Затем подумав, добавил, развалившись на тротуаре, игнорируя удивленные взоры прохожих, спешащих домой:
— Хотя впрочем, я до нее итак по новым законам не доживу.
— Ярик, — выдохнула Раиса, отмерев, опуская рядом на корточки и отпустив его руку. В душе поднялся страх, ужас сковал сердце. Она ему боль причинила по собственной глупости, коря саму себя за дурость. Кто бросается на людей с ничего? Только Раиса Кошкина. — Тебе очень больно? Боже, прости, пожалуйста, я не специально, — коснулась красивого лицо, которое исказилось от страданий. Тасманов так вздохнул, что в пору было скорую помощь вызывать. Потянулась к сумке, судорожно ища смартфон, но услышав слабый, едва слышимый мужской стон, замерла, резко посмотрев на дернувшегося в муках Ярослава.
— Больно, ох, кажется, я сломал позвоночник, — взвыл Ярик. — Седьмой… нет, шестой позвонок, — потянул, опуская ресницы, дернув страдальчески кистью левой руки, лежащей на земле. Рая бросила сумку, глаза обожгли слезы, а сама готова разреветься была, дрожащей рукой пытаясь набрать цифры горячей линии на расплывающимся перед глазами экране.
— Подожди немного, сейчас-сейчас… — бормотала в отчаянии, закусив губу, пытаясь набрать номер, не обращая внимания на промозглый холод, пробравшийся сквозь плотный пуховик и теплые колготки, когда она рухнула на землю в снег рядом с ним. Уже почти нажала вызов, как почувствовала руку Ярослава, скользнувшую сначала по ее спине, потом опустившуюся на задницу. Слезы мгновенно высохли, а умирающей выглядел уж чересчур живым.
— Тасманов… — зарычала, отбрасывая все страх и пережитый ужас. Она же реально подумала, что покалечила его. Прав ее отец, этот идиот точно ребенок. Вот и сейчас хихикал, а потом вовсе начал откровенно ржать, продолжая валяться на спине. Вокруг проходили люди, обходящие их по дуге, некоторые даже пальцем у виска крутили, а Раиса всерьез задумалась о том, чтобы прикончить Тасманова прямо на месте. И плевать, что потом с тоски помрет. Хоть справедливость восторжествует.
— Ой, не могу. Паникерша ты, Рысенок, — хрюкнул кретин, обхватывая готовую наброситься на него Раю обеими руками, заваливая на себя. Девушка принялась отчаянно барахтаться и бороться с ним, сопя возмущенно.
— Ярик! Живо отпустил! Ведешь себя как недалекий олень, — пыхтела, пока не выдохлась. Температура на улице была около ноля градусов, да еще опять начавший падать снег превратил зимний декабрьский вечер в нечто сказочное. Смотрела вверх на темное небо, с которого падали снежинки, почти не реагируя на все происходящее вокруг. Ни стеснения, ни стыда за содеянное. Только крепкие теплые объятия Тасманова да запах хвои, окруживший ее со всех сторон, пока лежала у него на груди посреди тротуара прямо перед зданием, где работала. Шапка давно слетела с головы, отчего теплые волосы рассыпались и, зарывшись в них носом, Ярослав выдохнул:
— Я скучал.
Два простых слова — таких важных. От них прямо пульс взбесился, разгоняясь по венам, пустившись наутек с невероятной скоростью. Снова навернулись слезы на глазах, правда уже не от волнения или боли. Чего-то другого, более теплого и настоящего, ведь не так уж часто Тасманов Ярослав позволял себе подобные откровения.
— Пойдем на каток? — спросил, осторожно садясь с ней в обнимку, продолжая игнорировать перешептывания вокруг. Раиса повернулась, взглянув на него ошарашенным синим взором, хлопая ресницами.
— На каток?
— Я пока не готов покорять вершины скалодрома, — проворчал, потирая большим пальцем лоб, сдвигая края своей черной шапки. — Потому из спорта согласен на коньки. На них я хотя бы могу стоять красиво, — добавил гордо, выпятив грудь, поднимаясь и помогая Раисе встать, отряхивая их обоих от снега. Наклонился, подняв вязаную шапку девушки, возгружая обратно ей на голову.
