— Я только даю команду Макс поискать сведения, но я не могу вмешиваться в ее работу.
Питт поднялся со стула:
— Я ухожу, а вы с Макс разбирайтесь и делайте правильные выводы.
— Мы готовы над этим поработать.
Повернувшись, Питт посмотрел на Макс:
— Всего доброго, Макс. В этом наряде ты выглядишь просто потрясающе.
— Благодарю тебя, Дирк. Ты тоже мне нравишься. Жаль, что наше общение виртуально.
— Никогда не знаешь, Макс, что будет с нами дальше. Может быть, когда-нибудь Хайрем создаст тебе тело.
— Надеюсь на это, мистер Питт, — грустным голосом ответила Макс. — Я так надеюсь на это.
* * *
На окраине международного аэропорта имени Рональда Рейгана находился старый ангар, построенный в тридцатые годы для списанных самолетов. Его металлические стены и крыша были покрыты оранжево-коричневой ржавчиной. Несколько окон забиты досками, краска на двери, когда-то ведущей в контору, облупилась и осыпалась.
Это древнее сооружение возвышалось в конце одной из дорожек для обслуживания аэропорта неподалеку от ворот охраны. Припарковав джип в кустах позади ангара, Питт подошел ко входу. Он посмотрел на камеру безопасности, установленную на деревянном шесте с другой стороны дороги, и убедился, что она перестала вращаться и повернулась прямо на него. Потом набрал в определенной последовательности цифры, подождал, пока изнутри не раздастся щелчок, и повернул медную щеколду. Старая дверь бесшумно распахнулась наружу. Внутри было темно, только из окон, расположенных под крышей ангара, струился слабый свет. Питт включил освещение.
Попав в ангар, посторонний был бы крайне удивлен. Освещенные мощными верхними лампами, на эпоксидном полу стояли в три ряда прекрасно отреставрированные классические автомобили. В одном из рядов выделялся красный спортивный «форд» 1936 года. Он выглядел так же великолепно, как и все остальные машины.
С другой стороны ангара стоял реактивный самолет времен Второй мировой войны и транспортный самолет 1929 года. За ними виднелся пульмановский вагон конца прошлого века, странного вида надстройка на резиновом надувном плоту и эмалированная ванна с приделанным к ней с одного конца лодочным мотором.
Коллекция технических шедевров многое значила для Питта. Они были частью его жизни. Питт заботливо ухаживал за ними, поддерживал в рабочем состоянии, показывал только близким друзьям. Никто из проезжающих по магистрали в аэропорт Рональда Рейгана и видевших обветшалый самолетный ангар в дальнем конце летных полей не мог предположить, какие раритеты находятся в нем.
Питт закрыл и тщательно запер дверь. Как обычно, когда он возвращался из экспедиций, он вначале осмотрелся. Блестящая краска на автомобилях была покрыта пылью. Питт решил завтра же пройтись по ним мягкой тряпкой и вернуть обычный блеск. Осмотревшись, он поднялся по старинной чугунной винтовой лестнице в свои апартаменты. Они размещались в надстройке над основным этажом напротив дальней стены ангара.
Его жилище было таким же необычным, как и располагавшаяся внизу коллекция. Вся его квартира, включавшая гостиную, ванную, кухню и спальню, была полна предметами, снятыми с затонувших или отданных на переработку старых кораблей. Здесь был огромный деревянный рупор с античной галеры, нактоуз со старого восточного грузового судна, корабельные колокола, бронзовые и медные водолазные шлемы.
Мебель представляла собой мешанину из древностей, поднятых с затонувших судов девятнадцатого века. На низких полках стояли модели кораблей в стеклянных ящиках. На стенах висели рисунки кораблей, выполненные известным художником Ричардом де Россетом.
Ни один уважающий себя дизайнер не потерпел бы такой мешанины.
Приняв душ и побрившись, Питт заказал столик в маленьком французском ресторанчике, расположенном поблизости. Вначале он хотел пригласить Лорен, но, подумав, решил пообедать в одиночестве. Когда он оправится от ран, можно будет и пообщаться. Приятный обед, а потом ночь на его огромной перине из гусиного пуха позволят ему восстановить силы, и тогда, обновленным, он сможет начать новый день.
Одевшись, Питт понял, что у него в запасе есть двадцать минут. Взяв листок бумаги с телефоном Келли, он позвонил ей. Удивляясь, что не сработал автоответчик, после пяти звонков он собирался повесить трубку, но тут она ответила сама:
— Алло.
— Привет, Келли Иген.
