— Значит, для дела о фальсификации документов улик недостаточно?
Взгляд де Луки был красноречивее слов.
— Комиссар, вы можете завести дело, если вам так хочется, но только не ходите с этим делом в суд.
— Получается, во всем виноват один Маскари?
Де Лука нерешительно замялся:
— Да нет, я не говорю, что он виноват. Похоже, что с документами работал он, но их могли и подменить, только доказать это теперь трудно.
— А как насчет всего остального? Квартиры? Пособия?
— А, ну там ясно, что квартиры и деньги получают не самые бедные и несчастные.
— Как же вам удалось это выяснить?
— Ну во-первых, здесь есть все заявления. Мы поделили их на две группы: те, кто получил квартиру, и те, кому было отказано. Примерно четверть всех заявлений поступила от людей, которые даже не проживают в Венеции.
— Но квартиры им сдали? — спросил Брунетти.
— Вот именно. Кстати, ваши ребята пока не закончили проверять список жильцов.
Брунетти вопросительно взглянул на Вьянелло.
— Мы проверили пока только половину, — сказал сержант. — Оказывается, по многим адресам живут одинокие молодые люди. И они работают в ночную смену.
— Вьянелло, когда закончите проверять оба списка, составьте для меня отчет о результатах.
— Но на это потребуется еще два дня, синьор.
— Ничего. Я боюсь, нам больше некуда торопиться.
Поблагодарив де Луку за помощь, Брунетти вернулся к себе в кабинет.
До чего ушлые господа, думал он. Все-то они предусмотрели. Раванелло не зря два выходных дня просидел на работе: теперь документы изобличают Маскари как вора и растратчика. Кому еще можно было бы приписать кражу миллионов лир со счетов Лиги, как не Маскари и его трансвеститам? Кто знает, какие забавы он позволял себе, когда уезжал якобы по делам? Что за оргии он устраивал, сколько состояний пустил на ветер, этот скромняга, стеснявшийся позвонить жене из командировки? А Мальфатти, что собирал с жильцов ренту и получал свой процент от доходов Лиги чеками? Его уже и след простыл. Теперь он не скоро объявится в Венеции, если вообще объявится. А Раванелло? Он, конечно, выставит себя преданным другом, хранившим постыдную тайну Маскари, ни сном ни духом не ведая о безобразиях, творимых им, о деньжищах, которые тот присваивал в угоду своей похоти. Сантомауро? Его, без сомнения, ожидают несколько неприятных минут. Общество слегка попеняет ему за наивность, позволившую знакомому банкиру употребить его в качестве орудия преступления. Но рано или поздно общественное мнение восстановит его в правах самоотверженного гражданина, правдолюбца, попавшегося на удочку двуличного Маскари. Чудесно, чудесно придумано, и ни одной зацепки, ни одной щелки не оставили они, куда Брунетти мог просочиться со своей правдой.
Глава двадцать шестая
В ту ночь высокая мораль Тацита не приносила Брунетти утешения, и даже судьбы Мессалины и Агриппины, получивших по заслугам, не убеждали его в том, что правосудие все равно восторжествует. Читая об ужасном конце этих двух злодеек, он все думал, что зло, чинимое ими при жизни, надолго пережило их. Наконец, в третьем часу утра он заставил себя отложить книгу. Остаток ночи он провел в тревожном полусне. Маскари не давал ему покоя. Несчастный Маскари, чья безвременная кончина была еще более ужасна, чем конец Мессалины и Агриппины. И опять зло, как всегда, оказывалось сильнее смерти.
С самого утра город снова начал задыхаться, будто был проклят и приговорен к вечной жаре и духоте и ветры, бросив его на произвол судьбы, летали стороной. Проходя по Риальто по пути на работу, Брунетти обратил внимание, что многие прилавки на рынке пустуют и торговые ряды из-за этого стали похожи на улыбку редкозубого пьяницы. В августе нет проку торговать овощами и фруктами, потому что горожане разъехались, а туристам подавай только panini [45] и acqua minerale.
В квестуру он пришел рано, еще не было девяти, потому что позже становилось слишком жарко чтобы ходить по запруженным туристами улочкам. Смотреть на туристов не хотелось. По крайней мере, сегодня.
Сегодня Брунетти ничто не радовало, даже то, что Лигу теперь разгонят; он не верил, что де Лука с ребятами могут ухватить какую-нибудь ниточку, которая выведет их на Раванелло и Сантомауро или что выяснится наконец происхождение туфель и платья, что были на Маскари, — прошло слишком много времени. И вдруг, нарушая его угрюмые думы, в кабинет без стука ворвался Вьянелло и крикнул:
— Мальфатти!
