А потом наши сожгли мост через Другуску. Правильно, когда все пройдет, мост можно построить заново, а татар переправа задержит. Пока еще можно пройти по льду, но только нескольким лошадям, даже сотни подтаявший лед не выдержит.
Я смотрела на горящий мост и пыталась понять, что мне в этом пламени не дает покоя. И вдруг осенило:
– Лушка, помнишь, два придурка воз притащили с горшками?
– Ну, это когда ты обещала превратить их в дубовые колоды?
– Дались тебе эти колоды. Где воз, вернее, где горшки?
– Не знаю, там в сарае, где поставили, не до него.
– Лушка, там греческий огонь! Конечно, там нефть!
– Чего?!
– Потом объясню, это страшно горючая смесь.
Слово «смесь» сестрица не поняла, но про горючее усекла сразу:
– Горит хорошо?
– Да, ромеи этой дрянью когда-то флот князя Игоря потопили.
– Чего потопили?
– Ладьи, когда их много, флотом называют.
– У нас нет флота.
– Нам и не нужен. Надо только обращаться с этим осторожно и придумать, как швырять горшки в татар! Они же обязательно осадные машины притащат, вот их и будем жечь…
Мы помчались проверять сохранность воза. Увидев, что воз с горшками стоит почти вплотную к стене кузницы, где явно не слишком прохладно, я ужаснулась.
Отец, выслушав мои сбивчивые объяснения, а, главное, требование немедленно утащить воз от опасного соседства, согласился. К этому времени вернулись Андрей с Вятичем. Услышав, что в старом сарае стоит целый воз с греческим огнем, Вятич даже не сразу поверил. Пришлось показывать. В горшках действительно была нефтяная смесь.
– Живем, старушка! – приобнял меня за плечи сотник.
– Чего это он тебя старушкой зовет? – подивилась сестрица.
– Это так, к слову. Луш, ты даже не представляешь, какой он замечательный!
– Знаю, дядька Федор столько про него рассказывал, пока вас не было. Сказал матери, что с Вятичем рядом тебя даже в гости к Батыю отпускать не страшно. Насть, а страшно было?
Я чуть задумалась.
– Не просто страшно, а иногда невыносимо страшно. Особенно в болоте, когда гибла по глупости. Ой, – я сообразила, что выдала сама себя.
Лушка расширила глаза:
– Расскажи!
Отвертеться не удалось, пришлось рассказывать, как Вятич нырял следом за мной в болото и вытаскивал на берег.
Я решила остаться, а вот Роман, похоже, думал иначе. Немного погодя он снова затеял тот же разговор. В комнате были только он, Вятич, я и непременная Лушка.
– Настя, я хочу, чтобы ты ушла с нами. Пойдут еще женщины, мы вас проводим до Дебрянска.
– Нет! Я воин, как я могу уйти в Дебрянск, ты что?!
– Здесь опасно, я не могу тебя оставить.
Мне хотелось заорать, что я не вещь и не маленькая девочка, что у меня действительно уже есть боевой опыт, к тому же я не одна, но сказала только последнее:
– Я же с Вятичем!
– Князь, пусть остается, здесь не опаснее, чем с тобой.
Реакция Романа была предсказуемой, но совершенно неприличной:
– У-у-у… какого ты себе защитника нашла… А я-то думал… И давно?
– Дурак! – Я метнулась прочь и не слышала дальнейших разборок между Романом и Вятичем.
Душила обида, ведь Вятич столько раз спасал мне жизнь! Как можно подумать о нем что-то дурное? Нашел время дурость свою показывать. Я невольно вспомнила, сколько раз Роман ревновал меня к Вятичу и как глупо это выглядело. Может, моя дружба с Вятичем и выглядела странной, но я-то знала ей цену! Не будь Вятича, давно не было бы и меня, я сдохла бы в той же сожженной Рязани или утонула в болоте.
Конечно, я могла ночью пойти к Роману, думаю, он даже ждал меня, но почему-то не стала этого делать, словно ночные ласки могли осквернить нашу готовность к последнему бою. Тетка, увидев, что я ухожу в нашу с Лушкой горницу, усомнилась:
– Настя, а чего не к князю? Завтра же уйдет…
– Нет, вот выживем все, тогда и будем миловаться. Анея, я один раз дообнималась, что потом чуть не погибла и его не погубила. Не время.
И Анея ответила так же, как Вятич:
– Для любви не бывает не время.
Но я почему-то заупрямилась.
На рассвете мы все были на площади, где в мирное время шумел торг. Роман в сторонке что-то обсуждал с отцом и Вятичем, видно, договаривались о взаимодействии. Мы, как и положено женщинам, стояли отдельно. Правда, я не сняла мужскую одежду и шапку тоже. Мне казалось кощунством ходить в женском наряде с коротко стриженными волосами. Вятич смеялся, что я как взъерошенный воробей.
У меня вдруг мелькнула паническая мысль, что сам Вятич может тоже уйти с Романом! Не выдержала, метнулась к ним:
– А ты остаешься?
Рассмеялся почему-то Роман:
– Да остается твой защитник, остается…
И в его голосе впервые за последние недели не было раздражения.
Я не успела опомниться, как мы с князем оказались заслоненными его лошадью, а Вятич принялся кого-то строго распекать чуть в стороне, явно отвлекая внимание. Правильно сделал, потому что понять своего князя, страстно целующего парнишку, смогли бы не все дружинники…
– Постарайся выжить. Если я тоже, то найду тебя.
Я только вздохнула со всхлипом…
Князя Романа с его людьми уводил опытный козельский охотник Петеря, знавший в лесу каждый куст. Мало того, оказывается, они договорились, что Роман не станет сидеть в ближнем лесу, а как только вода в реках начнет подниматься, уйдет подальше и будет беспокоить татар там.
Мне на мгновение стало смешно: а если Батый или кто там ползет за нами, повернут и пройдут стороной?
Вятич покачал головой:
– Куда стороной-то, вокруг лес. Нет, они должны застрять здесь!
И снова я усомнилась:
– А может, мимо пройдут? Увидят неприступную крепость и пойдут дальше…
– Кто-то собирался убивать Батыя. Устала воевать?
Я взвилась:
– Вот еще! Я и сейчас хочу его убить, но здесь же жители.
– Настя, сколько раз мы решали, что даже если погибнем, то хоть утащим за собой как можно больше татар. Почему ты сейчас тормозишь?
– Жители.
– Они сделали свой выбор. Все могли уйти, Анея рассказывала, как каждую женщину уговаривала, каждого старика или старуху. Знаешь, что ответили? Мол, а кто же будет кашеварить да горяченькое на стены защитникам носить? Кто им стирать станет, баньки топить?
– А если я ошибаюсь и Батый возьмет Козельск за пару дней? К чему тогда баньки?
– Не ошибаешься, осада будет долгой.
– Откуда ты все знаешь?
Вятич внимательно посмотрел мне в глаза и тихо произнес:
– Не смей сомневаться, осада будет долгой. Иначе на что мы с тобой тут?
Ох ты ж, пупы земли нашлись! Если б не мы, то Козельск пал бы за пять дней, а с нами будет сопротивляться все пятьдесят!
– Я уже обороняла Рязань, та рухнула, невзирая на мою героическую помощь.
