Он тут же меня срисовал бы. Поэтому мне пришлось делать крюк, занявший у меня лишних пять минут.
Когда я выскочил на заднюю погрузочную Универмага, машина уже стоял у пандуса. В кабине никого не было. Я поискал глазами точку для съемки и пройдя пятнадцать метров зашел в ближайшую подворотню.
Оттуда я видел, как выгружают «наши» ящики, как на ладони. Отступив два шага назад в тень, так чтобы с пандуса не было видно отблесков объектива, я достал Зенит и начал фоткать.
Я уже сделал снимков десять, как почувствовал, что сзади на моё плечо опустилась рука. Хриплый мужской голос спросил:
— Закурить не найдется?
Глава 20
Оттуда я видел, как выгружают «наши» ящики, как на ладони. Отступив два шага назад в тень, так чтобы с пандуса не было видно отблесков объектива, я достал Зенит и начал фоткать.
Я уже сделал снимков десять, как почувствовал, что сзади на моё плечо опустилась рука.
— Закурить не найдется?
* * *
В это же время в правую почку уперлось что-то твердое. Похоже, что нож.
— Не дергайся, гадён…
Водила мебельного фургона не успел договорить.
Тело сделало всё само. Я перехватил левой ремешок камеры.
Мгновенный отшаг вперед и влево.
Сайдстеп с заносом правого плеча назад.
Удар фотоаппаратом в область головы с глухим звуком.
Моя атака пришлась на череп чуть выше уха в область за виском. Противник совершенно не ожидал моей молниеносной реакции и принял удар молча.
Не зря я тренировался. Я не стал испытывать судьбу и отскочил назад на два шага. Надо было выбить нож, который всё ещё находился в руке нападавшего.
Я посмотрел на водилу, который стоял на одном колене, опустив взгляд в землю и прижимая ладонью кровоточащую рану.
Я рассек уркагану кожу до кости кромкой объектива. Удивительно, что он не сломался и не отлетел, и фотоаппарат не раскрылся, а этого я боялся больше всего, потому что не хотел терять ценные кадры разгрузки ящиков с «нашим товаром».
Водила не испытывал никакого желания догонять меня. Он был из тех, кто получив ответку по тыкве, остывал и быстро признавал бесперспективность дальнейшего столкновения.
Он оторвал массивные пальцы от раны и посмотрел на кровь испачкавшую его ладонь.
— Сука, — произнес он совершенно не злобно, а скорее разочарованно.
Прекрасно. Но надо сваливать. Я развернулся и быстрым шагом вышел из подворотни.
Не понятно, когда водила успел меня срисовать. Может даже он раскрыл нас с Тёмкой вдвоем, пока мы вели слежку. Но он мог оказаться у меня за спиной случайно.
— Чего этот грубиян Федька хотел от тебя?
Вот так встреча. Что не день, то сюрприз. Я поднял взгдяд на вредную тётку мороженщицу, дежурившую как обычно на площади около своего прилавка с мороженым на колесиках.
Та самая, которая хотела прикарманить сдачу перед выпускным. Она узнала меня, но ещё интереснее было то, что она узнала его — водилу мебельного фургона.
— Вы его знаете? Кто он?
— Конечно знаю, вон его машина стоит. Это Федька, он живет в одном доме с моей кумой. Скажу тебе очень неприятный тип. Я стою тут, смена к концу идет и я ему как-то ласково так — «Федечка, купи мороженого, выручи, у меня план горит», а он мне знаешь, как ответил?
Я отрицательно покачал головой.
— Как?
— Засунь себе свое мороженное в жопу, говорит. Разве взрослой женщине так отвечают? — она укоризненно смотрела в сторону подворотни
— Да, это перебор.
— А я ему — что же ты Федечка такой грубый? Мы с тобой почти соседи, ты одном доме с моей Кумой живешь. Разве так можно? А он мне в ответ пуще прежнего — иди ты на хер вместе со своей кумой, бабка, говорит. Вот так.
— И правда урод, какой-то. Федька-то в Универмаге работает? Часто он сюда приезжает?
— А он тут и не работает вовсе. Не видишь разве — у него на машине «Мебель» написано?
