— Правда? — голос Рокота был удивленный.
Он подошел к статуе, прижался ухом к груди Арана, не обращая внимания на меня, сидящую и обнимающую каменные ноги.
— Бьется. Ари, послушай.
Дракон помог мне подняться. Я прижалась к камню. Сердце билось.
Я сползла на землю и снова разревелась.
— Как можно снять заклятие, не знаешь? — спросил Тир у Рила.
— Нет. Книга тут не помощник. Иначе бы мы смогли вернуть к жизни Аранатариэль, — ответил Рил.
— Но она звезда, — возразил Рокот.
— Да, но заклятие одно и то же, — сказал Рил.
— Для Аранатариэль есть пророчество, — сказала я очень тихо. — Ее разрешили вернуть звезды. И я знаю, что нам делать. Нужно, чтобы это пророчество исполнилось.
Взгляд Тира стал ужасным.
— Какое пророчество? И кто должен его исполнить? — спросил растерянно дракон.
Я поднялась с земли.
— Я, Рокот. Я. Мне его звезды нашептали в ночи. Я должна возродить к жизни Аранатариэль. И, если раньше мне не о чем было ее попросить, то теперь есть о ком, — сказала я на удивление спокойным голосом.
Повисла тишина.
— Сил звезды хватит, чтобы снять заклятие Арана, — сказал спокойно Рил.
— Ты можешь умереть, Ари, — сказал дракон.
— И Лир умрет тоже, — добавил Тир.
— Не умру я, — ответила я уверенно. — Аранатариэль сотворила меня, во мне течет ее кровь. Два предыдущих просителя не были русалками, — сказала я серьезно.
Все молчали. Лир поднялся с земли, но подойти ко мне не рискнул.
— Никогда не прощу себе, что допустила подобное, — сказала я очень тихо.
— Попробовать стоит, — сказал спокойно Тир. — Шансы есть.
— Нужно сообщить Даринель, Силадерь и Сирину, — сказал Рокот.
— Я скажу, — глухо сказал Лир, смотря в никуда. — Перемести их.
Троица появилась в пещере тут же. Встревоженная и бледная, несмотря на то, что статую Арана загородил собой Рокот.
— Я перестала слышать Арана, лилия почти исчезла, что с ним? — спросила Даринель прямо.
— Тир, — позвала Силадерь.
Рокот, молча, отошел, открывая каменного Арана.
Даринель подошла к нему, обняла и заплакала.
— Живой, — прошептала она, как тогда в избушке, когда Аран умирал. — Слава богам. Значит, шанс его спасти есть.
— Это моя вина, Даринель, — сказал Лир.
— Даже так? — спросила Эридейле, входя в пещеру, и обнимая Тира так крепко, что у меня сжалось сердце.
И Лир стал рассказывать.
Ари…
Его голос был таким, что…
Нет, Лир. Не хочу тебя слышать. Не хочу тебя даже видеть.
Я зажмурилась, сосредоточилась.
— Почему я перестал тебя слышать, Ари? — спросил вдруг удивленно Рокот, когда Эридейле и Силадерь обнимали Даринель и вместе с ней вытирали слезы.
— Потому что она поставила ментальный щит, который мне не пробить, — сказал Лир устало.
Что верно, то верно.
Лир посмотрел на меня снова, а потом резко оказался рядом. Я даже опомниться не успела.
— У меня не было выбора, Ари. Прости, если сможешь. Он — мой лучший друг, — сказал Лир тихо.
— И ты его предал, — сказала я твердо, смотря в его серые глаза.
— Ари, — Лир потянулся ко мне, но волна злости, что поднялась внутри меня, дала выход прежде, чем я опомнилась.
Пощечина получилась громкой, потому что вокруг царила тишина. Замер Тир, замер Рокот, замерла дриада и эльфийки, Сирин растерянно посмотрел на нас с магом. След моей ладони на побелевшей щеке Лира. И тут же пришла боль. Жгучая, сильная, резкая, и я стала задыхаться. Запрет Аранатариэль на физическое воздействие во всей красе.
Лир стоял и смотрел на меня. Не пытался приблизиться. Не пытался унять мою боль. Не пытался проломить заслон на мысли. Ментальная защита не давала ему почувствовать то же, что чувствовала я. Просто стоял и смотрел на меня своими безумно-красивыми серыми глазами. И я не знала, любила ли его в этот миг, или ненавидела. Говорят, что от одного до другого нужен всего-то один шаг. И у меня возникло ощущение, что я этот шаг сделала. Причем миллион раз за мгновение. Туда-обратно, туда-обратно, как маятник.
— Ариадна, — позвал меня Тир осторожно, но закончить не успел.
Неожиданно вода в озере пошла кругами и на поверхность вынырнул Глин.
— Ари, Лир, что тут…
Договорить он не смог, потому что статуя Арана заставила его потерять равновесие в воде. Он вынырнул снова, отдуваясь, и подплыл к берегу.
— Я сунулся к вам домой, а водяной и леший сказали, что вы телепортировались. Ну, я сосредоточился и вот… — сказал мой двоюродный брат растерянно.
— Пророчество для отца Арана готово? — спросила я спокойно.
Глин уставился на меня, моргнул.
— Ари, к тебе вернулся голос, — сказал он нежно. — Готово. Это было ужасно нелегко. Морская ведьма призывала очень много духов. Они сказали только одно. Искать нужно у орков.
— У орков? — спросила удивленно Эридейле. — Что там понадобилось моему отцу?
Глин пожал неопределенно плечами.
— Почему Аран превратился в статую? — спросил Глин совсем тихо и почему-то меня.
Я не выдержала, села рядом с ним, опустила ноги в воду, превратив их в хвост, и разревелась снова, уткнувшись в его плечо.
— Почему она обнимает меня, а не тебя? — спросил Глин спокойно у Лира.
— Потому что я читал заклинание, благодаря которому превратил Арана в камень, — ответил Лир.
Тишина повисла снова.
— Если бы не Ари, которую я не могу сейчас оставить, то я бы врезал тебе от всей души за то, что ты постоянно причиняешь ей боль, — прошипел Глин. — Она еще от того первого раза не отошла, когда ты повел себя, как полный идиот. А теперь — опять ей плохо и виной этому — ты.
— Иначе ей было не вернуть голос. И Аран сам сделал свой выбор, — сказал Тир. — В конце-концов, он дал ей клятву верности.
Даринель и сестры Арана разревелись снова.
— Я хочу домой, Глин. Пожалуйста, — попросила я его очень тихо. — Не могу тут оставаться.
— Пойдем Ари. Мама и папа будут рады тебя увидеть.
Я кивнула, и никому ничего не сказав, нырнула в озеро, а дальше — Глин переместил нас обоих.
Мы оказались рядом с Серебряным городом, прошли через купол, проплыли по знакомым улицам. Нас снова приветствовали русалы и русалки, но я не реагировали никак.
— Во дворец или к себе домой хочешь? — спросил Глин тихо.
— К себе, — ответила я.
Мы доплыли до моего дома.
— Я хочу побыть одна, Глин, спасибо тебе, — сказала я очень тихо.
Русал кивнул. Я открыла калитку, проплыла вдоль сада над дорожкой, открыла дверь дома, пожелала стать человеком, и представила на себе легкие бежевые бриджи и белую рубашку. Пока поднималась на лестницу, заплела косу, села на кровать, наслаждаясь солнечными лучами, а потом снова разревелась, уткнувшись в подушку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
