и твои друзья… вы как огонь. Потоп. Чума. Вы — это конец всему, и мы не в состоянии ни сопротивляться, ни противостоять этому. И он уже начался. Разве не видишь? Ты — наша погибель… но для меня ты станешь ещё и спасением.
Парис замотал головой, но Танос остановил его, обхватив лицо ладонями.
— Ш-ш-ш, — проговорил он и заправил волосы Париса за уши. — Я не причиню тебе вреда. — И, опустив голову, захватил его губы в отчаянном поцелуе. Танос уже собирался мысленно показать что-то более приятное, чем его изуродованное лицо, как мужчина в его руках начал дрожать.
Сначала Танос подумал, что это от удовольствия. Но когда его голова Париса безвольно запрокинулась, а тело обмякло, Танос успел схватить его за руки, не давая упасть.
— Парис, — позвал он, когда глаза Париса начали вращаться и чернота зрачков поглотила всю поверхность глаз.
Чёрт! То же самое случилось в ванной комнате Василиоса, когда появился Аид.
— Парис! — окликнул Танос снова, но сколько бы он не звал, ничто не могло вывести Париса из состояния, похожего на транс.
Лондон, Англия, 1904 год
Нет…
Нет-нет-нет…
Открыв глаза и сфокусировав зрение, Парис сразу же понял, что уже не был в комнате с Таносом.
Проклятье!
Когда громкий звон в ушах стих, Парис потёр глаза и попытался понять, куда он попал и зачем. Только что он целовал Таноса. Наконец-то по-настоящему целовал его и вдруг… оказался тут. И где это «тут» — неизвестно.
Вдалеке послышались голоса. Они постепенно приближались, и Парис, оттолкнувшись руками от деревянного пола, на котором сидел, поднялся на ноги. Вытерев ладони о джинсы, он окинул взглядом комнату и замер… О чёрт. Танос.
Комната выглядела без всякого преувеличения шикарно. Стены были отделаны какими-то отполированными панелями из красного дерева, лепнину и половицы покрывали золотые ажурные орнаменты. Почти всё свободное пространство закрывали картины, в центре была огромная кровать с балдахином, малиновым одеялом и горами подушек.
Очевидно, это была спальня. И если Парис правильно угадал, она принадлежала тёмноволосому мужчине в шёлковом халате, стоявшему сейчас вплотную к Таносу. Парису не хотелось признавать, что увиденное его сильно задело.
— Танос. Я так рад, что ты пришёл, — проговорил молодой незнакомец, улыбаясь своему визави. — Ты не звонил уже несколько вечеров, и я подумал, что потерял твоё расположение.
Парис подошёл к мужчинам, зная, что раз это воспоминание, то его точно не увидят. Вот только было непонятным, зачем ему это показывают.
Зачем Таносу, который только что целовался с ним, понадобилось, чтобы Парис увидел его в обществе другого мужчины? Это что, какой-то вампирский кинк? Они все что, верят в триады? Парису хотелось надеяться, что нет, потому что сам он не был приверженцем отношений такого рода.
— Прошу прощения, — ответил Танос. — Вначале я собирался позвонить тебе, но чем дольше меня задерживали, тем больше я понимал, что будет правильно прийти и проститься с тобой лично. Я также счёл своим долгом предупредить тебя: ближайшие несколько ночей будь осторожен.
Предупредить его?
— Предупредить меня? — повторил незнакомец, будто услышав мысль Париса, и Танос кивнул. В классическом наряде эпохи Регентства — бежевых брюках, белоснежной рубашке с повязанным на шее платке и тёмно-синем фраке — Танос выглядел невероятно привлекательно. Длинные волосы были зачёсаны назад и стянуты чёрной лентой на затылке, а лёгкая щетина на щеках делала его похожим на плута.
Судя по одежде, это была Англия… хм… начала двадцатого века?
— Да. Я пришёл предупредить тебя, — ответил Танос после заминки и поднёс ладонь мужчины к своим губам. Он нежно поцеловал тыльную сторону его пальцев и бросил из-под ресниц взгляд, полный такого трепета и восхищения, что у Париса растаяло сердце. Танос заботился об этом мужчине, кто бы он ни был. — Чарли, я пришёл сказать, что не могу больше видеться с тобой. Вот и всё, это не может продолжаться.
— Но почему? — спросил Чарли, придвигаясь к Таносу невозможно близко. Края халата распахнулись, и, судя по мелькнувшему бедру, покрытому лёгким пушком, стало ясно, что под одеждой у незнакомца ничего нет. — Ты уже устал от меня?
— Ты знаешь, что это невозможно.
— Тогда я не понимаю, почему ты хочешь всё закончить.
Чарли прижал ладонь к нагрудному карману фрака Таноса, а потом, приподнявшись на носки так, что халат задрался, медленно провёл ею до широкого плеча.
— Разве в прошлый раз я не доставил тебе удовольствие?
Танос покачал головой и мягко ответил:
— Всё должно закончиться не поэтому. Всё должно закончиться, потому что ты больше не в безопасности. Потому что я больше не могу оберегать тебя.
— Безопасность? — Запрокинув голову, Чарли рассмеялся. — Танос, когда это я давал тебе понять, что хочу быть в безопасности? Конечно, не тогда, когда просил разделить со мной постель… — Он сделал шаг назад, и когда Танос отпустил его, потянулся к поясу халата и развязал узел.
Шёлк, заструившись, упал к ногам, и Парис, охнув, прикрыл ладонью рот. Но не из-за вида обнажённого и возбуждённого мужчины. А из-за покрытой яркими рубцами и израненной плоти. Крутанувшись на носках, Чарли обернулся к Таносу спиной и без малейшего сожаления бросил через плечо:
— И, конечно, не тогда, когда ты делал это.
Увидев, как в глазах Таноса голубым пламенем полыхнуло желание, Парис опустил руку и понял всё, что должен был понять. Это сделал Танос.
«О господи», — подумал он, когда Танос шагнул к Чарли, который продолжал улыбаться, оглядываясь через плечо. Он здесь, чтобы своими глазами увидеть всё это?
— Нет, Парис Антониу. Ты здесь не для этого.
Жуткий голос прозвучал настолько громко, будто его владелец стоял совсем рядом. Парис заозирался, напоминая пойманного за кражей печенья воришку, но никого не увидел. Зато он услышал смех.
— Ты здесь, чтобы увидеть монстров, с которыми должен покончить.
«Что?.. Нет, он же не имеет в виду, что…»
— Именно это я и имею в виду. Пора увидеть то отродье, которое тебя отправили убить.
— Нет. Я не хочу это видеть! — выкрикнул Парис. Видя, как Танос приближается к обнажённому Чарли, он почувствовал, как его охватывает паника.
— А с чего ты решил, что у тебя есть выбор?
Парис поднял ладони, напрасно стараясь закрыть ими глаза, но уже через мгновение очутился у стены с прижатыми к деревянным панелям руками. Его добрая воля… она исчезла.
— Всё получится только в том случае, если ты собственными глазами увидишь чудовище, которого так отчаянно пытаешься защитить.
От случившегося дальше сердце в груди забилось так гулко, что казалось, Парис вот-вот потеряет сознание. Подойдя вплотную к Чарли,
