― Сохраняйте бдительность, вдруг кто-то поведёт себя необыцно? Слухи и происшествия, если бы вы собрали незаметно, не привлекая внимания, всю информацию о них, было бы замецательно, — медленно заговорил Реймонд. — Нужно будет объехать долину, поискать следы в других местах, просто осмотреться, вдруг цто-то да бросится в глаза? Сейцас оцень трудно утверждать цто-то наверняка, кроме того, цто тот склон не сам съехал вниз. Возможно, готовится цто-то масштабное, а может, просто кто-то балуется, не зная, как скрывать следы.
― Балуется! За такое баловство положена казнь!
― Перпетолису нужны маги, — заметил негромко Реймонд, словно невзначай. — Уверен, король Гарриш обрадуется, если мы найдем нового мага, выделит деньги на стипендию и обуцение.
Он незаметно поглядывал на Вылинаса. Так себе проверка, конечно, но что поделать, не учился Реймонд на шпиона. Вообще не учился, чего уж там. Князь задумался, рука снова потянулась к усу.
― То, конечно, дело доброе, полезное, — неохотно признал Вылинас.
― Вот еще прицина не торопиться, внацале присмотреться и понять. А то спугнем, убежит через горы… к тем же намрийцам, — поддал жара Реймонд.
― Такого предателя, способного сбежать к намрийцам, нам не надо! Сам зарежу такую подлую змею!
― Это лишь предположение, — постарался успокоить его Реймонд. — Мы, маги, вынуждены уцитывать все варианты, цтобы не натворить дел.
― Нелегкая у вас, магов, жизнь, — с искренним сочувствием вздохнул Вылинас, и по тону его чувствовалось, что местами с «магистром Хатчетом» он точно не поменялся бы.
* * *
Задумка Реймонда была простой, он подсмотрел её у доньи Августины. Посетить все места «порчи», поколдовать с формулами, отмечая на самодельной карте направления, затем попробовать найти перекрытие. Именно так донья в долине Понс искала перманет драконис, правда, так ничего и не нашла, но это уже такое: трудно найти то, чего нет и никогда там не было.
― И давно это у неё? — спросил Реймонд.
― Дык эта, шестой день ужо, уважаемый магистр, — почтительным тоном отозвался пожилой пастух, мнущий в руках высокую шапку. — И эта, Денька, только первой была, затем Искорка и Рада тоже заболели.
Реймонд посмотрел на указанных коз и чуть покачал головой. Впалые глаза, пожелтевшая, падающая шерсть, язык в странных пятнах. Отравление или порча? Не настолько он разбирался в козах, чтобы с ходу разобраться.
Вышеозначенная Денька уже даже не двигалась ― лежала на боку и тяжело дышала, вывалив язык, словно собака, а не коза. Преданно смотрела на пастуха Боромила и жалобно, тоненько мемекала. Реймонд потер подбородок, затем спросил:
― У других пастухов кто-то заболел?
― А как же! — воскликнул Боромил и начал перечислять, загибая морщинистые, узловатые пальцы. — Сам Вандис заболел и три козы, а также корова его свояченицы, да у тёщи моей четвёртый день зуб болит ― злая, как грых, а у Богумила на подворье третьего дня половина курей передохла, а у соседей его…
Реймонд слушал его, не стараясь запоминать имена, просто поглядывая в записи, собранные людьми князя Вылинаса. Там ничего не было о болезнях коз и прочего домашнего скота. Не сочли порчей? Слишком мелковат уровень для людей князя? А если бы заболевших коз прирезали и привезли, как подать, князю? Если это порча, то могла ли она передаваться через мясо?
Столько вопросов и ни одного ответа.
― А лекарь козий наш, ну, старый Горонул, тот только руками разводит, — продолжал степенно вещать Боромил, глядя на «магистра Хатчета», — да с ног сбивается: все к нему идут, надеются, что он вылечит. Да, ещё…
Он замялся.
— Ну, не томи, цего ещё-то? — проворчал Реймонд.
— Даргас Остраниш, племянник троюродный князя, в последнее время сам не свой, — неохотно поделился с ним Боромил. — Раньше-то ни одной юбки, охальник, не пропускал, речи сладкие девкам сказывал да на сеновал зазывал. И мужним жёнам проходу не давал, кобель! Виданное ли дело, даже тёщу мою, уж на что страшная, и то по заднице прилюдно хлопнул! Нет, за тёщу-то мне не обидно, чего ей, грых её, сделается? А вот за девок-то его шибко не любят наши…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Так цего не побьют тогда? — поинтересовался Реймонд. — Али князь заступается?