Она зыркнула по сторонам, наклонилась в мою сторону, чтобы нас никто не услышал, и напрягая голосовые связки, заговорщицки мне прошептала.
— Они с директрисой Универмага товар налево мутят.
— Что правда? — я делано продемонстрировал удивление.
— Вот тебе и правда. Только не болтай никому. Ещё свернут нам с тобой шею за такие разговоры. Федька-то пять лет отмотал по зонам.
Так, теперь она считала, что мы с ней команда. Меня осенила идея. А что, если мне заиметь собственного осведомителя в её лице? Я уже успел убрать камеру в футляр и повернулся к ней
— Сколько там эскимо стоило?
Тем временем водила Федор вышел из подворотни направился в сторону своего фургона, не глядя по сторонам.
Через пять минут я знал всё о графике его приездов. О грузе в деревянных ящиках который всегда выглядит одинаково. О том, что Федор отдает кладовщику документы, но никогда не поучает обратно подписанные.
«Да-а-а, зря ты Федюшка, эту мороженщицу на хер послал. Ещё и с кумой вместе. Ой зря! С женщинами надо деликатно, обходительно. Особенно, если ходишь у них на глазах на дело»: думал я про себя, провожая взглядом разгруженный мебельный фургон.
Мы встретились с Тёмой у большого платана спустя десять минут.
— Вообщем он меня засёк, но я успел пофотографировать разгрузку. Правда фотику — конец. Разбил я аппарат. Покосился весь.
Я достал Зенит и разглядывая повреждения на объективе и подробно рассказал Тёме про стычку в подворотне.
— Дай-ка, сюда, — Тёма протянул руку к поврежденной фотокамере, — да нет, тебе повезло. У тебя тут фильтр стоит только ободок погнулся и треснула линза самого фильтра. Это же наша советская техника, лучшая в мире, надежная как танк Т-тридцать четыре!
— Самое интересное, что я сдружился с мороженщицей. Она его знает и многое про него рассказала. У них завоз дважды в неделю в одно и то же время. Видимо по накатанной идет, он после поезда приезжает.
— Макс, я тебе не перестаю удивляться. Как тебе это всё время удается. Охмурил мороженщицу. Ты из камня воду выжмешь.
— Нам надо в Универмаг попасть и сфоткать товар на складе. Ты сможешь напросится, как в прошлый раз? Как за костюмом?
— Да, можно подключить к этому делу Элен. Будем ей платье выбирать.
— Думаю, теперь после того, как Федечка получил по башке, они засуетятся, перевезут товар и залягут на дно.
— Ну не факт, что залягут и всё такое. Он может и не рассказать начальству.
— Почему ты так думаешь?
— Ну поставь себя на его место. Предположим ты заметил, ты что тебя пасут. Он же останавливался по дороге — проверялся? Но всё равно приехал на выгрузку — уже ошибка. Нужно было сначала позвонить, доложить, получить указания. Это раз. Потом видит, что кто-то фоткает. Идет на него с пером. А вдруг это менты? Это два. Получив по кочану дальше ничего не предпринимает, даже не заходит на склад и не рассказывает об этом жене Солдатенко уезжает, как ни в чем не бывало. Это три. Он просто идиот. Он уже подвел всех под монастырь. Но скорее всего, чем дальше, тем меньше он захочет в этом признаваться. Его в любом варианте ожидает наказание.
В словах Тёмы была логика. Фёдор, действительно, уехал не сообщив никому о нашей стычке. Но пока собранных доказательств явно недостаточно.
— В одном ты прав. На склад нам всё равно нужно попасть сегодня, пока они всё не распродали. Нужно идти к Ларисе-директрисе. К вечеру может быть поздно. А подворотня удобная?
— Хочешь поснимать клиентов?
— Ага, надо идти за вторым фотоаппаратом. И позвонить Элен.
Через час мы втроем собрались и обсудили план в подробностях.Элен бросилась нам обоим на шею, как к старым друзьям, которых давно не видела. Она больше не стеснялась меня, как в первую встречу.
Её глаза пылали адским интересом, азартным огнем, когда она услышала о предстоящем посещении «святая святых» Универмага.
Не знаю, что ее заводило больше: возможность поквитаться, набрав шикарный материал для журналистского очерка о спекуляции, или наше мужское доверие.