— Где? — Брунетти вскочил, чувствуя внезапный прилив энергии.
— У его подружки на Сан-Барнаба. Зовут Лючана Веспа.
— Как?
— Нам позвонил ее двоюродный брат. Мы к нему ходили. Он последний год получал пособие от Лиги.
— Вы дали ему денег? — спросил Брунетти, не думая о законности такого шага.
— Нет, он не осмелился даже попросить. Позвонил, сказал, что хочет помочь, — скептически фыркнул Вьянелло.
— Что он вам сказал?
— Мальфатти там уже три дня.
— А она в списке?
Вьянелло покачал головой:
— Нет. Двое наших сидят у соседей его матери, но он там не появлялся.
Они спускались вниз по лестнице.
— Вы вызвали катер? — спросил Брунетти.
— Да, он уже стоит внизу. Скольких человек вы хотите взять?
Брунетти никогда раньше не принимал участия в арестах Мальфатти, но ему приходилось читать рапорты.
— Троих. С оружием. И в жилетах.
Десять минут спустя Брунетти, Вьянелло и трое потных полицейских с автоматами в пуленепробиваемых жилетах поверх формы прыгнули на борт белого с синим полицейского катера, который тарахтел у квестуры. Полицейские втиснулись в кабину, Брунетти с Вьянелло остались на палубе, чтобы по пути их обдувал ветерок. Катер сначала вышел в Бачино ди Сан-Марко, затем свернул направо, в Большой Канал. По обеим сторонам проносилось венецианское великолепие, пока они стояли, наклонясь друг к другу, и совещались, перекрикивая шум ветра и рев мотора. Было решено, что Брунетти поднимается в квартиру и постарается вызвать Мальфатти на контакт. Поскольку они ничего не знали о женщине, трудно было сказать, как она себя поведет. Ее безопасность волновала их не в последнюю очередь.
Брунетти уже жалел, что потащил с собой полицейских. Прохожие, увидав у подъезда троих молодцов с автоматами, начнут сбиваться в толпу, и это может привлечь внимание тех, кто сейчас в доме, и Мальфатти в том числе.
Катер причалил на остановке Ка Реццонико, они впятером сошли на пристань, к немалому удивлению людей, ждавших vaporetto. Цепочкой пробравшись по узкой калле, они вышли на кампо Сан-Барнаба. Хотя солнце еще не достигло зенита, булыжник уже успел раскалиться, и площадь была как горячая сковородка.
Нужный им дом находился в дальнем правом углу площади, и прямо напротив подъезда на набережной стояли две большие лодки, торговавшие фруктами и овощами. Внизу блестела вода. Справа был ресторан, закрытый по причине раннего часа, а дальше — книжный магазин.
— Все вы, — сказал Брунетти, кожей чувствуя любопытные взгляды зевак, возбужденных присутствием полицейских с автоматами, — ждите в магазине. Вьянелло, оставайтесь снаружи.
Трое вооруженных мужчин по очереди неловко протиснулись в узкие двери магазина. Владелица высунулась, увидала Вьянелло и Брунетти, и снова исчезла, не сказав ни слова.
Бумажка с фамилией «Веспа» была приклеена у одного из звонков. Но Брунетти не стал звонить в эту квартиру, а нажал звонок выше. Вскоре из домофона послышался женский голос:
— Да?
— Почта, синьора. Вам заказное письмо. Надо расписаться в получении.
Когда замок щелкнул и дверь открылась, Брунетти обернулся к Вьянелло:
— Я порасспрошу. Оставайтесь здесь, смотрите, чтобы они не высовывались на улицу.
Увидав, что позади уже столпились три старушки с продуктовыми тележками, Брунетти опять пожалел, что привел столько народу.
Он открыл дверь и вошел в подъезд. Откуда-то сверху неслось тяжелое громыханье рок-музыки. Судя по звонкам, синьорина Веспа жила на втором этаже, а женщина, впустившая его, — на третьем. Брунетти стал быстро подниматься по лестнице. Музыка играла в квартире Веспы.
Он поднялся этажом выше. Молодая женщина с ребенком на руках стояла в дверях квартиры. При виде его она попятилась и схватилась за ручку двери.
— Минутку, синьора, — сказал Брунетти, останавливаясь на ступеньках, чтобы не пугать ее. — Я из полиции.
Взгляд женщины, устремленный мимо него вниз, откуда доносилась музыка, заставил его предположить, что она не так уж удивлена его словам и появлению полиции.
— Вы за ним пришли, да? — спросила она, кивая подбородком в сторону источника оглушительных звуков, которые продолжали распространяться по подъезду.
— Вы имеете в виду друга синьорины Веспы?
