Первая комендорская стрельба «Варяга» по колонне надводных скал прошла прекрасно. Оказалось, что несмотря на отсутствие практики, большинство комендоров сохранило и верность глаза и спокойствие при стрельбе. Грохот выстрелов с утра и до вечера разносился по мирной бухте острова Махэ. Снаряды с противным кряканьем хлопались о скалы, взбрасывая отщепленные кусочки или же взмывая высоко всплески воды. «3–я группа» наблюдателей, болтавшаяся на катере на створе линии щитов, подойдя к ним для счета попаданий, увидела, что попавшими в воду снарядами были оглушены рыбы, которые плавали на поверхности брюхом кверху. Рыбы были самых удивительных пород.
По окончании комендорских стрельб мы приступили к управляемым стрельбам. Они, слава Богу, были тоже приличны. Ни артиллерийские офицеры, ни плутонговые командиры не потеряли навыка в управлении огнем. После этого адмирал еще сделал одну полубригадную стрельбу, где мы стреляли вместе с «Чесмой», причем наша 6–дюймовая артиллерия стреляла «очередными» залпами с артиллерией «Чесмы» по одному щиту. И эта стрельба оказалась приличной. Жаль было только, что 12–дюймовые орудия «Чесмы» стреляли слишком медленно. Переделать их установки ни во Владивостоке, ни тем более на походе было невозможно.
Теперь, когда мы были уверены в своих силах и были спокойны за стрельбу наших комендоров, оставалось еще доучить «наблюдателей за подводными лодками». Для этого по обоим бортам ставилось определенное число людей на верхней палубе; каждому наблюдателю давалось определенное направление, по которому он должен был смотреть в бинокль, и если он увидит подозрительный предмет на поверхности воды, то он спокойным, но громким голосом должен был крикнуть — такой‑то борт и цифру направления.
Выучить каждого точно знать цифру, показывающую курсовой угол на подозрительный предмет, и была наша задача. Наблюдателями выбирались матросы с зорким зрением, толковые Число наблюдателей было с расчетом, чтобы они могли стоять на две смены.
Надо было видеть, с каким рвением наши плутонговые командиры и назначенные в наблюдатели молодые матросы занимались этим скучным делом.
«Понимаешь, Лапов, какое тебе дело доверено? Увидишь вовремя перископ, крикнешь точно и спокойно свой борт, и номер твоего направления и артиллерийский офицер сразу накроет место, где находится лодка, и ей конец и наш корабль спасен», — рассказывает в одном месте молодой мичман своей группе наблюдателей. «Понимаю, ваше высокоблагородие», — бодро говорит Лапов.
«Главное, когда смотришь, не натруди глаза, чтобы не стало что мерещиться; смотри в бинокль, обводи свой сектор, а затем оторвись, посмотри просто глазом или даже закрой на секунду глаза, чтобы дать им отдых», — объясняет на баке другой группе лейтенант, командир носового плутонга.
Особенно трогательно было видеть, как про борьбу с подводными лодками рассказывали инженер–механики своим людям. Как кочегарам, в случае взрыва корабля, надо вытравить пар, как выкачивать воду из взорванных отсеков, как, наконец, при водяной тревоге выходить наверх и спасаться. Жутко было сознавать, что если людям, находящимся на верхней или в жилой палубе, можно надеяться на спасение, то бедным кочегарам, сидящим в преисподней, надежды на спасение было мало. И несмотря на это молодые лица кочегаров и машинистов были так же веселы и наивны, так же улыбались они, как и комендоры, как сигнальщики и другие. Они также бодро спрашивали: «А скоро ли, ваше высокоблагородие, придем в Средиземное море? Может, будем в Дарданеллах драться? Вот было бы фартово, лучше, чем ежели на Мурман погонять!»
Здесь, на Сейшельских островах, мы почувствовали, что поход не прошел даром, что время мы использовали, как могли, и что и мы, и наши люди готовы к приходу на театр военных действий.
По окончании стрельб адмирал разрешил нам и команде отдохнуть.
Мы на «Варяге» решили съездить на берег осмотреть остров Махэ, а затем сделать для нашей команды пикник с рыбной ловлей на берегу.
Взвейтесь, соколы, орлами
Взвейтесь, соколы, орлами,Полно горе горевать,То ли дело под татрами,В поле лагерем стоять.
Лагерь — город полотняный,Морем улицы шумят,Позолотою румянойМедны маковки горят.
Взвейтесь, соколы, орлами и т. д.
