стала барахлить. Он знал, что это могло случиться, но, как все русские и белорусские мужики, надеялся на чудо.
– Все! Инжектор полетел. Прости, друг. – Женя быстро потянул на себя ручку капота и побежал разбираться.
Сергей посмотрел на часы. Насколько он помнил, машина будет ждать Мюллера и Крюгера не больше пятнадцати минут!
Сергей быстро подошел к товарищу и спросил:
– Заведешься?
– Не думаю. Почти доехали!
– Как далеко этот пятьдесят шестой отсюда? – Сергей с надеждой посмотрел на трассу.
– Километров пять-семь.
Сергей ринулся на дорогу, чтобы кого-нибудь остановить. Но на скоростной трассе это могло продолжаться бесконечно. Надо было действовать.
Сергей изо всех сил побежал туда, где еще тлела надежда на спасение его семьи. Он из последних сил несся к огням стоянки, расположенной на пятьдесят шестом километре, задыхался, кричал от боли в спине, матерился, пытаясь заставить себя двигаться быстрее. Только бы успеть! Оставалось километра два. Спина у него уже развалилась.
И тут Сергей споткнулся. Он пролетел несколько метров, упал и почувствовал, что раскаленная сталь пролилась к нему на позвоночник.
Водитель допил кофе и посмотрел на часы. Было 19.35.
Он встал, бросил пару монет на стол, двинулся к выходу и подошел к своему фургону. Сумерки вокруг сгустились настолько, что ему, с его прогрессировавшей близорукостью, трудно было разглядеть, в каком состоянии теперь пребывает метка, оставленная им. Ему пришлось включить фонарь на телефоне. Он увидел, что тоненькая бумажка была порвана посередине.
Водитель осторожно огляделся, сорвал остатки метки и поставил металлическую шайбу обратно. Никто бы не сказал, что пломба была нарушена.
Работа пограничного перехода в Бресте с приближением лета превращалась в какой-то кошмар. Количество людей, желающих проехать в сторону стран Евросоюза и обратно, увеличивалось в разы сразу после двадцать пятого мая.
В пиковые моменты очередь на таможенное оформление и прохождение границы начиналась уже после поворота с кольцевой развязки в сторону Буга, естественной водной границы между Белоруссией и Польшей. Люди по восемь-десять часов торчали в гигантской пробке, теряли настроение и время.
Но все эти проблемы преследовали только простых смертных и коммерческий транспорт.
Обладатели дипломатических паспортов проскакивали границу по особому, всегда свободному коридору.
Микроавтобус с красными номерами преодолел путь между стоянкой на пятьдесят шестом километре и пограничным пунктом меньше чем за сорок пять минут. Обычно на проверку уходило от силы три-пять минут. Но в этот раз белорусский пограничник почему-то тянул. Он уже второй раз обходил автомобиль и проверял пломбы.
Водитель оставался сидеть в кабине. По регламенту он относился к службе дипломатической почты и не должен был покидать салон своего транспортного средства.
– Что-то не так, господин офицер? – на русском языке с небольшим акцентом поинтересовался поляк.
– Нет, все нормально. – Но все-таки старший лейтенант в чем-то сомневался. – А почему вы проехали на территорию Белоруссии сегодня утром, а покидаете ее уже вечером?
– Так вы об этом. Срочная депеша. Разве я не имею право?..
– Конечно, имеете. Вы ездили в Минск?
– Да.
– Теперь, стало быть, возвращаетесь обратно в Варшаву? Тысяча километров за день? Не слишком ли много? Разве вас не должны заменить на другого водителя?
Поляк понял, что ему попался не самый глупый офицер этого поста. Надо было выкручиваться.
– Да они теперь экономят на всем, – заявил он. – Неужели вы думаете, что я не хотел выспаться? Конечно, хотел! Но они не желают платить за отель, выдавать мне суточные, нанимать другого водителя. Это и есть капитализм. Я помню, как работал мой отец в социалистической Польше. Такого в те времена никогда не было!
В этот момент в зад микроавтобуса уперся автомобиль с итальянскими дипломатическими номерами, подъехавший на большой скорости, и пару раз моргнул фарами. Это отвлекло внимание пограничника.
– Ладно! Давайте заканчивать. – Лейтенант протянул документы водителю. – Вот ваш паспорт, ПТС и страховка!
– Спасибо вам, господин офицер.
Водитель готов был резко сорваться с места и покинуть Белоруссию, но вдруг услышал:
– Проезжайте на сканер. Посмотрим вашу машинку.
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Пограничники не имели права вскрывать его автомобиль, но отправить на сканер они могли.
– Пожалейте меня, господин офицер! Мне еще три часа стоять в очереди на склад в Тересполе и только потом ехать в Варшаву. Если я опоздаю, то меня уволят. Я ведь почти пустой, посмотрите по посадке. Прошу вас, господин лейтенант!
Слова водителя, конечно, действовали на нервы пограничнику, заканчивавшему смену. Но больше всего его раздражал итальянец, продолжавший мигать фарами.
«Вот ведь сука! Что ж ты такой нетерпеливый?» – ругался про себя старший лейтенант.
В девять его смена завершалась. Он тянул последние минуты службы, хотел передать итальянца другому офицеру.
Тут нетерпеливый южанин стал сигналить. Это уже было верхом хамства и наглости. Надо было им серьезно заняться!
– Ладно! – оборвал разговор пограничник чуть резче, чем следовало бы. – Пусть вас поляки дальше мучают.
– Спасибо!
Счастливый водитель вздохнул с облегчением и плавно утопил педаль газа. Микроавтобус набирал скорость.
Водитель испытал сильное облегчение. Но во много раз счастливее почувствовал себя его пассажир.
Сергей спрятался между коробками с дипломатической почтой. Металлический фургон не был оснащен звукоизоляцией. Это позволяло Сергею слышать весь разговор, происходящий снаружи. Когда он услышал приказ проехать на сканер, холодок ужаса пронесся по всему его телу.
Точно такой же холодок привел его в себя, когда он упал на полной скорости, совсем немного не добежав до стоянки.
Сергею было очень больно. Он решил, что это снова перелом. Позвоночник опять подвел его. Глаза закрылись от желания исчезнуть, раствориться.
Но тут в темноте погасшего сознания раздался очень четкий и близкий крик, голос его дочки, просившей об одном:
«Папа! Помоги! Спаси нас!»
Сергей встал и побежал так, как не бегал никогда раньше.
Сейчас он ехал в фургоне по польской земле и считал часы и километры. Сто девяносто пять до Варшавы, оттуда шестьсот до границы с Чехией и еще 200 до Праги. Успеет ли он? Доберется ли до банка раньше своих врагов?
У него не было выбора.
Небо, усеянное звездами, редко было доступно Инге в Москве. На эту роскошь у нее никогда не было времени. Она не могла поднять голову и просто посмотреть, что происходит там, наверху.
Или в московском небе не было звезд?
Возможно. Как говорил один певец с минимальным набором вокальных способностей, зачем звезды на небе, когда их так много на земле? Видимо, он имел в виду себя.
А здесь, в Праге, под крышей старого особняка, переделанного в гнездышко для свиданий, Инга впервые за
