Орайя пригнулся к столу и продолжил хохотать, в то время, как Кимао не без злости смотрел на него.
— Не вздумай положить на нее свой глаз! — вдруг, заявил зрячий.
Орайя оборвал смех и посмотрел на Кимао.
— Ты в своем уме? Я бы не стал спать с твоей матриати, тем более, что она — сестра Айрин.
— Расскажи это своему члену, который встал на нее, когда Данфейт того захотела.
Орайя склонил голову на бок и улыбнулся.
— Знаешь. А мне эта идея, вдруг, показалась не такой уж и отталкивающей… Айрин выбрала тебя, так почему бы Данфейт не выбрать меня? Или свою матриати хочешь трахать только ты?! В таком случае, определись, что тебе нужно!
Кимао прищурился и посмотрел на брата.
— Вмазать бы тебе…
— Вмажь! — хохотнул Орайя и налил брату виски. — Кстати, как у Данфейт дела?
— Никак, — ответил Кимао и осушил бокал. — Поимела меня и выбросила на помойку…
— А ты проучи ее.
— Проучить?
— Конечно! Отомсти ей, если она унизила тебя. Влияние Эрики может пагубно сказываться на ее представлениях о зрячих вообще и тебе в частности. Дай ей понять, что связь эта никуда не денется, и только благодаря твоей поддержке она сможет выжить среди таких, как мы.
— Говоришь, как преподобный Матье.
— В его нравоучениях есть логика.
— Он сравнивает матриати с овцами, что принадлежат своему пастуху.
— Но, она — принадлежит тебе. Ты — в ответе за нее и ее поступки.
— Как я могу относиться к ней так, когда моя собственная мать всю жизнь зависела от Ри?
— Наш отец, безусловно, не безгрешен, но он позволил твоей матери вырастить и меня, если помнишь. Не позволяй Данфейт заблуждаться. Ты несешь за нее ответственность. Ты — и никто другой. Подумай об этом. Кроме того, пора бы уже и напомнить всем остальным, кто является зрячим Данфейт Белови. Слухи ползут среди курсантов, что ты не станешь защищать ее, если что-нибудь случиться. Сермилли снова начал высказываться по поводу того, где ей место. Если так пойдет и дальше, кто-нибудь может подумать, что она — свободна…
— "Принуждение" в исполнение могу привести только я!
— Я говорю не о "принуждении", Кимао. Ты помнишь историю Ами?
— Она повесилась в туалете.
— После того, как ее изнасиловали пятеро аркаинов в общежитии.
— Зачем вообще ты вспомнил эту проклятую Ами? Она была проституткой, между прочим!
— Кем бы она ни была, они ее изнасиловали.
* * *
Данфейт с Эрикой сняли приличное жилье в одном из спальных районов сектора, и теперь расположились в двухкомнатной квартире, которая, после похода по магазинам, тоже показалась им маленькой.
Когда Данфейт и Эрика объявились, наконец, в Ассоциации, одногруппники встретили их рукоплесканием.
— О нас теперь судачат на каждом углу, — делился новостями Террей. — Видели бы Вы лицо Апри, когда Бронан на одном из занятий заявил ему, что его матриати прекрасно справилась с ролью ходока, вытащив при этом с "поля боя" самого Кимао Кейти. Кстати, Айрин пришла в ужас, когда узнала об этом.
— Кто бы сомневался, — заметила Данфейт.
— А ты как?
— Как видишь, — хмыкнула Дани и показала Террею руку в перчатке.
— Дорого тебе это обошлось.
— Две тысячи акроплей.
— Я не про стоимость новой кожи. Я про сам факт ранения.
— Все живы, это — самое главное.
— Я вчера разговаривал с Кимао.
Дани тут же отвернулась и посмотрела на дверь.
— Мне твое поведение кажется таким же странным, как и ему. После того, как тебя выписали из больницы, ты ни разу не связалась с ним. Ты знаешь, что он приходил к тебе в общежитие?
— Мы там больше не живем.
— Твой зрячий должен был первым узнать об этом, а не последним.
— Террей, я не хочу об этом говорить.
— Мне не понять этого, Данфейт. Ты — открытый человек, все твои эмоции плавают на поверхности, а теперь ты замкнулась и не хочешь выбираться из этой скорлупы. Что случилось с тобой, Дани?
— Что ты знаешь о детях Амира? — произнесла Данфейт и посмотрела на Террея.
— Есть придание о них. Йори должен быть с ним знаком.
— А о Сатрионе что ты знаешь?
— То же, что и все, наверное. Реактор взорвался, и погибла целая планета.
— Почему тебя интересует Сатрион? — спросила Эрика. — Все свободное время ты только и занималась тем, что разыскиваешь информацию о нем в сети.
— Есть у меня причины интересоваться этим. Может, мне поговорить о детях Амира с Йори?
— Поговори, — пожал плечами Террей. — Но я не уверен, что он знает больше об этом, нежели Кимао или Орайя. У Орайи ведь мать погибла на Сатрионе.
— А кем была мать Кимао?
Эрика и Террей непонимающе переглянулись.
— Ну, он мог и не сказать ей об этом… — заметил Террей.
— Его мать была матриати Ри Сиа. Когда Кимо исполнилось два года, Ри закрутил роман с одной из курсанток. Квартли, так, кажется, ее звали. В общем, она стала законной женой Сиа и матерью Орайи. Поэтому, когда братья влюбились в одну женщину — твою сестру — вся Академия замерла в ожидании.
— Хочешь сказать, что они не в ладах друг с другом?
— Нет, так сказать никто не может. Об их взаимоотношениях, честно говоря, нам вообще мало что известно. Но, они держатся друг друга, это точно.
— Очень интересно.
— Согласен. Кстати, ты уже получила приглашение на традиционный ужин курсантов?
— Нет, а что это такое?
— Раз в году Роэли Гвен под эгидой Совета Ассоциации проводит совместный ужин с курсантами. Туда приглашают самых одаренных учеников и тех, в ком Совет заинтересован. Твоя сестра присутствовала на ужине три года подряд. Кимао и Орайя — все пять лет, что учатся здесь.
— Это не значит, что в этом году пригласят и меня.
— Ошибаешься, зрячие приходят вместе со своими матриати.
— А ты? Ты бывал на этих ужинах?
— Четыре раза.
— А ты? — Данфейт обратилась к Эрике.
— В прошлом году Бронана пригласили, но я не пошла.
— Отчего же?
— От того. И в этом году идти не собираюсь, — хмыкнула Эрика и направилась к своему месту в аудитории.
— Ужин состоится через три недели. Пора готовить наряды и изучать этикет, — заметил Террей и похлопал Данфейт по плечу.
— Пока я не получила приглашение — в моих планах ужин не фигурирует.
— О-о, — прошептал Террей перед тем, как в аудитории повисла гробовая тишина.
В дверях показался мужчина средних лет в дорогом костюме зрячего. Данфейт узнала его — это он прилетал пять лет назад на Сайкайрус, он же и обронил ту фразу, что так запомнилась Данфейт.
— Всем доброго дня, — произнес мужчина и поднялся на кафедру.
