Последние слова Иннокентий произнес страшным шепотом, округлив глаза, как будто сам им с трудом верил.
— Я понимаю, что в это трудно, почти невозможно поверить, но клянусь — именно так все было!
Но как раз Леня вполне ему поверил, потому что знал, что случилось с этими злополучными часами после того, как Иннокентий положил их на подоконник.
— Окно было открыто? — уточнил он на всякий случай.
— Окно? — переспросил Кеша в недоумении. — Какое окно? Ах то, возле которого я оставил часы… ну да, кажется, оно было открыто… профессору всегда душно… но какое это имеет значение? Ведь профессор живет на пятом этаже, а воры не умеют летать…
— Это смотря какие, — пробормотал Маркиз, вспомнив любвеобильную ворону Карину. — Ну, и что было дальше?
— Дальше… я думал, что профессор не заметит пропажу часов, а потом он должен был уехать за границу, но эта поездка отложилась, потому что у дочки муж попал в больницу… а сегодня он мне вдруг позвонил…
Кеша приехал к профессору в предчувствии неприятностей. И предчувствия его не обманули.
Андрей Януарьевич встретил его в прихожей. Лицо профессора было покрыто красными пятнами.
— Иннокентий! — проговорил он дрожащим от волнения голосом. — Где часы?
— Что? — Кеша попятился, губы его затряслись. — Какие часы, Андрей Януарьевич? Я не понимаю, о чем вы говорите…
— Я доверял тебе! Я относился к тебе как к другу! Как к родному человеку! Как ты мог… Ты ведь был мальчик-из-приличной-семьи!
В волнении профессор даже назвал Кешу на ты, хотя до этого такого панибратства себе никогда не позволял.
— Но я не брал… почему вы решили…
— В ящиках все перерыто, перевернуто вверх дном, а кроме тебя, здесь никого не было! — гремел профессор. — Ты покусился на самое дорогое, на мое доброе имя! Больше того — на доброе имя моей семьи! Иннокентий, верни часы!
— Ваше имя? — растерялся Кеша. — При чем здесь ваше доброе имя?
— Эти часы не принадлежали мне! — произнес профессор трагическим голосом. — Много лет назад их доверили моему отцу, оставили ему на хранение, и вот как раз сейчас за ними приехал человек — а часов нет! Я открыл ящик, где они лежали, а там все перевернуто, и часы пропали! Иннокентий, верни мне часы — и будем считать, что ничего не было! Я забуду этот неприятный инцидент…
— Но у меня их нет!
— Как — нет? — Лицо профессора стало белым как мел.
Кеша что-то беспомощно лепетал, опустив глаза, — и вдруг он увидел, что Андрей Януарьевич сползает по стене. Кеша подхватил профессора, дотащил его до дивана, вызвал «скорую помощь» и ушел только тогда, когда состояние профессора стабилизировалось…
— Понятно! — проговорил Маркиз, когда Иннокентий закончил свой рассказ и растерянно замолчал. — Ну что ж, теперь мне почти все ясно в этой истории…
Он отдал Кеше ключи и выбрался из его машины.
— И что теперь? — Кеша удивленно разглядывал ключи в своей руке. — Я арестован?
— Пока что нет, — успокоил его Маркиз и снова направился к подъезду.
На этот раз ему не пришлось пользоваться домофоном, поскольку, первый раз входя в дверь, он залепил язычок замка жевательной резинкой.
Поднявшись на пятый этаж, он позвонил в дверь профессора.
Из-за двери донеслись медленные шаркающие шаги, дверь открылась, и на пороге возник пожилой усталый человек с бледным, изможденным лицом.
— Кто вы? — спросил профессор, удивленно оглядев Леню. — Я думал, это вернулся Иннокентий…
— Я ваш сосед, — сообщил Маркиз жизнерадостно. — Принес вам одну занятную вещицу…
— Извините, молодой человек, — проговорил профессор больным голосом, — я болен… мне сейчас не до гостей и тем более не до каких-то ваших вещиц…
— Даже если это часы?
— Часы? — переспросил профессор неуверенно, но в глазах его мелькнула искра интереса. — Какие часы?
— Золотые карманные часы, старинные…
На этот раз глаза Хвалынского загорелись, лицо порозовело.
— Покажите, покажите мне их скорее!
— Э нет! — Леня хитро взглянул на профессора. — Сначала опишите мне их! А то, может, это вовсе не ваши часы! Вещь ценная… Ко мне уже приходили разные ухари, пытались их заполучить!
— Это золотые карманные часы в форме луковицы, с откидной крышкой, на циферблате римские цифры и узоры из мелких камушков, по краю циферблата сложный узор…
— Ну, похоже, что они ваши! — Леня достал часы из внутреннего кармана и протянул их Хвалынскому.
