– Каким он был учителем? – спросила Ханнелоре.
Бюффел ждал этого вопроса. Теперь он знал, какова цель их визита.
– Я думал, что такие дела теряют силу за давностью лет.
Ван-Ин и Ханнелоре посмотрели на учителя озадаченно.
– Какие дела, господин Бюффел?
Пожилой мужчина выпустил в комнату густое облако дыма. Таким образом, ему не надо было смотреть своим посетителям прямо в глаза.
– В те времена случалось чаще, что учитель переступал границы допустимой симпатии.
Ван-Ин уже слышал раньше немало определений педофилии, но в эвфемизме, который употребил Бюффел, почти слышалось хорошее отношение к детям.
– Его за это осудили? – холодно спросила Ханнелоре.
Учитель Бюффел вздохнул. Эта женщина была слишком молодой, чтобы знать, как такого рода скандалы улаживались в прежние времена.
– Лодевейк преподавал в католической школе. Пастор успокоил родителей, и прокуратура прекратила дело. Так это происходило в те времена.
Ван-Ин кивнул. Когда он учился, в каждой школе был собственный «поглаживатель бедер».
– Вы еще помните имена детей, к которым Вандале питал чрезмерную симпатию?
Пожилой мужчина снова вздохнул.
– Возможно, Провост, Брэйс и Артс?
Бюффел отложил в сторону свою трубку и сознательно рассеял дымовую завесу.
– Я прочитал статью в газете, – вместо ответа, мрачно сказал он.
– Вы думаете, что Лодевейк Вандале убил Провоста? – спросила Ханнелоре.
Этот вопрос привел Бюффела в замешательство.
– Все-таки вы пришли за этим, – сказал он с отчаянием в глазах.
Ван-Ин погасил сигарету. Старик мог быть и прав. В специальной литературе он кое-что об этом читал. По всей видимости, связь между педофилом и жертвой остается на всю жизнь. В Америке были известны случаи, когда педофилы убивали своих воспитанников больше чем через двадцать лет с момента насилия, и чаще всего по банальной причине. Предпосылкой для этого было то, что педофил и воспитанник оставались друзьями. Несмотря на то что о сексуальном контакте речь больше не шла, педофил тем не менее пытался психически привязать к себе своего теперь уже взрослого друга. Это обеспечивало его двумя источниками удовольствия. Если его воспитанник вступал в брак, педофил чувствовал свое превосходство над его супругом, которого он рассматривал как второй сорт. Более того, он знал, что, если у пары появятся дети, у него будет наиболее выгодное положение, чтобы в качестве друга семьи отважиться на еще один шанс.
– У Провоста были дети?
Ханнелоре, не понимая, посмотрела на Ван-Ина.
– Сын и две дочери. А почему вы спрашиваете? Вы же не думаете, что Вандале убил Провоста, чтобы получить возможность забавляться с его детьми?
Ван-Ин закурил еще одну сигарету. Собственно говоря, он не очень хорошо представлял, как Вандале удалось справиться с Провостом и надеть на него наручники. И потом была еще пытка. Или Вандале был не только педофилом, но еще и садистом?
– Боюсь, мы в тупике, Ханне.
– Вы не хотите чашечку чая? – вдруг предложил Бюффел дружелюбно.
– Нет, спасибо, – решительно ответила Ханнелоре.
Она не оставила Ван-Ину времени предложить альтернативный напиток. Она хотела проработать это дело до мелочей. Ведь Линда клятвенно заверила ее, что Бюффел сможет им помочь.
– Было ли еще известно о каких-нибудь случаях… чрезмерной симпатии, господин Бюффел?
Учитель отрицательно помотал головой. После шумихи вокруг дела Провоста Вандале сменил место охоты. Он устроился на должность советника в местном отделе медицинского страхования. Таким образом, во время каникул он мог заниматься мальчиками девяти-двенадцати лет.
– В любом случае больше не в нашей школе.
Ханнелоре не дала себя обескуражить:
– Тогда что-нибудь другое?
– Что вы имеете в виду?
– Вы помните что-нибудь другое о Провосте, Брэйсе и Артсе?
– С этими детьми было нелегко.
– В каком отношении?
Бюффел колебался. Как и многие другие коллеги, он в то время был уверен, что учитель – это самая прекрасная профессия в мире. Практика быстро доказала обратное. Дети оказались маленькими монстрами, которые завидовали друг другу во всем.
– Я преподавал более сорока лет, – сказал он осторожно. – За это время человеку доводится кое-что повидать. Дети иногда ведут себя как дикие звери, и были моменты, когда…
– Вам хотелось одного из них стукнуть головой о стену, – любезно добавил Ван-Ин. – Вы питали такие же чувства к Провосту, Брэйсу и Артсу?
Бюффел почувствовал, как у него по спине побежали мурашки, когда он снова вспомнил об этом происшествии.
