— Сначала мы уедем, — тихо проговорила я.
Его глаза сверкнули, открывшись; их черная глубина была полна злобы и боли.
— Для договора не существует географических границ, Белла. Наши прапрадеды только потому согласились сохранять мир, что Каллены поклялись в том, что они другие, и не представляют опасности для людей. Они пообещали, что больше никогда никого не убьют и не изменят. Если они не сдержат слова, договор теряет силу, и они перестают отличаться от других вампиров. Как только это случится, мы найдем их…
— Но, Джейк, разве ты уже не нарушил договор? — спросила я, хватаясь за соломинку, — Ту часть, где ты не должен рассказывать людям про вампиров? А ты рассказал мне. Разве это не является в какой-то степени нарушением договора?
Джейкобу не понравились мое напоминание, боль в его глазах превратилась в злобу.
— Да, я нарушил договор — но прежде, чем в это поверил. И я уверен, им это известно, — он едко всматривался в мой лоб, стараясь не встречаться с моим пристыженным взглядом, — Но это не тот случай, что может развязать им руки или что-то, вроде того. Тут нет такого, ошибка за ошибку. У них есть только одна возможность показать, что они против того, что я сделал. Такая же возможность будет и у нас, когда они нарушат договор — нападение. Начать войну.
Он проговорил это так уверенно, что я поежилась.
— Джейк, все может быть по-другому.
Он сомкнул челюсти:
— Все будет именно так.
Тишина после его заявления была оглушающей.
— Ты никогда не простишь меня, Джейкоб? — прошептала я. Как только я произнесла эти слова, я пожалела об этом. Я не хотела услышать его ответ.
— Ты перестанешь быть Беллой, — сказал он мне, — Моего друга больше не будет существовать. Некого будет прощать.
— Значит — не простишь, — прошептала я.
В полном молчании мы с минуту смотрели друг на друга.
— Значит — прощай, Джейк?
Он заморгал, на его сердитом лице появилось изумление.
— Почему? У нас ведь есть еще несколько лет. Разве мы не можем на это время остаться друзьями?
— Лет? Нет, Джейк, не лет, — я покачала головой, и горько улыбнулась, — Всего несколько недель.
Такой реакции я от него не ожидала.
Он, вдруг, оказался на ногах; в его руке с громким хлопком взорвалась банка лимонада. Лимонад брызнул в разные стороны, окатив меня, словно из шланга.
— Джейк! — жалобно сказала я, но замолчала, когда поняла, что все его тело дрожит от гнева. Он дико смотрел на меня, из его груди поднимался глухой, рычащий звук.
Я застыла на месте, от шока позабыв как двигаться.
Волна дрожи прокатилась по его телу, становясь все интенсивнее, пока он не завибрировал. Его фигура стала приобретать неясные очертания…
И затем Джейкоб стиснул зубы, и рычание прекратилось. Он крепко зажмурился, пытаясь сконцентрироваться, дрожь почти прошла, только руки все еще тряслись.
— Недель, — Джейкоб сказал ровным голосом.
Я не смогла ответить, я все еще не могла пошевелиться.
Он открыл глаза. В них уже не было ярости.
— Он собирается изменить тебя, превратив в грязную кровопийцу, всего через несколько недель! — прошипел он сквозь зубы.
Слишком ошарашенная, чтобы обижаться на его слова, я просто молча кивнула.
Его лицо под красновато-коричневой кожей позеленело.
— Конечно, Джейк, — прошептала я после целой минуты молчания, — Ему семнадцать, Джейкоб. А я каждый день приближаюсь к девятнадцати. К тому же, зачем ждать? Он — все, чего я хочу. Что я могу поделать?
Последний вопрос был риторическим.
Его слова ударили меня, как хлыст.
— Все, что угодно, только не это. Все, что угодно. Было бы лучше, если бы ты умерла. Я бы предпочел видеть тебя мертвой.
Я отшатнулась, будто от пощечины. Это было больнее, чем, если бы он меня ударил.
И потом, как только эта боль просочилась внутрь меня, мое самообладание лопнуло.
— Может быть тебе и повезет, — холодно сказала я, меня пошатывало, — Может, на обратном пути меня собьет грузовик.
Я схватила свой мотоцикл и вытолкнула его в дождь. Джейкоб не тронулся с места, когда я прошла мимо. Как только я оказалась на маленькой, грязной дорожке, я вскочила на мотоцикл и рванула с места. Из-под заднего колеса в сторону гаража вылетел фонтан грязи, и я надеялась, что он заденет Джейкоба.
Я полностью промокла, пока ехала по скользкому шоссе к дому Калленов. Ветер, казалось, замораживал дождь на моей коже, и мои зубы начали стучать еще на полпути до цели.
Мотоциклы слишком не практичны для Вашингтона. Непременно продам глупую железку при первой же возможности.
Я закатила байк в подземный гараж Калленов и была удивленна, найдя там ждущую меня Элис. Она сидела на капоте своего Порша, нежно поглаживая машину по желтой поверхности.
— У меня даже не было шанса на ней прокатиться, — вздохнула она.
— Прости, — процедила я сквозь, клацаюшие от холода, зубы.
— Тебе явно нужен горячий душ, — сказала она, спрыгивая с капота.
— Аха.
Она поджала губы, осторожно наблюдая за мной.
— Ты хочешь поговорить о том, что случилось?
— Не-а.
Она согласно кивнула, но в ее глазах блестело любопытство.
— Тебе хочется ехать сегодня вечером в Олимпию?
— Не очень. Можно я пойду домой?
Она скорчила гримасу.
— Не бери в голову, Элис, — сказала я, — я останусь, если тебе будет от этого легче.
— Спасибо, — выдохнула она с облегчением.
В тот вечер я решила лечь пораньше, снова свернувшись на его софе.
Когда я проснулась, было еще темно. Спросонья я сообразила, что еще не утро. Мои глаза закрылись, я потянулась, переворачиваясь на другой бок. Понадобилась секунда, чтобы понять, что это движение должно было свалить меня на пол. И что засыпала я в менее комфортных условиях.
Я развернулась назад, стараясь разглядеть комнату. Было темнее, чем прошлой ночью, облака были слишком плотными для того, чтобы пропустить лунный свет.
— Прости, — прошептал он так тихо, что его голос казался частью темноты, — Я не хотел будить тебя.
Я медлила, ожидая и своего, и его гнева, но в темноте его комнаты была только тишина и спокойствие. Можно было почти попробовать сладкий вкус примирения, витавшего в воздухе, и отдельно от него аромат его дыхания. Пустота, образовавшаяся, пока мы были далеко друг от друга, оставила свое горькое послевкусие — это было нечто, чего я не осознавала, пока оно не исчезло.
В расстоянии, отделявшем нас друг от друга, не было напряжения. Тишина была мирной, но не как затишье перед бурей, а как чистая ночь, даже нетронутая сном о шторме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
