Не смотрю на время, бесцельно шатаясь по одинаковым улочкам. Огибаю прохожих, они не замечают меня. Скольжу среди тел, ощущая своё всё более прозрачным. Уже два раза прошла мимо бара, делая очередной круг по площади. И башня кружится над головой, накрывая плотным слоем тощей тени. Вывеска опять, и снова вывеска. Запах спирта у ноздрей, руки чешутся, еле держащие шлем. Я углубилась в город, направилась к окраинам, а бар словно ступает по пятам. Ком в горле сдавил как чужие пальцы, и я бегом отправилась подальше от центра. Случайно ударяла плечами людей, те вслед кричали проклятья. Мне же скорее хотелось скрыться. Так всё похоже на мир, который видела маленькая девочка, выросшая в интернате. Чёрное небо, ненастоящее Солнце, и люди вокруг не видят своего, только отщепенца, непонятно зачем появившегося на их улицах.
Конечно, я не нашла родного дома. Хибары стали не то, что одноэтажные, а вовсе превратились в палатки и открытые лежаки. Одни пустые, другие покрыты кровью и мочой. Запах плотной стеной оградил центр от этих мест, где люди давно забыли, что значит быть людьми. Здесь как-то привычнее, и борюсь с желанием спросить, есть ли у кого Экс. Брожу между свалок, между полуживых тел. Они скрипят, оборачиваются в мою сторону, все молчат как один. Наблюдают, словно готовятся единовременно высказать всё, что думают обо мне. Я знаю, в их головах роятся жуткие мысли, страшные идеи. Дай малейший повод, и услышишь всё, что боишься услышать.
Я бы с радостью провалилась во тьму, которой оканчивается этот район. С мяса в пропасть стекают все людские жидкости. Они прилипают к подошвам, оседают на сапогах плотным слоем. Его не смыть, не содрать. Теперь он часть моего костюма, а соответственно и часть меня. Не знаю, куда себя деть. Жую перчатку, пытаясь прогрызть плотный материал, чтоб добраться до кожи. Я — самое вкусное, что только появлялось в этом городе. Не сомневаюсь, просто хочу ещё раз убедиться.
Сзади хлюпающие шаги. Знаю, что ко мне кто-то идёт, но не оборачиваюсь. Пусть сделает, что хочет, а там посмотрим. Кто из них достаточно смелый, чтоб приближаться к генералу Бирюзовой армии при полном обмундировании?
— Вам чем-то помочь?
Тонкий голосок, и старик согнулся почти пополам. На спине проглядывает каждый позвонок, а лицо закрыто густой бородой. Словно скелет, и руки тонкие как рукоять ПП. Я старалась не смотреть ему в глаза. Влажные, будто он готов вот-вот заплакать, однако сдерживается зачем-то. Такие глубокие, хранят наивную мудрость. Знаю, это всё обман. Если б они все обладали хотя бы зачатками ума, то не оказались бы здесь…
— Тебе помочь чем-то?
Он проигнорировал моё молчание, спокойно повторив вопрос. Я помотала головой, старик хмыкнул и вернулся к своим делам. Лёг на матрас, подогнул ноги к животу и отвернулся от меня. Все они отвернулись, никто не смотрит, как я торчу посреди них как статуя, как та самая башня меж домишек, еле держащихся на своих фундаментах. В пизду. Пойду напьюсь, и пусть этот дрянной Отсчёт закончится.
Обратный путь оказался куда быстрее, и чем сильнее запах спирта в воздухе, тем скорее мчусь. На отдельных запасах сил. Так лечу, что слёзы не успевают скатиться с щёк, слетают из глаз сразу к ушам и за мной уже падают на землю. Прогоняю в памяти картину, где девушку насилуют тараканы. Иначе назвать не могу, даже если она сама этого хотела. И плевать, что много было событий, достойных быть на первом плане. Всегда запоминаешь худшее, думая, что жизнь состоит только из этого.
В бар запрыгнула одним махом, и не заметив, что там у входа были ступени. Все воззрились на меня. Приятно, не как в прошлый раз, когда совершенно не обратили внимания. Я горделивой походкой добралась до стойки, и даже бармен обомлел, теряясь в догадках — то ли в глаза мне посмотреть, то ли на разгорячённое тело. Грудь нервно вздымается при глубоких вдохах. Я пышу жаром, костюм впитывает каждую каплю. Скоро заберу своё и добавлю немного алкоголя.
