− Ты доигралась, сука. Теперь моя очередь играть с тобой, — Он снова хватает меня за волосы, оттягивая голову и смотрит на меня, а затем с силой отпускает и она падает на стол, — Миранда, она твоя. Можешь развлекаться дальше.
Гулкий стук от захлопнутой двери и больше его голоса я не слышу. Но она ещё здесь, а значит еще не всё.
− Ну что малыш, поиграем дальше? — слышу едкий наигранно-нежный голос. — Было грубо и хорошо, но не тебе, правда? — резким движением она хватает меня за лодыжки и сковывает ноги обратно, загоняя меня в ту же ловушку.
Она отходит от меня и слышится звук открываемого ящика. Задвинув ящик, она снова подходит от меня. Отчетливо слышен щелчок открытой бутылки. Ее рука неспешно скользит у меня между ног с чем-то холодным, отчего я начинаю покрываться мурашками и дрожать еще сильнее. Страх снова подбирается к самому горлу и сковывает голос до еле уловимого хрипа.
− Бедная, бедная девочка. Такой благородный поступок и такой жалкий конец. Ты подставила Брайна и вот твоя награда. — Ее пальцы со смазкой массируют клитор, описывая круги и слегка нажимая. Я сжимаю ноги и дергаюсь, стараясь оттолкнуть Миранду, но она продолжает массировать. Моя злость сменяется отвращением. Мне стыдно, гадко и унизительно.
− Не надо, прошу, — мой еле слышный хрип настолько тих, что я почти себя не слышу. Тело коченеет от холода, голос пропал и я лежу изнуренная, почти безжизненная, прося пощады у той, которая ее не знает. Миранда убирает пальцы, и я чувствую, как что-то входит в меня, наполняет и растягивает.
− Ну вот, и не больно совсем. Хотя, знаешь, − она засовывает и высовывает из меня предмет, совершая движения вперед-назад, − сейчас будет по-другому. — Она ставит палец на клитор и опять начинает его тереть, другой рукой толкая в меня фаллоиммитатор. — Брайн тебя хотел, и ты это знала. Но ты оказалась не такой, как предыдущие его шлюхи. Ты ускользала от него каждый раз и он ждал. Он хорошо продумал план, как сыграть с тобой в любовь.
Я держусь из последних сил, но я измучена, моё тело больше мне не подчиняется. И я чувствую нарастающее внутри напряжение, густое и тягучее. Оно сгущается в тугой комок, по спине проходит холодок, а пальцы сжимаются до хруста.
− О детка, ты близко, — она шепчет как приговор, — Так ты не думай, что ты другая. Ты изначально была выбрана как товар, дорогой товар для серьезного покупателя. Но ты решила поиграть с Брайном в собственную игру. Думала, ты его изменишь? Он станет покладистым и будет бегать под твоим каблуком? Что ж, это было интересно. — Она усиливает нажим и наклоняется к самому уху. — Ты не подходишь Брайну, как и все они. Ему нужна женщина под стать, такая как я. А ты жалкая и ничтожная. Ты товар, который будет продан на ближайших торгах. Ты с самого начала была просто товаром. Кончай детка.
Внутри меня всё горит. Мое тело безудержно трясет. Я кричу, и слёзы новым потоком покрывают щеки. Моё тело получило разрядку, но я растоптана. Меня обесчестили и сломали. С самого начала я была товаром и никем больше. Значит, он хотел меня продать, как только увидел. А всё это было хорошо замаскированной игрой и ложью.
Я тихо лежу, только слезы не перестают скатываться вниз. Мое тело больше не дергается. Я покорно ожидаю, что будет дальше. Наконец, Миранда отходит от меня, и я слышу звук захлопнувшейся двери. Всё ли это? Или это только часть их расправы со мной перед продажей?
Но некоторое время никто не заходит. В комнате прохладно и меня знобит. Кожа покрылась рябью, а кончики пальцев начинают леденеть. Дверь открывается, кто-то подходит ко мне и отцепляет крепления.
− Вставай Алексис. Тебе нужно поспать и привести себя в порядок, — Джейк отстегивает последнее крепление, и я пытаюсь встать со стола, но всё тело болит, запястья и лодыжки затекли и начали неметь от долгого пребывания в одном положении. Он видит мои неудачные попытки подняться и берет меня на руки. — Я отнесу тебя в кабинет, поспишь там.
В кабинете Джейка он опускает меня на небольшой диван и накрывает пледом. Я скручиваюсь калачиком, чтобы согреться. Я маленькая несчастная девочка, попавшая в когти чудовища. Мерзкого типа. Я плачу, от жалости к себе и обиды, и от бессилия меня смаривает в сон.
Ото сна пробуждает легкое касание по плечу. Меня осторожно трясут, и я нехотя пытаюсь открыть глаза от потекшей и слипшейся косметики. В глазах немного рябит и покалывает от слез. Я поднимаю голову и вижу незнакомую красивую и ухоженную девушку.
− Вставай. — Она помогает мне подняться — Идём со мной.
− Я не хочу, — отрицательно машу головой, а слезы снова подступают, — прошу, не надо.
− Джейк! — зовет девушка. В кабинет входят Джейк с мужчиной и выводят меня под руки. Мы идём по коридору с приглушенным светом. Но я уже не плачу. Моих слёз нет, на них нет сил. Я устала, всё тело ноет пронизывающей болью от оков, а чувство безысходности поглотило, как черная дыра. Я отрешенно смотрю на бордовое покрытие под ногами. Как всё здесь знакомо. Я в Hell и меня собираются продать. А если продажа в Hell, значит, я продаюсь, как провинившаяся. Но ведь так оно и есть. Я самовольно поступила. Меня рассекретили и поймали. И теперь у меня будет хозяин — то, о чем говорила Тили.
Marilyn Manson and Tyler Bates — Killing Strangers
Молча стою под струями воды в душе, куда меня поставили как повинующуюся куклу. Горячие струйки стекают по моему телу, унося с собой остатки весёлой и жизнерадостной девочки, разбитые и неоправданные надежды. Он играл со мной, только и всего. В его планах было завоевать мое доверие, обучить всему и продать богатому клиенту. Я молилась, чтобы с каждой каплей воды, стекающей с моего использованного тела, ушло все то, что произошло за сегодняшний день.
Через 2 часа меня ставят перед зеркалом и я смотрю на своё отражение. Опухшие от слёз веки и бледный цвет лица искусно затонированы дорогой косметикой. На мне надеты дорогое изящное кружевное белье и вечернее атласное платье черного цвета с запахом и замком сбоку. Волосы собраны в высокую немного небрежную прическу с выбившимися прядками. Образ завершает набор из колье и сережек. Меня собрали как на светский раут. Я одета так, как любит ОН, а значит, это был его выбор.
И снова я в коридоре. Здесь всегда темно и непонятно на улице день или вечер. И только сама обстановка дает понять, что уже ночь и пришло время аукциона. Меня заводят в комнату, где сидят другие девушки. И вид у них не лучше. Никакая косметика и дорогой наряд не скроет нашего внутреннего состояния. Страх читается во всем теле — в глазах, наполненных слезами и отчаянием, подбородок, еле подрагивающий от ожидаемого, и руки, костяшки которых настолько белые, что было понятно, что они давно ждут своего часа. И судьбы всех нас погубил один и тот же человек. За каждой девушкой заходят и забирают по очереди. И я в ней последняя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
