прикоснуться к тебе.
— Держи руки здесь, — повторяет он и сжимает мои запястья.
Ему не нужно повторять это снова. Я уже киваю. Все, что угодно, лишь бы это продолжалось, чтобы этот момент не закончился.
— Хорошо.
Аид отодвигается, чтобы встать на колени между моих раздвинутых бедер. Его передняя часть находится в тени, но у меня такое чувство, что он может видеть меня в деталях из-за света через окна. Он обхватывает мою грудь, но не задерживается надолго, прежде чем скользит вниз по моему телу и целует открытым ртом чувствительное место чуть ниже моего пупка. А потом он оказывается у моей киски. Его дыхание дрожит на моем клиторе, как будто он так же поражен этим моментом, как и я. Может быть, даже больше.
— Я собираюсь заполучить тебя, маленькая сирена. В любом положении, во всех отношениях.
Я не знаю, говорит ли он со мной или сам с собой, но мне все равно. Я крепко хватаюсь за спинку кровати и изо всех сил стараюсь не шевелиться.
— Тогда возьми меня. — Эхо того, что я сказал ему на троне, но теперь это означает что-то
другое. Я не могу притворяться, что хочу этого исключительно ради нашей общей репутации.
Нет, я просто хочу его.
Мое желание услышать сухой, хриплый смех Аида становится серьезной зависимостью. Это в тысячу раз лучше, когда он издает звук напротив моей киски. Он проводит по мне языком. Его рычание — единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем он хватает меня за бедра и прижимает их вверх и наружу, держа меня полностью открытой. Нет никакого наслаждения, никакого поддразнивания, никакого искушения для меня. Он гоняется за моей киской, как будто у него больше никогда не будет такого шанса. Как будто ему нужен мой оргазм больше, чем его следующий вдох.
Каждый выдох вырывается рыданиями. Я не могу думать, не могу двигаться, не могу ничего сделать, кроме как подчиниться его приказу держаться и получать удовольствие, которое он получает, поднимаясь с каждым движением его языка. Я начинаю дрожать и не могу остановиться.
— Аид!
Он не отвечает, просто продолжает те же движения, от которых желание все сильнее и сильнее пронизывает меня. Это слишком хорошо. Я хочу, чтобы это продолжалось, и хочу обещанного финала, и просто хочу этого. Аид жестко засасывает мой клитор в рот и засовывает в меня два пальца. Я кончаю так сильно, что кажется, будто все системы отключаются.
Как будто этот оргазм снял его напряжение, потому что теперь он не торопится, проводя губами по моему животу, целуя изгибы моей груди. Я все еще кружусь, но каждое прикосновение в сочетании с весом его тела на моем медленно возвращает меня на землю. Я облизываю губы.
— Аид.
Он делает паузу.
— Да?
— Могу я прикоснуться к тебе теперь? Пожалуйста?
Его дыхание сотрясает мою шею.
— Ты прикасаешься ко мне.
— Это не то, что я имею в виду, и ты это знаешь. — Я не отпускаю спинку кровати, не нарушу его
команду без разрешения. Это кажется важным моментом, как будто мы стоим на пороге чего-то большого. В этом нет никакого смысла. Это всего лишь секс, акт, который можно свести к его основным компонентам. Я желаю его, поэтому, естественно, я хочу прикоснуться к нему. Я не хочу, чтобы это прекращалось, поэтому, конечно, я не ослушаюсь его приказа.
За исключением того, что это не кажется таким простым.
Аид очень намеренно прячется от меня. Взглядом, на ощупь, всем. Я не должна обижаться на это последнее расстояние между нами, не тогда, когда он так заинтересован в моем удовольствии. Но я знаю. Я хочу всего, точно так же, как он требует от меня. У меня сжимается грудь.
— Аид, пожалуйста.
Он так долго колеблется, что я думаю, он снова откажет мне. Наконец, он ругается и тянется через мою голову, чтобы взять одну из моих рук и опустить ее, чтобы прижать к своей груди, а затем повторяет движение другой рукой. Кожа испорчена, в некоторых местах слишком гладкая, а в других — приподнятая. Шрамы. Я чувствую шрамы.
