убит, — я посмотрела ему в глаза. — Мы не совсем одни. Лорд Хорват помогал.
У них у обоих отвисли челюсти.
— Ага, — подтвердила я. — Понимайте как хотите.
***
Молодой очкастый парень в регистратуре больничного морга — Дин, я так понимаю — резко вскочил, когда увидел моё приближение. Он не улыбнулся, но выражение его лица было дружелюбным и сочувствующим. Я могла лишь предположить, что он работал тут уже приличное время и отточил это выражение до совершенства. Я была на удивление благодарна.
— Привет. Я Эмма Беллами. Ищу доктора Хоуз.
— Она вас ждёт. Сюда.
Я пошла за ним по тому же коридору, в котором побывала буквально пару дней назад. Почему-то он выглядел иначе, и я гадала, не потому ли это, что я смирялась с фактом собственной смерти. К счастью, мне не пришлось слишком долго циклиться на этой мысли.
Дин отвёл меня в комнату, в которой я очнулась. Лаура ждала перед каталкой, занятой телом под простынёй. Она подняла взгляд от папки-планшета и улыбнулась.
— Спасибо, Дин, — она подошла и обняла меня.
Поначалу это действие удивило меня, но потом я начала ценить подобное. Я обняла её в ответ, будто мы были старыми подругами и знали друг друга много лет.
— Как у тебя дела? — мягко спросила она. — Всё по-прежнему?
— Ага, — я пожала плечами. — Я чувствую себя так же, как и всегда. Не считая того, что тут, конечно, — я постучала пальцем по своему виску.
— Это естественно, Эмма. Такое нельзя просто взять и забыть.
Наверное, нельзя. Я неловко потёрла шею и показала на каталку.
— Это он?
— Энтони Браун? Да. Его личность сегодня утром была подтверждена старшим детективом Люсиндой Барнс, — Лаура покосилась на меня. — Она отдала нам строгий приказ не раскрывать деталей его смерти никому, кроме тебя. Это связано с твоим убийством?
Я обхватила себя руками за талию. Находиться в комнате, где я когда-то лежала мёртвой, было невероятно неловко.
— Слишком крупное совпадение, чтобы предполагать обратное.
Лаура сочувственно поморщилась.
— Я так и думала, — она наклонилась и аккуратно подняла простыню.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы посмотреть на труп Тони в упор. Сделав это, я выдохнула с облегчением. Он не выглядел так, как в том номере отеля. Теперь, когда его глаза закрыли и заклеили специальной лентой, он выглядел умиротворённым. Это была лишь его оболочка, а не сам человек. Уже нет.
Я посмотрела на него. Он не вернётся к жизни. Я не могла объяснить, откуда мне это точно известно. Просто так говорило мне моё нутро.
Лаура сдвинула простынь ещё ниже.
— Ты можешь видеть следы удушения и синяки на шее.
Я заставила себя присмотреться.
— На поверхности это готовое и закрытое дело об аутоэротическом удушении. У него не было депрессии, первоначальный анализ крови не показал следов антидепрессантов в теле. Действительная причина смерти — почти определённо удушение. Однако нет следов эякуляции или сексуального возбуждения. Само по себе это ничего не доказывает, но поговорив со старшим детективом Барнс и присмотревшись получше, я нашла это, — Лаура аккуратно отвела волосы с шеи Тони.
Я пригляделась более пристально. Там имелась едва заметная отметина.
— Поначалу я не была уверена, — призналась Лаура, — но осмотрев под портативным микроскопом, я увидела всё абсолютно явственно. Энтони Брауну сделали некую инъекцию незадолго до его смерти. Под таким углом препарат немедленно попал бы в его кровоток.
— Тони, — пробормотала я. — Он предпочитал, чтобы его называли Тони, — я уставилась на маленькое пятнышко. — Есть ли шанс, что он сделал это сам?
Лаура покачала головой.
— Такой угол проникновения указывает на то, что укол сделал кто-то другой. Когда будет готов более подробный анализ крови, думаю, мы найдём следы паралитика. Его обездвижили, чтобы нападавший мог расположить его для удушения и обставить это как результат его собственных действий.
Во мне разверзлась глубокая, тёмная, зияющая пропасть пустоты.
— Через какое время ты будешь знать наверняка?
Лаура поморщилась.
— Через несколько дней. И вполне возможно, что препарат уже распался в его крови, и определить его невозможно.
— То есть, может не остаться никаких доказательств его убийства?
— Да. Мне жаль.
— Это не твоя вина, — отрешённо сказала я, проклиная на чём свет стоит ублюдка, который это сделал.
— Это ещё не всё, — сказала Лаура более бодро. — Есть ещё одна деталь.
Я взглянула на неё.
— Я нашла волосок. Всего один, заметь, и я не уверена, насколько это окажется полезным. Обнаружив след от инъекции, я вернулась и осмотрела галстук, который использовался на его шее. Волосок застрял в узле. Он слишком длинный и светлый, чтобы принадлежать Энтони Брауну. Тони, — поправилась она. — Я осмотрела его, и у меня не осталось сомнений, что он волчий.
Я резко втянула воздух.
— Оборотень?
— Ага, — Лаура выглядела довольной собой, и у неё имелись хорошие основания для этого. — Совпадений в базе данных не будет. Нам не разрешается хранить данные о ДНК и отпечатках сверхов. Но этот волосок определённо принадлежит волку.
— Можешь мне показать?
Она кивнула и показала на микроскоп. Упомянутый волосок был зажат под стеклом. Красновато-коричневого цвета и определённо вьющийся. Я уставилась на него. Попался.
— Мне не нужно говорить тебе, что поскольку Тони Браун работал в Сверхъестественном Отряде, он постоянно контактировал со сверхами. Один-единственный волосок от оборотня ничего не доказывает. Он мог взяться откуда угодно.
Я улыбнулась. Для меня это было достаточным доказательством.
— Спасибо, Лаура.
— Всегда пожалуйста, — её улыбка угасла. — Мне стоит сказать тебе, что прошлым вечером звонили и спрашивали о тебе.
Я застыла.
— Обо мне?
— Смена была не моя, — виновато сказала она, — так что отвечала не я, и звонивший не упоминал тебя по имени. Звонок был зарегистрирован… я услышала об этом, когда сегодня пришла на работу. Звонивший хотел узнать о твоём теле, поступало ли оно в данный морг и всё такое.
— Полиция?
— Сомневаюсь, — её тон был мрачным. — Он не представился.
Я сделала резкий вдох. Я сомневалась, что мне могло стать ещё хуже, чем после посещения сцены своего перерождения и вида трупа Тони, но мне таки стало хуже.
— Мужчина?
Она кивнула.
Мой убийца. Это должен быть он. Прослышал, что я брожу по улицам, и захотел узнать, что пошло не так.
— Звонки записываются? — спросила я. Отчаяние проявилось дрожью в моём голосе.
Лаура поморщилась.
— Прости, но нет. Вышестоящие лица решили, что записывать звонки скорбящих семей, спрашивающих о своих близких — это слишком бестактно.
Как бы я ни понимала это решение, мне оно не помогало.
— Возможно, тебе стоит залечь на дно на несколько дней, — посоветовала Лаура. — Мы
