Собравшись с силами, девушка продолжала:
— Однажды мама поехала на вечеринку, где они накурились марихуаны. Около двух часов ночи она возвращалась обратно с кем-то на мотоцикле. На большой скорости. Мотоцикл разбился, мама погибла.
Наступило тяжелое молчание, заполненное лишь пустотой, оставшейся в ее душе после смерти матери. В словах Ралфа эхом отразилась ее боль, когда он произнес:
— Мне кажется, что это было последней каплей, лишившей тебя уверенности в себе и в жизни.
Повинуясь вспышке эмоций, Лорна резко повернулась к нему:
— Я ненавижу наркотики. Я ненавижу то, что они делают с людьми. И мне нравится то, что здесь люди свободны от всей этой грязи. И воздух здесь чистый. Ночью видно все звезды. Ты не понимаешь, Ралф, какой ты счастливый. Вы живете в мире с природой, а не боретесь против нее.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, Лорна. Всегда чувствуешь себя лучше, выбираясь из загрязненного города…
— Нет. Больше, чем это. Гораздо больше, — почти выкрикнула девушка. — Это — чувство принадлежности к чему-то, Ралф. Ты не знаешь, как это замечательно — принадлежать. По-настоящему почувствовать это, будучи долгое время лишенным его. Когда умерла моя мама, меня приютила тетя — старшая сестра отца. Она выполняла свой моральный долг железным кулаком, одетым в перчатку приличия. Не было никакой любви. Только дисциплина. И когда я закончила педагогический колледж и получила место учителя, она тут же избавилась от меня.
— Она прямо тебе сказала, чтобы ты не возвращалась к ней? — спросил он, ужасаясь при мысли, что родственники могут быть так жестоки.
Лорна поморщилась оттого, что правда была так нелицеприятна. Но правда есть правда.
— Да, — спокойно ответила она, — Она ясно это показала. Небольшая привязанность — единственное отношение к себе, какое мне до сих пор пришлось испытать. Если не считать отношений с Шепардом, которые, как ты понимаешь, тоже трудно назвать любовью.
По взгляду Ралфа можно было ясно увидеть, что он понял, насколько одинока она была все это время. Теперь он это знал. Лорна отвела глаза и попыталась продолжить свой рассказ:
— Клянусь, что я старалась ей угодить. Но она была старой девой, слишком зацикленной на своих принципах. — Девушка призналась в еще одной трудной правде: — Думаю, что в отношениях с Бартоном я сама поставила себя в дурацкое положение. Я просто изголодалась по любви. Поэтому и пыталась поддерживать с ним отношения до тех пор, пока не поняла, что их вообще не может быть.
Поглощенная своими воспоминаниями, она вздрогнула, когда Ралф приблизился к ней и взял ее руку в свою.
— А как наши отношения? — спросил он. — Или ты опять очень стараешься?
— С тобой мне никогда не приходилось стараться, — ответила она. Ее нервы были натянуты до предела от страстного желания убедить его. — Я почувствовала это с самого начала. Когда наш разговор насчет работы закончился, я поняла, что не хочу расставаться с тобой. И это было не из-за Бартона, нет. Причиной этому был ты, Ралф. Я инстинктивно почувствовала, что в тебе есть все, что мне необходимо. И позже, той ночью, я ни минуты не сомневалась, ехать ли с тобой. Я верила тебе. Все, что мной двигало тогда, — это вера и переполняющее меня желание просто быть рядом с тобой.
— То же самое было и со мной, Лорна, хотя я тщетно пытался скрыть эти чувства, — с сожалением о потерянном времени сказал Ралф.
— Потому что я была женщиной из города?
— Да. И только сейчас я понимаю, что ты не принадлежала никакому месту. До сих пор у тебя не было ничего, что бы ты могла назвать своим домом.
Оттого, что он все понял, слезы наполнили ее глаза.
— Ты — это место, Ралф. Ты и Санвилл — одно целое. Любить тебя значит любить все, что сделало тебя таким. Я нашла свой дом… — слезы покатились по ее щекам. — Если ты любишь меня.
— Люблю… — Ралф кинулся к девушке, опустил ее на ковер и склонился над ней, поймав в нежный капкан своих рук. Его глаза умоляли о прощении за все сомнения. — Ты только что спасла меня от адских мук, который грозили мне, если бы ты уехала. О, Лорна! Я люблю тебя так сильно, что одна только мысль о том, что ты можешь исчезнуть из моей жизни, заставляла меня сходить с ума.
— О, Ралф, — слезы катились все сильнее. — Без тебя внутри меня все бы умерло.
— Не плачь, дорогая моя, — он нежно осушал мокрые дорожки на ее щеках. — Я не могу видеть твою боль.
Лорна обвила руками его шею:
— Просто люби меня. Люби меня, и вся боль развеется.
— Лорна… — это было теплое дыхание любви, обжигающее ее кожу, проникающее глубоко в ее сердце. Его поцелуй сказал ей еще больше. — Лорна… ты выйдешь за меня замуж? Родишь мне детей?
— Да… — девушка крепче обняла его, наслаждаясь ощущением силы, надежности, стабильности, которые он обещал ей. — Да, Ралф, да!
Эрик довольно улыбался, глядя, как его отец и Лорна кружатся в вальсе, и все, кто приехал на скачки, хлопают им. В своем нарядном платье Лорна выглядела просто сказочной красавицей. Его отец кружил ее, и, казалось, что они оба вот-вот взлетят от счастья.
— Ты говорил, что твой отец никогда не женится, — сказала Айви, недовольная тем, что ее не предупредили о том, о чем только что было объявлено.
Эрик, который несколько часов хранил секрет, повернул к ней довольное лицо.
— А ты говорила, что он женится на Эллис Ландсир.
Айви хмыкнула:
— Ну, ведь он все равно женится.
— Он делает это, чтобы все было как положено, — важно сообщил Эрик. — Лорна сказала, что у нас будет большая семья, чтобы в Санвилле всегда жили Стьюарты. У меня будет целая куча братишек и сестренок, и все они будут считать меня самым главным.
— Много детей? — нахмурился Джерико. — А ты не подумал, что придется уступить им наши игры и книжки?
— Не-а, папа купит нам новые. А старые мы отдадим малышам — пусть играются.
— Да, — Джерико улыбнулся, успокоившись. — К тому же мы их можем кое-чему научить.
— Это вы-то? — усомнилась Айви. — Хотелось бы знать, чему вы способны научить бедных детишек!
Джерико взглянул на нее исподлобья и сказал:
— Эрик, предупреди Лорну, что ты хочешь только братьев. Эти женщины вечно все испортят.
— Лорна никогда ничего не портит, — возмутился Эрик.
— Да, она особенная.
Особенная, это точно, думал Эрик, глядя, как его отец и Лорна танцуют. Она изменила всю их жизнь. И это было здорово — видеть, что она счастлива с его отцом. Ее глаза сияли, как звезды. И он, Эрик, тоже был бесконечно рад, что эта девушка, добрая и прекрасная, как сказочная фея, останется с ними навсегда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