— Ты зовешь меня на свидание? — сглотнула, пытаясь осилить данную мысль, очень боясь услышать отрицательный ответ. Особенно, стоило Тасманову замолчать, отведя взор в сторону. Будто обдумывая высказанную вслух мысль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я попытаюсь, — вдруг произнес четко, посмотрев на нее внимательно и как-то загадочно.
— Что? — облизнула губы, особенно стоило ему шагнуть ближе, обняв крепче, наклоняясь к ним. Не воспротивилась, отвечая на долгий почти нежный поцелуй, совсем не заметив, как на крыльце устроили наблюдательный пункт коллеги из-за высоких колон, подпиравших крышу.
— Начать любить снова, — выдохнул в губы, крепче прижимая к себе, словно не желая отпускать. — Хочу сделать это, но не уверен, что получится.
Обхватила ладонями лицо, проведя пальцами по слегка отросшей щетине, снова касаясь губами его губ, немного приподнявшись на носках своих зимних ботинок, мурлыча:
— Тогда давай я покажу.
Справочная информация:
Авангард (фр. avant-garde — передовой отряд), авангардизм — обобщающее название течений в мировом, прежде всего в европейском искусстве, возникших на рубеже XIX и XX веков.
Золотое сечение — это универсальное проявление структурной гармонии. Оно встречается в природе, науке, искусстве — во всем, с чем может соприкоснуться человек. Однажды познакомившись с золотым правилом, человечество больше ему не изменяло.
Ричард Рихтер — современный художник Германии. Его произведения включены в собрания крупнейших музеев Европы. В 2005 году он занимал 1-е место в ежегодном списке журнала «Капитал» — самые дорогие и успешные мастера современной немецкой живописи.
Тасманийский дьявол — (также известный как тасманский дьявол, сумчатый дьявол и сумчатый чёрт; лат. Sarcophilus harrisii) — млекопитающее семейства хищных сумчатых; единственный вид рода Sarcophilus. Его чёрная окраска, огромная пасть с острыми зубами, зловещие ночные крики и свирепый нрав дали первым европейским поселенцам основание прозвать этого коренастого хищника «дьяволом».
Глава 23 — Что посеешь, то и пожнешь
Ощущение подвоха — самое страшное из всех возможных. Словно живешь в сказочном мире, постоянно оглядываясь на хрустальную стену купола, которым ты себя окружил, боясь вернуться в суровую реальность. Именно так чувствовал себя Тасманов последнюю неделю года, ожидая момента, когда рухнет его хрупкий, еще совсем молоденький мирок, пав жертвой внешних обстоятельств. Жил, беря по максимуму в эти дни от той, что каждый раз клялась ему в любви.
Они вместе официально чуть меньше недели, а Ярославу казалось, будто все вокруг пытаются у него отобрать его маленькое счастье. Работа, знакомые, даже друзья. Когда в среду Кира объявила, что ей нужна Раиса дабы та сходила с ней прогуляться и докупить последних мелочей к самому большому зимнему празднику, чуть не закатил натуральную истерику, едва сдержавшись под ласковым голосом.
— Все равно вечером приеду, кто еще кроме меня будет выгуливать твоего шпица? — шутливо ворчала Рая, целуя Ярика в губы напоследок, отступая на шаг и заматывая вокруг шеи теплый шарф. Пуся недовольно тявкала, не желая расставаться с хозяйкой, каковой она считала Кошкину, махая пушистым хвостиком. Сам же блондин смотрел на нее, а внутри все сжималось от неприятного чувства.
Его снова бросают. Опять.
— Кира сама не может сходить по магазинам? Зачем ей Паша? Или он решил работать, пока не умрет в ресторане? — раздраженно спросил, хотя прекрасно знал, какой завал сейчас на праздники у Канарейкина. Даже на работе Раисы решили праздновать корпоратив 31 декабря в ресторане «Баболовский дворец». В других местах все уже давным-давно было занято, а тут Кенар специально по знакомству пошел на уступки, освободив места для Раиного отдела. Такая возможность, грех не воспользоваться. Тем более, что Ярославу самому придется праздновать Новогоднюю ночь в другом конце города вместе с редакцией журнала — Нона настояла на всеобщем присутствии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты от безделья скучаешь, — качнула головой Кошкина, натягивая шапку и улыбаясь солнечно. — Сходи на работу, фотографии отдал Марку?