Он услышал, как у нее перехватило дыхание.
— Дирк! Ты вернулся.
— Только что вошел и подумал, что нужно позвонить.
— Я рада, что ты это сделал.
— Мне дали несколько дней отпуска. Что ты делаешь?
— Занимаюсь благотворительностью, — ответила Келли. — Я председатель местной организации «Дети-инвалиды». Мы устраиваем авиационный праздник для детей.
— Прости, я боюсь показаться невеждой, но что это за авиационный праздник?
Келли рассмеялась:
— Что-то вроде авиашоу. Люди прилетают в старых самолетах и катают в них детей.
— Ты, наверное, сильно занята.
— Еще как! — ответила она. — Владелец шестидесятилетнего «Дугласа» собирался прокатить детей над Манхэттеном. Но у него что-то случилось с шасси, и он не может принять участие в празднике.
— Где он состоится?
— В Нью-Джерси, на частном аэродроме около города Ингл Клифф. Это недалеко от отцовского дома и лаборатории. — В ее голосе послышалась грусть.
Выйдя на балкон своего жилища, Питт посмотрел вниз на коллекцию старых самолетов. Большой трехмоторный транспортный самолет 1929 года, пожалуй, вполне пригоден.
— Мне кажется, я смогу помочь тебе провести воздушную экскурсию.
— Ты правда можешь? — К Келли вновь вернулось хорошее настроение. — Ты знаешь, где можно достать старый транспортный самолет?
— Когда праздник?
— Через два дня, не считая сегодняшний. Но как ты можешь все устроить за такой короткий срок?
Питт усмехнулся:
— Я знаю человека, который с удовольствием поможет красивой женщине и детям-инвалидам.
22
На следующее утро Питт встал рано, побрился и надел темный деловой костюм. Сэндекер настаивал, чтобы руководители Агентства всегда выглядели представительно. Позавтракав, он сел в машину и направился за реку, в штаб-квартиру НУМА. Как обычно, улицы были забиты, но Питт не спешил. Во время остановок в пробках он собрался с мыслями и составил план на день.
Поставив машину в подземный гараж, Питт поднялся на лифте на четвертый этаж, где находился его кабинет. Из лифта он вышел в коридор, пол которого покрывали мозаичные рисунки знаменитых кораблей. На этаже никого не было — Питт пришел на работу раньше всех.
Войдя в кабинет, Питт снял пальто и повесил его на старомодную вешалку. Проводя большую часть года в экспедициях, он редко работал за столом. Разборка бумаг не относилась к его любимым занятиям. В течение двух часов Питт просматривал почту и изучал планы будущих научных экспедиций НУМА во всех частях света. Как руководитель специальных работ, он изучал все проекты, связанные с океанографией.
Ровно в девять появилась Зерри Почински, секретарь Питта в течение многих лет. Увидев за столом шефа, она влетела в кабинет и поцеловала его в щеку.
— Добро пожаловать. Слышала, тебя нужно поздравлять.
— Ну вот, и ты туда же, — сердито буркнул Питт, хотя был очень рад видеть Зерри.
Когда та начинала работать у Питта, ей было всего двадцать пять и она была свободна. Сейчас она была замужем за вашингтонским лоббистом. У них не было собственных детей, но они усыновили пятерых сирот, поэтому Зерри работала только четыре дня в неделю. Признавая ее организаторские способности, Питт с радостью пошел ей навстречу. Действительно, Зерри всегда опережала его на два шага. Кроме того, она была единственным секретарем, кто еще знал стенографию.
Живая, улыбчивая, с выразительными светло-карими глазами, она обладала острым умом. Все те годы, что ее знал Питт, Зерри носила одну и ту же прическу — золотисто-каштановые локоны, ниспадавшие на плечи. Когда-то они даже флиртовали друг с другом, но Питт всегда следовал неписаному правилу: не заводить служебных романов. Они оставались близкими друзьями, но без романтических отношений.
Обойдя кресло сзади, Зерри обняла Питта:
— Ты не представляешь, как я рада видеть тебя живым и здоровым. Я места себе не нахожу, когда от тебя нет вестей.
— С плохими мальчиками это бывает.
Она выпрямилась, расправила блузку, приняла официальный вид:
— Адмирал Сэндекер ждет тебя в зале для совещаний ровно в одиннадцать.
— И Джордино?
— И Джордино. Кроме того, не занимай вторую половину дня. Адмирал пригласил журналистов. Они сходят с ума оттого, что не могут допросить кого-нибудь из свидетелей пожара на «Изумрудном дельфине».
