в ней мне предстояло провести весь немаленький путь до Веридии.
Теперь же я слепо тыкалась во все попадающиеся по пути двери, в несбыточной надежде найти выход. Дорогу я не знала. Да и бесконечный коридор, нашпигованный одинаковыми дверями, тонул в дыму. Возможно, выход мне уже попадался. А я его пропустила. Не заметила в дыму.
Не знаю сколько бы я так брела, кашляя и спотыкаясь, но в какой-то момент до меня вдруг дошло, что не только дымная пелена становится ядовитее и гуще. Еще и температура воздуха вокруг повышается. И жалкие остатки кислорода, проникая сквозь полувысохшую тряпку, просто обжигают легкие. Я шла прямиком к очагу возгорания.
Ужас от понимания, что я сама себя едва не загнала в самое пекло словно плетью подстегнул. Сонный оцепеневший мозг встряхнулся. Я развернулась и неуклюже побежала обратно. Туда, откуда пришла. Бежала долго. Пока хватало сил. Высохшая наволочка давно потерялась. И я хватала остатки задымленного воздуха с почти выгоревшим кислородом широко открытым ртом.
Позволила себе перейти на шаг только тогда, когда окончательно начала задыхаться. Все тело было непослушным, неповоротливым. И, сбросив скорость, я с трудом заставляла себя переставлять резко отяжелевшие ноги. Перед глазами плыла и колыхалась багровая пелена. В ушах набатом грохотал пульс. В горле стоял отвратительный привкус желчи. На лицо признаки отравления угарным газом. Еще немного, и я свалюсь. И тогда точно конец.
Космические боги смилостивились надо мной, когда я уже отчаялась. Неожиданно слева плотная дымовая завеса разъехалась в стороны, как автоматические двери при приближении. И я разглядела ступени, уводящие вверх.
Подъем оказался еще большим адом. Воздуха не хватало. Отяжелевшие ноги не слушались. И местами я не шла, а почти ползла, цепляясь руками за поручни и подтягивая непослушное тело. В ушах похоронным набатом грохотала кровь. Но я очень хотела жить.
Сколько времени я потратила на подъем по лестнице, одному космосу ведомо. Но я справилась. На верхней площадке двери были закрыты. Но электронный замок, так же, как и в моей темнице, уже бездействовал. И я, осторожно приоткрыв дверь, заглянула на палубу класса люкс, предназначенную для богачей. Палубу, где должен был обитать инзар. Зря я решила поступить по совести и вернуть ему дочь. Совесть и честь, похоже, уже не в цене. Теперь расплачиваюсь.
Коридор был пуст. Отмахнувшись от несвоевременных и горьких дум, я тихонько просочилась на территорию роскоши. И плотно прикрыла за собой дверь. Здесь воздух был намного чище. Дыма почти не было. И кондиционеры видимо отключились совсем недавно. Во всяком случае, после адской жары нижней палубы, тут я почти сразу покрылась гусиной кожей. А еще тут было очень тихо. Поначалу я еще опасалась чего-то, старалась ступать как можно тише. Но очень быстро поняла, что крысы уже покинули горящий корабль. И сейчас вокруг ни души. Осталась только я. И равнодушный ледяной космос.
Осмелев, я начала заглядывать в каждое помещение в поисках сама не знаю чего. Мне доставляло какое-то извращенное удовольствие открывать с ноги дверь, входить в помещение и по-хозяйски трогать вещи, впопыхах брошенные владельцами. В роскошной столовой я задумчиво обошла накрытый к обеду стол. Я никогда не голодала: ни в то время, когда была на полном государственном обеспечении, ни когда начала самостоятельно зарабатывать. Но такого изобилия, как на этом столе, мне видеть не приходилось. Половину продуктов и блюд я даже не знала, как охарактеризовать. В более чистом пространстве палубы люкс мне стало немного полегче. Но отравление никуда не делось. И меня по-прежнему немилосердно тошнило. Иначе бы я точно перепробовала бы тут все.
Очень скоро мне стало понятно, что я тут одна-одинешенька. И ребром встал вопрос: как выбираться? Умирать по-прежнему не хотелось. Хотелось жить. Пусть не очень счастливо, но желательно долго. Для этого необходимо было срочно изыскать способ спасения. В космических кораблях я не разбиралась. Знала только, что они летают в космосе. А вот как ими управлять для меня было тайной за семью печатями. Предположительно, здесь должны быть какие-то средства для спасения. Вроде спасательных лодок на обычных земных морских лайнерах. Но где? Как проверить оставили мне хоть что-то или нет? А если оставили, то, как этим средством управлять? Ответов на эти вопросы у меня не было. И единственное, что приходило в голову – это найти средство связи и подать сигнал. Может, кто-то есть поблизости, и меня успеют вытащить отсюда до того, как я хорошо прожарюсь, до румяной корочки.
Несколько найденных лифтов бездействовали. Что и не мудрено. Но в одном неприметном закутке, скрытом от общего коридора несколькими огромными растениями в кадках, я нашла лестницу, ведущую вверх, и задумалась. Может быть так, что это лестница к средствам спасения? Или к пульту управления кораблем? Нужно проверять. И я снова поползла вверх.
Лестница оказалась очень узкой и дико неудобной. Зато короткой, так что мучилась я не долго. Даже одышка не успела расправить свои огненные крылья. Всего-то в ушах начала противно стучать и хлюпать кровь. Впрочем, как я ошиблась, приняв непонятные звуки за шум крови в ушах, я поняла, когда преодолела последнюю ступеньку неудобной винтовой лестницы. На площадке перед закрытой дверью, рядом с чьим-то телом, сидела на полу маленькая девочка и судорожно всхлипывала, и икала.
При звуке моих шагов ребенок испуганно затих и поднял на меня огромные зареванные сиреневые глаза. А я тихо охнула. Спутать с кем-то другим эту кукольную мордашку я не смогу никогда. Передо мной на полу сидела Эйзирэя – маленькая дочка моего мучителя. Из-за которой я, собственно, и оказалась в этом переплете.
Спекшиеся губы отказывались мне подчиняться. Надо было у стола хоть воды глотнуть, что ли. Я с трудом, с третьей попытки, смогла прокаркать вопрос:
– Где твой отец?
Девочка съежилась, но продолжала молчать. Что же тут демоны побери произошло? То, что тело на полу рядом с девочкой не ее отец, поймет и самый последний дурак. Слишком маленьким и изящным оно казалось по сравнению с мужским. Я подошла поближе, и склонилась. На полу лежала девушка. Юная, хорошенькая, как куколка, с фарфоровой кожей и аккуратными изящными губками. И… мертвая. Мне не нужно было к ней прикасаться, чтобы понять это. С головой, вывернутой под таким немыслимым углом, не живут. Я вздохнула. Тащить за собой ребенка не хотелось. Но и оставлять тут слишком жестоко. Почему за ней никто не вернулся? Ведь ее папаша едва не свернул мне за дочурку шею!
Я оглядела затихшую девочку. Легкое
