А почему бы и нет? он целые дни напролет проводит с ней. Почему он не мог за это время влюбиться в нее?
– Обалдела? Нет, конечно! – закричал Джо. Даже я не ожидала от него такой реакции, – Просто сегодня недалеко от дома Рожены я почувствовал знакомый запах, но никого не видел.
– И кто это? – не поняла я причины его расстройства.
– Это плохо! Просто так он сюда бы не пришел. При этом он явно не поговорить приходил. Он шпионил. Но что ему нужно? – говорил Джо. Его сильно перекосило от воспоминаний. У него явно какие-то трения с этим человеком.
– Так кто это? – повторила я свой вопрос.
– Мой отец, – злобно проговорил Джо. У меня буквально отвалилась челюсть. Нет, я знала, что у Джо какие-то трения с отцом, а о матери я вообще ничего не знаю, но не до такой же степени?
– Так, приехали! Садись! Ты не считаешь, что уже можно рассказать мне о своих родителях? Почему ты так его ненавидишь? – максимально спокойно говорила я. Он давно уже обещал рассказать, но был не готов, но теперь-то уже пора!
– Мда! Наверное, ты права. Скоро наши с ним, мягко говоря, разногласия будут у всех на виду. Но я даже не знаю с чего начать! – вид у него был больше не разгневанный, а грустный. Хотя кому понравиться постоянно враждовать с родным отцом?
– С начала Джо! И про папу, и про маму, и вообще! – говорила и гладила я его по плечу.
– Все наши разногласия начались еще давно. Сразу, как только я начал мало помалу понимать, что происходит в мире. Номенту стали соединяться с оборотнями еще до моего рождения. Но наш клан не присоединился до сих пор. В те времена главой клана был мой дед. Он был очень грозным правителем, у него все по струнке ходили. Вплоть до выбора супруги. Но за всем, как ты понимаешь, уследить, никому не дано. Он полностью посвящал себя делам клана, и совершенно забыл о своей собственной семье. Тогда-то отец и стал таким злым и подлым. Он был старшим сыном в семье, а, следовательно, должен был унаследовать трон, если можно так выразиться, что в последствии и случилось.
– Значит, ты тоже наследник трона? – удивилась я. Передо мной почти принц! Я усмехнулась собственному сравнению, но ничего не сказала больше.
– Да, но отец отрекся от меня, за то, что я присоединился к Номенту вопреки его запрету, а значит пошел против клана. Меня объявили врагом, но преследовать не стали. Но история началась за несколько лет до моего рождения. Мне рассказал об этом дядя. Дело в том, что у моего деда было трое детей, два сына Грегор и Фрост, а средней была дочь Ламия. А поскольку дед упустил своих детей, в семье произошла трагедия. Чтобы тебе было понятно, объясняю Грегор это мой отец, а Фрост самый младший, мой дядя. Он уже давно присоединился к Номенту и меня переманил.
Моя тетя Ламия, я ее никогда не видел, поскольку все это происходило чуть больше чем за год до моего рождения. Она еще маленькой очень часто ходила в город на дополнительные занятия и там познакомилась с парнем. Я даже не знаю, как его звали. Дядя говорил, но я не запомнил. Со временем она стала ходить в город одна, и никто не заподозрил неладного. А Ламия тем временем влюбилась в этого парня, который оказался вампиром. Но он отвечал ей взаимностью. Они были счастливы, пока мой отец случайно не увидел их вместе. Ему не нужно было дополнительных объяснений, чтобы понять, кем является ее спутник. Конечно же, отец донес об этом деду. Тетю подвергли всевозможным наказаниям. Ее секли розгами за блуд и связь с проклятым, именно такими оборотни моего клана считают вампиров. Они до сих пор считают, что у вампиров нет души, а соответственно они не могут ни любить, ни сопереживать, ни чувствовать! Но она не собиралась отрекаться от него. Она его любила и искренне верила, что он тоже ее любит. В конце концов, ее посадили в казил. Казил – это некое подобие тюрьмы, но для оборотня и с сопровождением пыток.
– Кошмар какой! – проговорила я. Никогда не думала, что оборотни такие жестокие, – Ее действительно пытали?
– Да. Казил представляет собой маленькую камеру, в стенах которой торчат особые штыри трех видов. Одни штыри, они же самые главные, не дают тебе перевоплотиться в человека, в результате чего ты не можешь ни есть, ни пить нормально, но главное ты обязательно задеваешь кожей и шкурой эти шипы. Вторые шипы просто очень острые. Они постоянно тебя царапают до крови. В итоге, через какое-то время ты практически утрачиваешь способность к регенерации. Она же зависит от пищи и отдыха, а в таком состоянии ты не только есть, но и спать не можешь, а, следовательно, через какое-то время просто падаешь и виснешь на них, как пальто на вешалке. А третьи вынуждают тебя еще и двигаться. Они с определенной периодичностью бьют тебя током, от чего ты подскакиваешь и опять же натыкаешься на шипы.
Когда отец узнал о моем решении перейти к Номенту, он посадил меня в такую камеру на неделю. Так я там взвыл на пятый день. Я просто не представляю как она выдержала там почти три месяца, а потом еще и нашла силы сбежать. Зачем она сидела там так долго? Отец меня выпустил, когда я перестал бороться. И ее могли выпустить! Зачем было сидеть там столько времени и изводить себя понапрасну? Но этого мы уже никогда не узнаем. Хотя дядя признался, что он регулярно носил ей туши животных и ведра с водой, поскольку тигрице было очень сложно пить и есть из блюдца. Просто морда не предназначена для этого!
– Тигрица? – воскликнула я, мгновенно притронувшись к своей голове. Меня не первый день мучает вопрос о происхождении моей огненно рыжей пряди волос. Сердце заколотилось, в догадках вырываясь на свободу, а на глаза наворачивались слезы. Перед моим взором предстала большая тигрица с добрыми и влюбленными глазами, которую нещадно мучает собственный отец.
