внутренне, то хотя бы измениться внешне. А вот это… сажать, не пускать, и вообще вытаптывать… это от глупости и дурной активности.
Интервью продолжалось почти два часа, в течение которых Клара Туманова, спрашивала обо всём, обойдя лишь тему многочисленных подруг Владимира. Телевидение ещё не опустилось до подобных высот, и частное, а тем более интимное было под запретом.
Зато много вопросов касалось будущих проектов, и Владимир как мог уклончиво отвечал, не желая облегчать жизнь конкурентам, а иногда выдавал откровенную дезинформацию, чтобы его недоброжелатели побегали.
Когда всё закончилось, гулянка в ресторане только набирала обороты, но не чувствуя никакого желания соревноваться с сибиряками в потреблении алкоголя, Владимир вызвал такси, и дождавшись машины, плюхнулся на заднее сидение.
— В гостиницу Уральские Звёзды, пожалуйста.
— Сделаем! — Водитель кивнул, и уже собирался ехать, когда дверь распахнулась, и в салон плюхнулась Клара Туманова.
— Хочу задать ещё пару вопросов. — Пояснила она. — Личного характера. — Она чуть наклонила голову и так улыбнулась, что Владимир только вздохнул.
— Поехали.
Глава 14
Смелость не свойство души, а проявление живости разума, и крайняя степень любопытства.
Викентий Арсеньевич Хабаров Заместитель командующего Егерским Корпусом.
Вот уже вторую неделю в Государственной Думе кипят нешуточные страсти, посвящённые совместному проекту фракции коммунистов, монархистов и конституционных демократов, посвящённых внесении поправок в Семейный Кодекс, и другие законодательные акты, для того, чтобы многожёнство в России, стало нормой.
Те, кто ещё недавно называли этот проект популистским и предрекали ему крах уже в первом чтении, были поражены, тем, что большинство партий и фракций, признало необходимость закона, но внесли в него столь много правок, что это стало поводом для самой ожесточённой дискуссии, со времён принятия закона о лишении гражданства.
Московская сплетница 21 сентября 1963 года.
Ровное гудение турбин, убаюкивало, и Владимир спавший за последнюю неделю совсем немного, отдыхал, не прислушиваясь к шуму.
Клара оказалась не любительницей плотских утех, а вполне профессионалкой, отдаваясь словно в последний раз, и с таким жаром, что пришлось открывать окна в стылую уральскую осень.
А после, круговерть подготовки к одиночному рейду, заслонила собой даже такие яркие встречи. Броня, оружие, накопители и аварийные оповещатели. Сибиряки сделали всё, экипировав Соколова по первому классу, а кое-где и выше, отдав, например, музейный экспонат — совершенный кристалл берилла размером в ладонь, куда закачали почти десять миллионов эрг.
Дай им волю, и Владимир полетел бы в тяжёлой броне, предназначенной для деактивации высоконасыщенных узоров, но Соколов сделал всё по-своему, надев только лёгкую защиту, производимую «Гипербореей», а из оружия взяв лишь автомат, с пятью магазинами, и то на всякий случай.
Самолёт вертикального взлёта-посадки, довёз его до самого края Ничейных Земель, откуда до центра было всего километров двести.
В качестве транспорта, он взял внедорожный мотоцикл собираясь прорваться как можно глубже, а там как повезёт.
Несмотря на холод, на Ничейных землях, всегда было тепло и влажно, так что пока Соколов готовился отправиться в путь, даже слегка вспотел. Махнув рукой пилотам, чтобы улетали, оседлал мотоцикл, и газанув, отпустил сцепление.
Сверхнадёжный армейский байк, ишимского завода, прозванный за аббревиатуру ИШЗ «Ишачком» резво принял с места, и мягкая трава зашуршала под колёсами. На краю аномалии обычно ничего опасного не водилось. Но это не касалось столь старой территории, где творилось непонятно что. Кадры аэрофотосъёмки показывали скопления монстров повсеместно, включая границы, и самыми безопасными тварями бегали монстры восьмого уровня. К счастью коты, уже вымахавшие в рост человека, рвали всю эту живность как-то походя, останавливаясь только для того, чтобы сожрать очередное ядро.
Поэтому первые полсотни километров Владимир проехал не торопясь, со средней скоростью в двадцать километров в час, но и не останавливаясь.
Первая остановка случилась, когда навстречу выбежало стадо мышехряков, мутировавших до какого-то адового состояния, когда они стали похожи на буйволов с мышиной пастью, и маленькими ногами. Навскидку твари оказались где-то двадцатого уровня, и Соколов уже хотел раскатать их, когда в стадо, сбоку ударил клин из котов. Выглядело это словно яркий промельк, и взрыв плоти, разметавший мясо и кости словно взрывом.
— Хренассе. — Соколов покачал головой, глядя как из месива, в которое превратились два десятка монстров, коты, осторожно когтем выкатывают ядра чисто-голубого цвета. — Ну и чего вы на меня смотрите, как Ильич на буржуазию? Жрите, что добыли.
— Ты точно не будешь? — Удивился Белый.
— Да этого добра ещё столько будет, что охренеем от изжоги. — Произнёс Владимир. Ешьте быстрее. А то впереди ещё два таких же стада, и одно покрупнее.
Ещё полсотни километров, коты бились с тварями, постепенно растущими в уровнях, и в какой-то момент, Владимир вступил в бой, пуская над головами фамильяров «огненное лезвие», рассёкшее всё стадо носорогоподобных существ высотой в пять метров, вдоль, словно булку. И сразу же без паузы ударил по стае летающих чудовищ, разметав всю кучу, в клочья.
Ядра от летучих сожрали коты, а то, что досталось от носорогов, собрал Владимир. Двадцать пятый уровень, коты ещё поглотить не могли, без риска развоплотиться.
Ещё через десять километров, мотоцикл пришлось оставить, и двинуться пешком, потому как монстров стало ну очень густо, а уровни возросли до тридцатого, и уверенно ползли вверх.
До эпицентра оставалось ещё километров пятьдесят, когда им попалась удобная ложбинка, без растительности, и живности в глубине, и Соколов скомандовал привал.
Котам отдых не требовался, чего не сказать о человеке, который за последние полчаса только и делал что кидался высокоуровневыми узорами, от миллиона эрг и выше.
Привалившись к тёплому брюху Серебряного, Владимир расстегнул крутку, чуть охлаждая тело, когда из распахнутого ворота, вылезла глазастая голова, покрытая золотыми перьями с ярко-алым отливом.
— Ну вылезай, раз уж проявился. — Владимир совсем откинул нагрудник, и расстегнул куртку, наблюдая как птиц выскальзывает из-за ворота, распахивая крылья, от которых сразу сыпануло искрами.
Серебряный недовольно взревел, и птиц смешно вытянул голову, и что-то коротко прошипел, словно извиняясь, затем посмотрел на Владимира.
— Давай. Рассказывай. Что умеешь, и нахрена ты мне вообще нужен.
— Отпустишь? — Огненная птица, семеня лапками подбежала ближе, и склонив голову посмотрела на Соколова.
— Лети. — Владимир внимательно скользнул глазами по небу, и оглянулся вокруг, смотря не подбираются ли твари.
— Я очень сильный дух. И ты меня просто так отпускаешь?
— Всё. Некогда мне тут с тобой лясы точить. — Соколов застегнул куртку, вернул броню на