Бармен не стал спрашивать, чего мне налить. Сразу понял, что надо самого крепкого. Не знаю, в курсе ли он был, что я выполняю для поселения особые задания, или просто расщедрился на алкоголь? Я же ни вчера не заплатила, ни сегодня не собиралась платить. Нечем, а все денежные запасы на сохранении у Совета. Думаю, меня зачислили как минимум в список пропавших. И коли сдохну, то далеко не скоро окажусь среди доблестно погибших, даже если никакой доблести в моей смерти не будет. Поэтому и пью, не зная, как ещё себя наградить, ведь кроме меня этого никто не сделает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Та же мутная жижа, те же позывы в желудке при её виде. Язык спрятался подальше, желая избежать мерзких вкусов и ассоциаций. Я поставила шлем на стойку рядом с собой и подняла рюмку в дрожащих пальцах. Сегодня они нажимали на курок, сдавливали рукоять клинка, да так сильно, что он ни разу не выпал даже при самых неистовых ударах. Пусть отдохнут, удерживая лёгкий кусочек стекла.
Я проглотила быстро, специально чуть не закинув рюмку по гланды и прижав кончик языка к передним зубам. Горло даже не успело обжечь, но вот желудок ощутил всё сполна. Горячительная жидкость быстро прилипла к стенкам желудка. Тот попытался отправить часть обратно, в глотке где-то посередине встрял ком моего сока и порции алкоголя. По итогу он всё же провалился вниз. В животе потяжелело, это пройдёт, надо просто выпить ещё.
Не считаю рюмки, зато показываю на ВЕРИ-СМАРТ указания вождя бармену. Тот, протирая стаканы и стойку, вчитывался в строки. На его лице ни единой эмоции. Тут он поставил свою жирную точку в этом немом диалоге, сплюнул на пол и отвернулся. Кажется, командующий был прав — его не любят, а он всё ещё держал поселение на плаву… на ходу. Да, так правильнее и точно ближе к сути. Я повертела стакан с мутной жидкостью.
К стенкам прилипли капли, они поблёскивали в тусклом свете над стойкой. Я только поднесла к губам стекло, как ощутила позыв сблевать. Перебив самые правильные мысли, я выпила последнюю порцию и с грохотом поставила рюмку. Бармен тут же у меня её забрал, снова пропал в полутени. С ним кто-то разговаривал на том конце бара. Невнятная ревность булькнула в животе. Или же это спиртовая дрянь просится наружу.
Я на всякий случай скрылась в туалете. Ни одного зеркала, ни одного привычного металлического унитаза. Только дырки в полу, из которых поднимается ужасная вонь. Это даже не дерьмо, это смесь всего, что только может отвратительно пахнуть. Весь город словно побывал именно здесь и всего за одной целью — заставить меня испытать самые худшие терзания. Я расстегнула костюм, сняла его с плеч и стянула с бёдер. Полуголая присела над дыркой. Ни капли не вышло, хотя вроде бы хотелось. С недоумением я поднялась и оделась обратно, чувствуя себя глупо. Губы сохнут, язык почти не двигается. Кажется, я оставила шлем на стойке, и надо бы…
Провал в обморок был настолько резким, что даже моя собственная мысль не успела закончиться в голове. Кажется, я ударилась виском об стену и свалилась в дальнем конце туалета, слившись с его мраком и букетом запахов. Или на меня все плевать хотели, или никто так и не заметил, как спасительница города в бессознательном состоянии вытирает собою пол. Как же всё до истерического смеха напоминало время перед самым поступлением в Академию. Порой не верится, что меня взяли после итоговых экзаменов. Чувствую себя самозванкой, занявшей чужое место. Может, кто-нибудь другой не оказался бы проглоченным огромным тараканом, а убил бы его, так и не узнав, что внутри был целый город. И как он вообще стоит на месте, если таракан поднимается на задние лапы время от времени?
Руки не слушаются, ноги послали куда подальше. Я прикрикнула на них, про себя подумав, что может быть вообще стимулом подниматься? Забрать шлем хотя бы, чтоб не оставлять следов. А с остальным можно справиться на ходу, наверное…
Я всё-таки поднялась, шатаясь вышла из туалета. Народ уже набился в бар. Видимо, время близится к концу Отсчёта, и всё вышло ровно так, как я планировала. Сбросила возможность побыстрее завершить все дела и свалить отсюда, чтоб оказаться на свободе. Встретить рассвет хочется так сильно, что ради этого я напиваюсь до смертельных состояний. Всё отдам, лишь бы хоть раз ещё ощутить прикосновение солнечного света. Есть в этом некий парадокс, заставляющий улыбнуться. И как выдуманная история для друзей, которые хотят услышать от тебя что-нибудь забавное, интересное. Достаточно осмысленное, чтоб потом это обсудить.
