими машинами, расстояние между которыми было не более 3 метров. Причем все выглядело так, будто для них это вполне привычное дело. Я снимал их на свою кинокамеру, пока они не исчезли в кустах.
Я попросил герра Фогеля последовать за ними на небольшом расстоянии, но нам так и не довелось вновь увидеть львицу. Лев бежал примерно в 200 метрах от нас по направлению к вершине холма. Там лежали другие львы, к которым он и присоединился. Трое из них спустились в долину, не обратив никакого внимания на нас. Они уже позавтракали и были вполне сыты. Позднее мы обнаружили остатки их трапезы. Они полакомились несколькими антилопами гну, которые обитали здесь же, в парке Крюгера. Естественно, мне удалось сделать великолепные кадры.
Нам довелось увидеть и много других животных: зебр, полосатых оленей, антилоп и африканских лисиц. Труднее всего было снимать обезьян. Сотни их висели на фруктовых деревьях, но, как только я доставал камеру, они тут же поднимали ужасный крик и убегали. Очевидно, полагали, что я собираюсь стрелять.
Посещение парка Крюгера произвело на меня сильное впечатление. Южно-Африканский Союз воздвиг сам себе нерукотворный памятник. Любой, кто это видел, согласится со мной. Позднее этой же ночью мы вернулись в Йоханнесбург.
Бело-голубой экспресс класса люкс до Кейптауна
