Шла знакомая программа «Сегодня в мире».
Ведущий говорил об очередном конфликте на Ближнем Востоке. В Ливане вновь неспокойно, напряженное положение на юге страны. Мелькали кадры с горящими автомобилями, взрывами, опасливо перебегающими улицу солдатами.
Следующая информация касалась угона самолета.
— Вчера в аэропорту города Турин… — говорил ведущий.
Как ни странно, от этих сообщений Алексею делалось все спокойнее. Привычные сообщения о привычном мире.
«Все нормально, — сказал он себе. — Я заблудился. Ушел в сторону. Живут здесь две полусумасшедшие старухи, свихнувшиеся на почве техники, и пугают таких дураков, как я. Надо сейчас извиниться за вторжение, спросить дорогу и топать домой».
Экран телевизора неожиданно моргнул, и вместо ведущего на нем возникло лицо совершенно незнакомого мужчины с внимательными глазами.
«Экстренное сообщение? Диктора в первый раз вижу», — Алексей сделал шаг к экрану.
Но никакого экстренного сообщения не последовало. Мало того, незнакомец молчал и, как показалось Алексею, с интересом его разглядывал
Опять что-то тревожное и холодное поднялось в душе Алексея, но он, как бы смирившись с тем, что вокруг него в последнее время происходит, стал ждать очередной чертовщины. И дождался.
— Добро пожаловать! — сказал лже-диктор хорошо поставленным голосом. — Вы уж нас извините за маскарад, — повел он рукой, показывая на комнату и ее обстановку, — но так нас вынудили поступить обстоятельства. Все, что вас интересует, мы вам объясним позже. Вы, Алексей Дмитриевич, входите в группу контакта. Дорогу до места встречи вам покажут дежурные. Сбор через три часа.
При словах «дежурные», Алексей успел заметить краем глаза, старухи подтянулись и встали по стойке «смирно».
Мужчина выжидающе замолчал и опять посмотрел Алексею прямо в глаза. Впрочем, взгляда все это время он и так не отводил, но сейчас, казалось, спрашивал: «Ну что, бедолага? Очень плохо, или как, выдержишь?».
Вопросов у Алексея было много, но они мгновенно вылетели из головы, и ничего, кроме глупого «извольте объясниться» или «вы за это ответите», он придумать не мог. Ни то ни другое он так и не сказал.
Незнакомец помедлил еще секунду, потом кивнул головой, что, очевидно, означало «до скорого», и экран погас.
Алексей тупо перевел взгляд с телевизора на окно. На поляне перед избушкой мирно пасся коричнево-серый кенгуру.
Сказалось ли напряжение последних минут или все эти чудеса в комплексе, но кенгуру доконало Алексея окончательно. Установить какую-либо логическую связь между последними событиями было нельзя, и Алексей сдался. Он затравленно посмотрел на старух — они теперь стояли рядышком, — потом отошел к стене, сел на лавку. Думать не хотелось, говорить не хотелось. Хотелось одного — проснуться, но вот это-то как раз и было невозможно, ибо Алексей не спал.
Старухи стояли перед ним молча, видимо, ждали вопросов. Выглядели они на фоне экранов крайне нелепо. Страха уже не было, всё стало всё равно, и Алексей разглядел хозяек избы повнимательнее.
Та, что была босиком, оказалась пониже и поплотнее своей подруги. Нижняя губа у нее отвисала, и, налезая на верхнюю, из-под нее торчал гнилой клык. Еще она была сутула и ходила, опираясь на клюку.
Вторая баба-яга, в валенках, выглядела бы попривлекательнее, если бы не глубоко посаженные глаза, угольками посверкивающие из-под косматых бровей. На носу у нее росли седые волосы. И вообще было такое впечатление, что она давно не брилась.
Смотреть на старух было неприятно, и Алексей еще раз оглядел избу.
Перед телевизорами на этот раз он обратил внимание на панель с кнопками, клавишами и рычагами. В технике будущий выпускник средней школы, несмотря на то, что жил в Академгородке, этом признанном центре науки, силен не был. Так что в сложном агрегате разобраться даже и не пытался, а просто смотрел, запоминая.
Но привести свои мысли в порядок все-таки следовало, и он постарался сосредоточиться.
Итак, имеется: Алексей Дмитриевич Трошин, выпускник средней школы города Новосибирска, 17 лет, комсомолец, атеист, материалист и прочее. 25 мая в начале второй половины дня по местному времени забежал в лес нарвать цветов и… Нет, всё, что произошло дальше, не поддавалось никакой логике.
Хорошо, начнем по-другому. Алексей Трошин заблудился в лесу, недалеко от своей школы. Нет, это же черт знает что получается!
Алексей разозлился и на себя за свою детскую беспомощность, и на старух, явно знавших что-то такое, что ему знать не положено, и сердито спросил:
— Может, все-таки, скажете, где я?
Старухи даже обрадовались. Они сразу засуетились, зашаркали ногами и, подталкивая друг друга, враз заговорили:
— Добро пожаловать!
— Место здесь надежное.
— Будьте как дома. Баньку не желаете с дороги?
— Покушать изволите? Карась жареный, молоко деревенское.
— Где я?! — заорал Алексей, теряя терпение, и вскочил с лавки.
— А ты, милок… — резко сменила тон баба-яга в валенках, — давай поаккуратнее. Не дома. А то ведь и по-другому можно. — И она зачем-то поддернула рукава своего ветхого платья. Руки у нее были крупные, мужские.
— Надо, надо по-хорошему! — приговаривала между тем вторая старушенция, стараясь зайти Алексею за спину.
— А ну вас! — Алексей махнул рукой и повернулся к двери, но дорогу ему загородила босая баба-яга и, взяв под локоток, ласково подтолкнула к столу, на котором, появившись как по волшебству, уже стояли и карась жареный, и горячая картошка, и, естественно, молоко.
Алексею неожиданно стало весело.
— Ах, так! Тогда валяйте по полной программе. Накормите-напоите, а потом спать уложите. Утро, как говорится, вечера мудренее. Я ничего не пропустил?
— Будет тебе всё, будет, — приговаривала босая баба-яга, пододвигая блюдце с куском янтарно-желтого со слезой масла. — А вот ночевать, добрый молодец, в другом месте придется.
Не обращая больше особого внимания на ее воркотню, Алексей навалился на угощение Чем-чем, а потерей аппетита он не страдал. Еда отвлекла от грустных мыслей и, как ни странно, успокоила. Так что, запивая картошку холодным молоком, он почти благодушно спросил, куда ему надо идти, чтобы встретиться с телевизионным незнакомцем.
— Да недалеко, — снова заговорили, перебивая друг друга, старухи.
— Разом и дойдете.
— Все лесом, лесом, по тропиночке. Как пойдете налево, так и встретят.
— Можно и подвезти.
Это сказала баба-яга с клюкой и торжественно, как на карету, показала на каменную ступу.
— Этого еще только не хватало, — пробормотал Алексей и вылез из-за стола. — Нет уж, спасибо, я сам. Дорогу только покажите.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