А заря едва проглянет,Строй пехотный закипит,Барабаном дробью грянетИ штыками заблестит.
Взвейтесь, соколы, орлами и т. д.
Погрозилися войною,Богатырская игра.Крепко строй пойдет стеною,И прокатится «ура».
Взвейтесь, соколы, и т. д.
Рыбная ловля
Часть наших офицеров, перезнакомившись с французскими колонистами, ездили к ним по вечерам Там они слышали интересные рассказы о заселении этих островов выходцами из Франции, о страданиях бедных колонистов во дни французской революции, о их нынешней жизни под властью Англии. В домах этих колонистов много говорили о литературе и о науках, там пришлось слышать прекрасную музыку и пение. Особенно нравились нашим офицерам старинные французские романсы, почти забытые уже, но сохранившиеся у этих обитателей островов. Приятно было говорить с ними, до того прекрасен их язык, сохранивший все обороты и все тонкости старого французского языка.
Удивительна в общем жизнь белых людей на этих островах. Остров Махэ, поверхность которого равна всего 2,1 кв. мили, самый большой из них. Он покрыт рощами роскошной, так называемой сейшельской кокосовой пальмы, у нее громадные орехи с очень вкусным ядром, наполненным белым молоком Лично мне, по правде говоря, это молоко не нравилось, но ядро ореха я ел с большим удовольствием; наш кок делал из него прекрасное сладкое блюдо.
Остров Махэ покрыт холмами и горами. Самая высокая вершина на нем подымается на 3240 футов над уровнем моря.
На автомобиле мне удалось объехать весь остров кругом, любуясь прекрасными пейзажами и красотою бьющегося о прибрежные рифы океана. На пути мы посетили британскую военную радиотелеграфную мощную станцию.
Начальник ее морской офицер приветствовал нас самым радостным образом и дал послушать «на слух» знаменитое «ку–ку–ку» Парижской станции Эйфелевой башни. Великое изобретение нашего времени — радиотелеграф — в минувшую войну спас тысячи человеческих, жизней, ловя вовремя трагические сигналы S. O.S. [126] о гибели. Правда, благодаря ему же гибли многие военные суда, переговоры которых были расшифрованы противником, или место, откуда они говорят, было «засечено» радиогонометрическими станциями, но все‑таки положительных свойств у радиотелеграфа больше. Кроме возможности спастись от гибели при его помощи, он дает еще поправки хронометров в море, и все новости дня благодаря чему, на «Варяге», на ходу в Индийском океане, были так же хорошо известны «Сообщения Штаба Верховного главнокомандующего» и штабов союзников, как всякому человеку в культурном центре на берегу.
Объезжая остров, мы натолкнулись на место, где было много огромных сухопутных черепах. Размеры этих животных были поистине чудовищны по сравнению с нашими маленькими черепахами. Наши матросы садились на спину такой гигантской черепахи, и она, приподнявшись на своих крепких когтистых лапах, легко двигалась, неся на спине ношу примерно в пять пудов, вес, нормальный для доброго матроса Гвардейского экипажа.
Не помню каким образом и через кого, но только после ознакомления с красотами острова на «Варяге» появилась такая гигантская черепаха, официально никому не принадлежащая, но жившая недалеко от камбуза, в углу между вентиляторной трубой и кожухом над кочегарками. Из камбуза коки давали ей зелень и ставили чашку с водой. Черепаха почти не двигалась, больше сидела, спрятав голову и лапы в свой панцирь, но когда она иногда совершала прогулку, то казалось, что по палубе катится автомобиль малого размера марки Бюгати или бебе–Пежо. В этих случаях команда развлекалась, катаясь на спине этого животного.
Другой интересной находкой для нас на острове Махэ был живший там в плену у англичан король негрского племени людоедов Ашантиев. Этот король с несколькими своими «генералами» были единственными оставшимися в живых экземплярами этих гурманов человеческой породы.
Англичане со свойственной им решительностью выслали против этого племени войска, которые без сожаления уничтожили все племя, за исключением короля и нескольких его приближенных.
Невольно хочется спросить наших эсеров, как они отнеслись бы к такому действию, если бы это было не английское, а русское правительство. Веда людоеды из племени Ашантиев, несомненно, выражали «волю народа», желая сделать рагу из попавшегося к ним в плен английского матроса; как же власть исполнительная позволила себе не только нарушить эту волю, но еще и жесточайше расправиться с ее выразителями. Веда вряд ли в британской Конституции имеются законы, разрешающие уничтожение целых племен без суда и следствия.