– Однажды они зашли слишком далеко, – сказал он, сбавив тон. – Было лето 1966 года. Во время каникул дети могли два раза в неделю приходить в школу поиграть после обеда. Это устраивало родителей, и, кроме того, у школы был большой сад. По сути дела, это было что-то наподобие густой чащи, где ребята могли резвиться, сколько душе угодно. Как раз в тот полдень за ними присматривал я. Мы с коллегами договорились о посменном дежурстве. Каждому доставалось четыре раза по полдня. Нам это, разумеется, не оплачивали.
«Старые добрые времена», – подумал Ван-Ин.
Бюффел снова взял свою трубку. Когда он набивал ее табаком, его руки дрожали. Ван-Ин дал старому учителю прикурить.
– Провост, Брэйс и Артс всегда были в гуще событий, – продолжил Бюффел. – Они представляли собой триумвират. Я знал, что с них глаз нельзя было спускать, потому что эта тройка славилась грубыми играми. Но в тот полдень все, казалось, шло спокойно. Я чувствовал себя немного утомленным. Вы должны знать, что в обед мы с женой выпили пару бокалов вина, чтобы отпраздновать пятнадцатую годовщину свадьбы.
Бюффелу явно было тяжело. Его щеки окаменели, отчего мундштук трубки встал под углом в пятнадцать градусов.
– Продолжайте, господин Бюффел, – подбодрила его Ханнелоре с улыбкой.
– Внезапно меня растормошил один из новых учеников. – Бюффел яростно вытащил трубку. – Как же его звали?
– Не беспокойтесь, господин Бюффел. Потом вспомните. – Ханнелоре сидела на краешке стула.
– Как бы то ни было, он и его брат были еще только пару месяцев в моем классе. «Учитель, учитель», – услышал я, как кричит малыш. Они… Дирк… да, это имя я помню. – Лицо Бюффела просияло. – «Они убивают Дирка». Мне не пришлось долго думать, кого он имел в виду под словом «они».
– Провост, Брэйс и Артс, – совершенно излишне отметил Ван-Ин.
Бюффел кивнул. Казалось, пожилой мужчина заново ярко переживает эту сцену. Его влажные глаза пристально смотрели в витражные окна.
Ханнелоре показала жестом, чтобы Ван-Ин сидел тихо. Его вмешательство нарушило концентрацию учителя.
– Дирк и Дани Десмедт, – сказал вдруг Бюффел, нахмурив брови. – Они были близнецами. Если я не ошибаюсь, они были из Руселаре. Их отец нашел работу в Зеебрюгге, и поэтому они переехали в Брюгге.
– Вы только что говорили о попытке убийства, господин Бюффел.
– Да, действительно. Мне все еще тяжело.
– Это было так ужасно?
Бюффел глубоко вдохнул:
– Это было чудовищно. Они Дирка раздели и связали. Из его трусов они сделали кляп и засунули его ему в рот.
– Они?
– Провост, Брэйс и Артс.
Бюффел произнес фамилии очень отчетливо. Потом он замолчал. Ван-Ин многозначительно усмехнулся Ханнелоре. На этот раз это была не его вина, что учитель потерял нить разговора.
– Пожалуйста, продолжайте, господин Бюффел.
Старик сглотнул. Он положил свою дымящуюся трубку в пепельницу.
– Провост надел на нос Дирка прищепку. Когда мальчику грозило удушье, он ее снимал. Потом пытка начиналась снова до тех пор, пока Дирк… господи… я переживаю этот кошмар снова и снова. Если бы я был тогда трезв и…
Бюффел заплакал горькими слезами. Ханнелоре достала из сумки бумажный носовой платок. Она встала и утешила бедного старика, он дал себя приласкать, как ребенок.
Ван-Ин закурил сигарету. Он отвел взгляд от неловкой картины. Как это было возможно, что такое запутанное дело раскрылось таким банальным образом? Убийца Провоста выдал себя, повторив ритуал, которому он подвергся, когда был ребенком. Показания Бюффела были истинными. Ведь ни одна газета не упомянула, как Провост был убит. Им теперь надо было только разыскать Дирка и Дани Десмедт, и убийца будет у них в руках.
Ханнелоре настояла на том, чтобы остаться до тех пор, пока Бюффел не справится с эмоциями. Она приготовила чай и согласилась уйти только тогда, когда старый учитель трижды заверил ее, что он в порядке.
– Ты можешь меня потом тоже поздравить, – презрительно заметила Ханнелоре, когда они стояли перед светофором на Эзелпорт. – И не говори теперь, что прокуратура не может успешно завершить расследование.
– Благодаря моему новаторскому способу розыска, – парировал Ван-Ин. – Если бы я мог задержать Линду Артс еще на сутки, я бы тоже это разузнал.