— Да не, Спаситель с тобой! — Боромил замахал руками. — Наш князь — человек понимающий, по обычаям живёт, народ не забижает. Если побьют его племяша за дело — не скажет слова дурного. Да только видали вы того Даргаса? Он сам кого хошь в бараний рог согнёт! Так и ходил, девок портил, кобель неугомонный!
— И цто же?
— Да в последнее время — как отрезало! Ходит Даргас Остраниш хмурый, пьёт, любой юбки сторонится, — с нескрываемым удовлетворением поведал Боромил. — Бабы шепчутся: отнялось у него там всё, услышал Спаситель наши молитвы.
— А цего ж к князю не пойдёт, да целителю не покажется?
— Не-не, это ж Даргас! — Боромил аж руками замахал, подкрепляя свои слова. — Он отродясь никому не жаловался. Гордый.
— В общем, больных навалом, скотина дохнет, но целителей никто не звал? — подытожил Реймонд.
Да, отношения со Светлой сложились непростые, но не помирать же теперь из-за них людям? И козам? Мало ли, поест кто отравленной или порченой козлятины, да пойдет эпидемия?
― Дык, эта, — смутился Боромил, — они ж вона где! В столице людей лечат! А уважаемый мастер Светла Тарниш, говорят, короля лечит! Куда ж нам со своими козами?
Реймонд только вздохнул коротко. Конечно, лекари для людей и для животных отличались, изучали разное, но всё же нечто общее у них имелось: лечение живых. Для магии целительства эта разница становилась ещё меньше, существовали общие ритуалы, помогающие всему живому.
― Есть у вас тут шустрый мальчонка? Способный записку князю отнести?
― А як же! — обрадовался Боромил. — Венис, сын Дарнены, носится по горам так, что аж в глазах рябит! Как надо куда весточку отправить, завсегда его посылаем!
― Отлицно.
У Реймонда, конечно, не было под рукой запасов доньи Августины, но он выкрутился. Аккуратно оторвал кусочек рисуемой им карты, написал короткую записку, чтобы князь послал в Нуандиш за целителями. Ни слова о Светле, но можно было не сомневаться: упоминание магистра Хатчета прозвучит, Светла подорвётся на помощь, ну и так далее. Тем более что он сам ей говорил о долине Тильт, припомнил Реймонд.
Правда, он тогда просто всё придумал, но так уж вышло, что выдумка обернулась правдой.
― Князю лицно в руки, — сказал он, протягивая записку Боромилу.
― Оно, конечно, эта, — замялся пожилой пастух, почтительно держа на ладони записку, — но где мы, а где князь? Не пустят Вениса, вот Спасителем клянусь, не пустят прямо к князю! Может, эта, магии?
― Не моя специальность, — ответил Реймонд, поднимаясь и складывая руки за спиной.
― Оно, конечно, понятно, — закивал Боромил.
― Кто-то из советников князя или его колдун тоже пойдёт, — заверил его Реймонд, — даже луце будет, процтут, увидят, цто ничего опасного там нет.
Его промашка: привык напрямую с князьями и королями общаться, забыл как-то, что обычному горцу так просто не попасть к сильным мира сего.
― Сделаем, исполним в лучшем виде! ― поклонился крестьянин. — Только это, уважаемый магистр Хатчет, нельзя ли как-то…
― Цего? ― не понял Реймонд.
― Ну… ― Боромил замялся. ― Тёща-то, грых с ней, с болезной, нехай не мается больше своим зубом… А нельзя ли Даргаса нашего… того… не лечить от этого самого? Уж так он всех за… любил ― моченьки нет. Наши шутят: через десяток лет пол-долины будут сплошь Остраниши.
― Не гневи Спасителя, Боромил, ― Реймонд покачал головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
― А как же…
― Я присмотрю за козами, — продолжил он, отвечая на невысказанные опасения пастуха, — и заодно помагицу немного, такое луце посторонним не видеть.
Боромил ухватил записку, торопливо зашагал в сторону селения. Несколько раз оборачивался, смотрел на своих коз и магистра с опаской и надеждой, потом спохватывался, снова ускорял шаг. Реймонд, покачав головой, прикрылся иллюзией и сел чертить формулы вокруг больной козы. Та смотрела впалыми глазами, не пыталась больше мемекать или дергаться, словно надеялась, что Реймонд её добьет и прервет мучения.