Тот схватил часы, прижал их к груди, покраснел, побледнел, открыл рот, словно хотел что-то сказать, но только беззвучно шевелил губами, как выброшенная на берег рыба.
Леня даже забеспокоился, не случился ли у профессора от радости новый сердечный приступ, и подхватил его под локоть.
Но тот обрел наконец дар речи и сбивчиво пролепетал:
— Спасибо, большое спасибо вам, молодой человек! Вы даже не представляете, что для меня сделали! Вы спасли доброе имя моей семьи… я вам так благодарен! Что я могу для вас сделать?
— Ничего! — улыбнулся Маркиз. — Я рад, что смог вам чем-то помочь…
— Спасибо, спасибо! — восклицал профессор, сияя. — Вот говорят, что сейчас плохая, непорядочная молодежь… я всегда знал, что это неправда, что молодежь у нас замечательная! Вы меня спасли! Представляете — эти часы много лет назад моему отцу оставил на хранение его друг, Вернер, из русских немцев. Его в первые месяцы войны, как и большинство немцев, отправили в ссылку, в Среднюю Азию, и перед самым отъездом он отдал часы отцу, сказал, что это семейная реликвия, и просил сохранить. И отец сберег часы в самые трудные годы войны и блокады, хранил их до самой смерти, а перед смертью передал мне и наказал беречь их. А вчера приехал человек из Южной Америки, показал мне фотографии и документы… оказывается, тот немец, Вернер, друг отца, уцелел в войну. Их эшелон не доехал до места ссылки, его вообще направили не в ту сторону, он попал на захваченную немцами территорию, и этнических немцев увезли в Германию. Там Вернер работал на военном заводе, а после войны Вернер эмигрировал в Латинскую Америку, сделал там большую карьеру. Конечно, он давно уже умер, но его сын жив, и он захотел получить обратно эти часы, свою семейную реликвию…
— Фантастическая история! — недоверчиво проговорил Маркиз. — Просто сериал!
— Да, я тоже удивился! — согласился с ним профессор. — Но этот человек предъявил мне фотографии — на них мой отец перед войной со своим немецким другом, потом Вернер в Южной Америке, в собственном поместье, его сын… и он привез доверенность от сына Вернера… я не мог не поверить ему, пошел за часами — а они пропали! Можете себе представить, что я испытал? Я не мог понять, куда могли подеваться часы, обвинил Иннокентия в краже… — Вдруг на лицо Хвалынского снова набежала тень. — Значит, Иннокентий не виноват… я зря обидел этого милого молодого человека… Простите, а как к вам попали эти часы?
— Вы не поверите — мне их принесла ворона!
Леня не стал углубляться в историю, не стал рассказывать про роман вороны и попугая — все и без того звучало невероятно.
— Кто? — недоверчиво переспросил Хвалынский. Ворона? Я не ослышался?
— Именно ворона! Знаете, сороки и вороны часто таскают разные вещи, особенно блестящие… может быть, ворона заглянула к вам в окно, увидела эти часы и не удержалась…
— Да? — Профессор насупился. — Но часы лежали в закрытом ящике… как ворона могла достать их оттуда?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю! Можно, конечно, спросить у вороны, но она, к сожалению, улетела! — Леня развел руками. — Короче, мы сразу расклеили по всему дому объявления о найденных часах, и к нам повалили разные нечестные люди… они нам просто житья не давали, так что пришлось снять объявления, а сегодня мы случайно узнали, что у вас пропали часы…
— Ах, эта уборщица, она всегда подслушивает… — поморщился профессор. — Хотя в данном случае это мне помогло…
Вдруг он схватил мобильный телефон, набрал какой-то номер и, взглядом извинившись перед Леней, сказал кому-то:
— Да, это я… я хочу обрадовать вас — часы нашлись! Да, совершенно верно, те самые часы! Вы приедете за ними? Да, очень хорошо!
Сложив телефон, Андрей Януарьевич снова повернулся к Лене и оживленно проговорил:
— Сейчас мы с вами будем пить чай! У меня есть хорошие конфеты… вы любите конфеты? Да, я ведь даже не спросил, как вас зовут! Простите старика, я совсем потерял голову от радости!
— Зовут меня Леонидом, — сообщил Маркиз, — но сейчас я, к сожалению, должен идти, у меня очень срочное дело. Но я к вам обязательно как-нибудь зайду, и мы с вами выпьем чаю!
— Непременно! — восторженно восклицал Хвалынский, провожая Маркиза до дверей.
— И примите на прощание совет, Андрей Януарьевич, — сказал Леня, задержавшись, — откажите вы этому паршивцу Иннокентию от дома навсегда!