Я ничего не говорю, пока медленно провожу руками вниз по его груди и снова поднимаюсь. Аид держится совершенно неподвижно. Я даже не уверена, что он дышит. Что-то — кто-то — причинил ему боль, и сильную. Даже не видя степени повреждения, я могу сказать, что ему повезло, что он остался жив.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Может быть, однажды он будет доверять мне достаточно, чтобы позволить мне увидеть его полностью.
Я выгибаюсь и целую его. Сейчас нам не нужно больше слов. Он мгновенно расслабляется рядом со мной, и у меня мелькает отдаленная мысль, что он ожидал, что я отвергну его. Глупый человек. Каждая частичка его, которую я открываю, каждый маленький нюанс и тайна, просто заставляет меня хотеть его еще больше. Аид- это загадка, которую я могла бы исследовать всю жизнь и никогда не получить полной картины.
Жаль, что у меня всего три месяца.
Он прерывает поцелуй достаточно надолго, чтобы дотянуться до тумбочки и достать презерватив. Я выхватываю ее у него и толкаю его назад, положив руку ему на грудь. — Позволь мне.
— Ты ужасна в подчинении, — бормочет он, но в его голосе слышится хриплый смех.
— Неправильно. — Я разрываю презерватив. — Я действительно превосходен в подчинении. Я
одинаково хорошо умею сообщать, чего я хочу, когда я этого хочу. Это называется способностью приспосабливаться.
— Правда? — Его дыхание с шипением вырывается, когда я глажу его член, поэтому я делаю это
снова. — Аид?
Он натянуто смеется. — Да?
— Обещай мне, что я скоро смогу сделать тебе минет. Очень скоро. Я слишком сильно
нуждаюсь в тебе внутри себя прямо сейчас, но я хочу этого.
Он протягивает руку и проводит большим пальцем по моей нижней губе.
— Всякий раз, когда ты решишь, что тебе нужен мой член во рту, встань на колени и вежливо
попроси. Если я буду чувствовать себя хорошо, я даже отдам его тебе.
Я кусаю его за большой палец.
— Ладно, я это заслужила
— Надень презерватив, Персефона. Сейчас же.
Оказывается, я тоже не в настроении дразнить его дальше. Я раскатываю
презерватив по всей его длине. Я едва успеваю убрать руки, когда Аид толкает меня обратно на кровать. Прежде чем быть с ним, я бы сказала, что мне не нравится, когда со мной обращаются грубо, осторожно или как-то иначе. Оказывается, мне просто нужен был правильный мужчина, который управлял бы мной. Он толкает меня на бок и поднимает одну ногу, чтобы перекинуть ее через свою руку, когда опускается на колени между моими бедрами. Это странная позиция, но у меня нет времени комментировать, потому что через мгновение он внутри меня. Он вкладывает себя в ножны по самую рукоять, и мы одновременно выдыхаем.
Аид едва дает мне секунду, чтобы привыкнуть, прежде чем он начнет трахать меня. Длинные, тщательные поглаживания, которые полностью приковывают меня к кровати. — Потрогай себя, — рычит он. — Я хочу почувствовать, как ты кончаешь вокруг моего члена. Свидетелей нет. Никакой аудитории. На этот раз это только для меня.
Я делаю, как он приказывает, скользя рукой вниз, чтобы погладить свой клитор. Это так, так хорошо. Кажется, что все, что мы делаем вместе, доставляет удовольствие. Быть с Аидом — это как быть в лихорадочном сне, от которого я никогда не хочу просыпаться. Я никогда, никогда не хочу, чтобы это прекращалось.
Аид меняет угол наклона и ускоряет темп, посылая волну удовольствия, которую я не могу сдержать.
— О боги.
— Не останавливайся. Не смей останавливаться. — Как будто он вытаскивает слова прямо из
моей груди и произносит их мне в ответ.
Я не смогла бы, даже если бы захотела. Слова срываются с моих губ, складываясь в его имя, снова и снова. Он наклоняется, подчиняя мое тело своей воле, и завладевает моим ртом, когда я кончаю. Его удары становятся грубее, менее ровными, а затем он следует за мной через край.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мои кости становятся жидкими, даже когда я борюсь, чтобы не прервать поцелуй. Он превратилось из свирепого во что-то нежное, почти любящее. Как будто он без слов говорит мне, как он доволен мной. Это не то, что я думала, что мне нужно раньше, но это поселяет зазубренный осколок в моей груди.
