— Перестаньте Уайлдер. Прошу, остановитесь.
Она всхлипнула, вновь охваченная ужасом и сомнениями.
— Сьюзен, дорогая, успокойтесь и выслушайте меня, — умолял Фрэнк. Его голос был полон тревоги за нее. Он сжал в руках ее ладони.
— Зачем? Чтобы снова услышать от вас ворох лжи? — Сьюзен не сводила с него глаз, затуманенных набегающими слезами. Ах, какой же она оказалась идиоткой, безмозглой, совершенно безмозглой дурой! — Я не думаю…
— Нет, затем, чтобы узнать правду.
Продолжая удерживать ее похолодевшие руки в своих, Фрэнк склонился над ней, и Сьюзен заметила, какими суровыми стали черты его лица. Светлые глаза потемнели и увлажнились.
Сьюзен чувствовала жуткое напряжение, душа ее разрывалась на части. В ней боролось страстное желание выслушать его и страх, что его правда уничтожит ее. Хотя вероятнее другое — в такую минуту Фрэнк, пожалуй, готов наговорить все что угодно, — лишь бы понравиться ей, лишь бы вернуть Сьюзен в свои объятия.
Вырвав руки из ладоней Уайлдера, она резко повернулась и, все еще ошеломленная внезапным приступом страсти, пошатываясь, двинулась к выходу. На верхней ступеньке сходного трапа Сьюзен задержалась и в последний раз окинула взором ссутулившуюся фигуру своего похитителя.
— Не думаю, что в ваших интересах признать правду. Преступник постарается извернуться даже тогда, когда его припрут к стенке, — с сожалением и грустью сказала она.
Непонятно, как, несмотря на застилающие глаза слезы, она спустилась в трюм, не свернув себе шеи. Ощупью пробираясь в темноте по узкому коридору, Сьюзен добрела до своей каюты, вошла внутрь и без шума прикрыла дверь.
Оставалось надеяться, что Уайлдер не решится преследовать ее. Иначе она не могла бы ручаться за себя. Ворвись он сейчас в каюту, схвати Сьюзен в охапку и заставь выслушать свое признание, еще неизвестно, чем бы ответила она. Когда его руки мягко прикасаются к ее телу, Сьюзен словно возрождается, испытывает такой необычайный прилив сил, какого не знала уже целый год. Странно, но при этом она чувствует себя любимой, желанной, и это ощущение лишь подстегивает ее страсть. Сьюзен казалось, что их притяжение взаимно, что она небезразлична Фрэнку. Она хотела его, к тому же была убеждена: пока он рядом, ничего плохого с ней не произойдет.
Да в своем ли она уме? Как могло такое прийти в голову ей, жертве вероломного похищения? Даже укрывшись в своей каюте, вдалеке от Фрэнка, она продолжала ощущать покалывание в кончиках пальцев от соприкосновения с холодной сталью. Надо встряхнуться и взглянуть на все трезвыми глазами. И впредь не раскисать от одного его прикосновения. Неужели она позволит уголовнику ухаживать за собой, каким бы хорошим, добрым и благопристойным по отношению к ней он ни был?
Кто ты, будь ты проклят? И зачем ты так безжалостно играешь со мной? — терялась в догадках Сьюзен. Она металась по тесной каюте, силясь унять дрожь во всем теле. Почему заставляешь влюбляться в тебя?
Но я не… Я не могу… Я не хочу…
Сердито смахивая непрерывно катившиеся слезы, Сьюзен сдернула платок с головы и швырнула его на пол. Уселась на кровать и, совершенно измученная, сделала то, чего клялась избегать, пока находится в лапах Уайлдера. Вконец запутавшись, сгорая одновременно от желания и ненависти, Сьюзен уткнулась в ладони и заплакала навзрыд.
Глава седьмая
Фрэнк долго еще сидел в рубке после того, как Сьюзен спустилась в трюм. Звездная ночь и одиночество не приносили утешения. Он бросился было вслед за ней, чтобы заставить выслушать себя. Но вспомнил вдруг, как отчужденно смотрела на него Сьюзен, упрекая в бесчестности и лицемерии, и порыв его угас.
Она дала ясно понять, что не поверит ни одному его слову. Зачем тогда предпринимать жалкие потуги убедить ее, что он, Фрэнк, не имеет ничего общего с бандой Трейдера? Нечего и сомневаться, Сьюзен наверняка воспримет его слова лишь как подтверждение собственных подозрений. Мол, он говорит то, что, по его мнению, ей хочется слышать, чтобы залезть к ней в постель. И разрази его гром, если Фрэнк позволит ей подобным образом истолковывать его слова! Тем более у него и намерений таких не было, когда он решил сказать ей правду.
Уайлдеру давно хотелось не только рассеять туман неопределенности, но и заверить ее, что с его стороны ей абсолютно ничто не угрожает. Пистолет, который он носит, предназначается исключительно для ее же защиты. Но, очевидно, Сьюзен уже составила свое мнение о нем. И раз уж ей втемяшилось в голову, что он преступник, и она, даже несмотря на новые отношения, сложившиеся между ними в последние два дня, не хочет его выслушать, значит, так тому и быть.
Может, если проявить терпение, Сьюзен в конце концов сама попросит его рассказать о себе и не будет с такой предубежденностью относиться ко всему, что он говорит. Пока же пусть думает, будто он один из головорезов Трейдера; ему это определенно не повредит. Сьюзен будет послушной и исполнительной, к тому же не станет стеснять его. А это, безусловно, наилучший вариант для них обоих, напомнил себе Уайлдер. Он поднял голову вверх и устремил взгляд в звездное небо.
Не надо было ему целовать Сьюзен. Но ведь он же спросил ее разрешения, не так ли? А что она ответила, лишив его способности контролировать свои действия? Правда, она не просила целовать ее, но, без сомнения, и не имела ничего против. Даже принимала его поцелуи с нескрываемым восторгом. Неизвестно, как далеко они бы зашли, не наткнись Сьюзен на кобуру с пистолетом. Оставалось утешиться тем, что он не сидел бы сейчас один во тьме, если бы не этот случай. Для Сьюзен было полной неожиданностью, что он носит при себе оружие. И ему вполне понятно, как неприятно поразило ее такое нечаянное напоминание о его профессии, вернее, о его образе жизни в представлении Сьюзен. Жаль, у него не было времени избавиться от чертовой кобуры до того, как она оказалась в его объятиях. Но ведь он вовсе не собирался обниматься, а уж о поцелуях и говорить нечего. А когда все началось, он потерял голову от счастья и начисто забыл обо всем остальном. Он почувствовал внезапное сопротивление Сьюзен за несколько мгновений до того, как понял, что послужило тому причиной. А потом она уже не желала слушать его объяснения.
Видимо, она была не только напугана и сбита с толку, но и глубоко оскорблена. Сьюзен взглянула на него с таким упреком, что Фрэнк почувствовал: он не оправдал даже того небольшого доверия, которое она начала испытывать к нему. Но после того, что произошло, ему больше не на что надеяться. В одночасье все решительным образом изменилось.
