«Несчастная, — сказал Лиллебрур. — Бедная мать, чья дочь унаследовала душевную болезнь и сожгла дом чувствительной матери!»
Унаследовала? Действительно ли у Карин наследственный дефект? Согласно Вемунду, у нее такого дефекта не было . Согласно Вемунду, ее рассудок помутился вследствие шока. А Вемунду Элизабет верила. Безгранично!
Ее мысли вернулись к очаровательной госпоже Тарк.
— Но я уже продумала свой костюм, — непринужденно сказала она. — У меня есть платье, которое я, немного изменив, могу переделать в костюм Титании, королевы эльфов.
В глазах госпожи Тарк замелькали искры. Она не привыкла, чтобы ей перечили.
— Но, дитя мое, я уже была эльфом на прошлом балу. Это будет повторением. А вот валькирии раньше не было.
И не будет!
— Госпожа Тарк, я не подходящий типаж для перевоплощения в валькирию. С моими резкими движениями и бесстрашным стилем я стану слишком мужеподобной. Мне нужно мягкое обрамление, иначе ничего вообще не получится.
Приторная улыбка.
— Дорогая моя, я помогу тебе избавиться от бесстрашного стиля. Лиллебрур довольно чувствителен в этом вопросе, избалован своей мамочкой.
Самодовольный извиняющийся смех. Она продолжала:
— Лиллебрур любит все нежное, женственное.
Она беспомощно развела руки.
— Но если ты будешь эльфом, дорогая Элизабет, то тебе нужно будет напудрить волосы.
— Это не обязательно. У меня есть белый парик без пудры. Вообще-то я не выношу париков, но ради одного вечера готова потерпеть.
Но госпожа Тарк была настроена скептически. Она произнесла извиняющимся тоном:
— Но ведь эльф такой… эфирный, дорогая моя! А ты не совсем…
Она не решилась закончить предложение.
— Тогда я приду в обычном платье, — отрезала Элизабет. — Я не могу себя представить в костюме валькирии.
Эмили Тарк сдалась.
— Ладно, тогда будешь королевой эльфов. Но что ты сделаешь со своей загоревшей кожей? Здесь пудра была бы действительно к месту.
— Исключено, — сказала Элизабет. — Пудра — это не для меня! Я никогда не слышала об эльфе, страдающем одышкой.
— У тебя хорошее чувство юмора, Элизабет, — улыбнулась Эмили Тарк. С каждым произнесенным ею словом она отдалялась от непослушной Элизабет. — Подожди здесь, я принесу замечательную принадлежность к костюму Титании. Вуаль со множеством сверкающих звезд…
Она исчезла из комнаты и спустилась вниз по лестнице. Элизабет, не желая оставаться в чужой комнате, вышла в гостиную.
Эмили Тарк не было довольно долго. Наконец, Элизабет услышала ее голос в одной из комнат:
— Буби! Буби, друг мой, зайди сюда на минутку! Ты не видел мой чемодан с нарядами для маскарадов?
Элизабет застыла.
Буби?
Буби здесь — в Лекенесе?
Голос ответил:
— Что ты сказала, Эмили?
Шаги внизу. Мужские шаги.
Элизабет быстро подошла к широкому поручню лестницы. Оттуда она просматривала холл.
Она видела сверху, как он пошел в направлении голоса Эмили. Он был лысоват, что скрывал снятый им только что парик. Сверху он выглядел, как бочка.
Он опять удалился.
Элизабет сделала глубокий выдох. Его легко можно было узнать — грузное тело, темно-красная кожа.
Буби был Мандруп Свендсен.
Но что же в тот раз произошло? Когда Вемунд почти до смерти обидел Карин. Буби, который так и не вернулся… Сгоревшая усадьба.
И когда это произошло?
Настала суббота, день маскарада. И как будто сам дьявол сидел и дергал за ниточки, в этот день само зло стало скапливаться в Лекенесе.
Все началось с того, что доктор Хансен случайно встретил госпожу Шпитце на пути к очередному пациенту. Он уже обогнал было ее на улице, как тотчас вспомнил слова Элизабет.
— Извините, — вежливо обратился он к ней. — Вы не госпожа Шпитце?
Страх, пробежавший по ее лицу, несколько ослаб. Было очевидно, что у этого мужчины не было дурных побуждений.
— Да, — тихо ответила она.
Доктор Хансен посмотрел на маленькую, птицеподобную женщину, которая была примерно одинакового с ним возраста. Он представился и на одном дыхании продолжил:
— Одна моя знакомая молодая дама хочет с Вами поговорить.
Она опять попыталась держать его на дистанции.
— Вот как?
— Похоже, что для нее это исключительно важно. Ее зовут Элизабет Паладин из рода Людей Льда.
Госпожа Шпитце казалась сбитой с толку.
— Не могу сказать, что это имя мне знакомо…
— Нет, не думаю.
— Она больна? Или у нее душевные страдания?
— На это не похоже. Я не знаю, о чем там речь, но это дело не терпит отлагательства. Я могу дать Вам ее адрес, а там Вы уже сами решайте.
Госпожа Шпитце резко кивнула головой. Она смахивала на дятла, нашедшего что-то вкусное в стволе дерева.
— У меня сегодня есть время после обеда. Я загляну к ней. Я всегда готова помогать везде, где имеется потребность в благотворительности.
Доктор Хансен, горячо поблагодарив, дал ей адрес. И отправился по своим делам дальше.
Этого врача коллеги особо не привечали. По их мнению, он был слишком человечен с пациентами. Врач должен знать свое место, свое высокое положение в обществе. Ему следует разговаривать достойно и непонятно и лишь в крайнем случае похлопать больного снисходительно-вдохновляюще по голове. Доктор Хансен был слишком приветлив и внимателен. Пациенты боготворили его. Подобное было ужасно недостойным.
Но критика не беспокоила доброго доктора Хансена. Вот и теперь он опять помог другу. Эта замечательная маленькая госпожа Элизабет обрадуется. Да она просто кремень, а не девушка!
Такой приличный дом! Интересный пациент.
Он смог бы найти повод, чтобы тоже сходить туда после обеда. Не был там уже пару дней. Карин Ульриксбю наверняка нуждалась в его советах…
Элизабет не видела Вемунда с тех пор, как Лиллебрур забрал ее с собой у его дома на опушке леса. Позавчера… Это действительно было лишь два дня тому назад? Для нее это показалось двумя неделями.
Госпожа Окерстрем, к которой Элизабет обратилась с вопросом, сказала, что Вемунд проводит дни в конторе в Кристиании. «Просматривает счета», — добавила она.
Обязательно этим заниматься именно сейчас?
Элизабет была в ужасном настроении, раздраженная и растерявшаяся. Она знала, что в этот вечер, когда съедутся все знаменитые гости, будет объявлено о ее помолвке с Лиллебруром. Графиня Элизабет Паладин из Людей Льда. Княжна по крови.
Катитесь вы все к черту!
Она должна поговорить до маскарада с Лиллебруром и его родителями. Сказать, что его она не хочет. Что она хочет Вемунда. Им должно быть все равно, кто из сыновей получит так называемую маркграфиню — о, Боже, что за титул — но Вемунду не все равно! Поэтому ей надо сначала поговорить с ним. Сообщить, что она отказывается от соглашения. Ему ей не нужно было говорить, что она хочет выйти замуж именно за него, сватовство пусть он берет на себя. Во всяком случае, у него были обязательства перед ней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
