— Джейми нашли в квартире. Два огнестрельных ранения в грудь. Джетт оказался слишком близко к взрывам в конспиративном доме, в котором тебя держали. Он истек кровью на лужайке позади дома. Джон сказал, что у него по всему телу были осколки стекла. А один осколок проткнул ему живот.
Она звучит немного иначе, когда говорит:
— Джон сказал, что это был болезненный способ умереть.
Я просто киваю.
Мне нужно сменить тему. Я не могу выносить разговора об этом, или даже слушать это. Хмыкая, я спрашиваю:
— Ты возвращаешься домой или остаешься с Джоном?
Настроение в воздухе меняется. Она прижимает меня к себе.
— Нет, маленькая. Я остаюсь с тобой. Мы едем домой.
Я люблю ее за это, но тихо объясняю:
— Я не знаю, сколько еще дом будет оставаться домом для меня.
И она понимает меня. Желая поддержать меня, она говорит:
— Пока ты остаешься, и я останусь тоже. Если ты будешь двигаться дальше, я тоже буду. Мы будем делать это не спеша, сладенькая. Не нужно торопиться.
Двенадцать часов спустя, с разрешения врача мы направляемся домой.
21 глава
Такова жизнь
Лили
Я не могу есть.
Я не могу спать.
Я хочу умереть.
22 глава
Новое начало
Лили
Сегодня первый день моей оставшейся жизни.
***
Тера использует свои колени, чтобы передвинуть диван вправо. Отступая назад, мы обе наклоняем головы и смотрим. Также обе качаем головами, возвращаемся к дивану и передвигаем его влево.
Опять отступаем назад и оцениваем нашу работу. Мы улыбаемся друг другу.
Это идеально.
Хорошо, это просто смехотворно. И если бы вы увидели мои апартаменты, вы бы поняли почему.
Мой отец опустошен.
Он умолял меня, чтобы я не переезжала. Потом его мольбы превратились в угрозы. Мне так надоели эти споры, что я решила, что молчание было лучшим выходом. На следующий день, после того, как я рассказала ему о квартире, он прислал мне электронное письмо, в котором написал, что положил мне на счет сумму денег, чтобы помочь начать новую жизнь, и с просьбой беречь себя.
Да-да. Электронное письмо.
Мы особо много не разговаривали с момента моего возвращения домой.
Но я была рада, что он уступил. Не то чтобы мне нужно его разрешение.
Я наконец-то ощутила возбуждение от победы, которое я никогда до этого не чувствовала. Очень маленькая часть меня чувствовала свою вину за то, что я беру эти деньги, но большая часть сказала, что мне необходимо было сделать это. Что мне нужно жить собственной жизнью. И вот эту часть я и послушалась.
Мама, с другой стороны, решила, что она собирается проводить со мной каждую свободную минуту с момента, как я вернулась домой, пока я не излечусь. Излечусь от своего разбитого сердца.
Мой мозг закатывает глаза.
И хотя я была благодарна за то, что она делала — это было то, с чем я должна была справиться сама. Будучи моей мамой, она хотела, чтобы у меня было всё самое лучшее.
Я сказала ей, что большинство людей в основном не имеют всё самое лучшее. Они просто учатся получать самое лучшее из того, что имеют.
У меня маленькая квартирка с одной спальней в городе. Она находится в центре. Большую часть своей мебели и аксессуаров для дома я купила поддержанные. Я научилась жить, укладываясь в бюджет, и нашла работу официантки в стейк-хаусе рядом с домом.
Моя жизнь несовершенна. У меня тяжелая работа. Зарплата очень маленькая. Но я люблю ее.
Наконец-то я живу.
Я скучаю по дням, когда всё казалось простым.
Слишком много всего произошло. Так много вещей, которые моя память не позволит мне забыть. Постоянные воспоминания о прошлых нескольких месяцах преследуют меня.
Мое сердце сильно бьется. Я закрываю глаза и глубоко дышу. Мой психиатр прописал мне дыхательные упражнения, и это меня охренительно удивило, но они действительно работают.
Вдох, два, три, четыре.
Выдох, два, три, четыре.
Вдох, два, три, четыре.
Мой пульс замедляется, и я делаю глубокий вдох. Я задерживаю дыхание еще на четыре секунды, затем выдыхаю и возвращаюсь к тому, чем занималась.
Прижимаю коробку ближе к себе, затем передаю ее Тере, самодовольно улыбаясь. Они с Джоном съехались. Куда именно неизвестно из-за его сексуальной военнослужащей задницы. Но я рада за нее. И она дала мне понять, что понадобится лишь один звонок, чтобы она приехала.
Ну, я и позвонила. И вот она здесь.
— Господи, я ненавижу переезды. Это отстойно, — она бормочет, затем быстро добавляет: — Но это так волнующе! Мы обе переехали из дома родителей, и действительно чем-то занимаемся. — Она делает паузу. — Отец, наверное, собирается продать особняк.
Ему следовало бы. От этого дома больше проблем, чем чего-то хорошего. И я думаю, что он купил его только для безопасности. Я хихикаю про себя, думая о том, как быстро Нокс взломал его.
Мое сердце обрывается. Затем начинает учащенно биться. Сильно.
Я почти могу чувствовать, как оно вырывается у меня из груди.
Срань Господня, станет ли мне когда-нибудь легче?
У меня щиплет в носу. Я быстро начинаю свои дыхательные упражнения. Тера никогда ничего не упускает, она поглаживает меня по спине.
— Медленно и глубоко, малышка. Я с тобой.
И так и есть. Абсолютно.
Тера была моей опорой в этот ужасный период времени.
Мое сердце возвращается к нормальному ритму, и я смотрю на часы.
— Тебе лучше идти. Джон будет ждать тебя.
Когда она не отвечает, я смотрю вверх на нее и вижу ее явно озабоченное лицо. Она говорит с фальшивым воодушевлением:
— Я вот тут подумала, что могу остаться здесь на ночь. Мы можем устроить пижамную вечеринку! Смотреть фильмы и есть попкорн, что ты об этом думаешь?
Храни ее, Господь. Я люблю эту женщину. Действительно люблю.
Но я знаю, что она сейчас делает. Поэтому лгу ей прямо в глаза. Растягивая слова, я осторожно говорю:
— О, милая. Прости меня, я бы с радостью, но безумно устала. Я имею в виду, смертельно устала. Поэтому, думаю, что могла бы просто провести один тихий вечер. Тем более, завтра у меня утренняя смена.
Ложь. Ложь. Всё ложь.
Но это игра, в которую мы играем уже давно.
Ее лицо становится грустным. И это действительно выглядит искренне. Я кладу руку ей на плечо и сжимаю его.
— Тера, со мной всё хорошо. Иди домой к своему мужчине. Чем вы занимаетесь сегодня вечером?
Она мечтательно улыбается.
— Это вечер свидания. Мы идем ужинать, а затем куда-нибудь выпить. Потом, может быть, мороженное или что-то в этом роде. — Она пожимает плечами, будто это неважно. Но я-то лучше знаю.
Подходя к ней, я открываю свои объятия для нее, и она обнимает меня.
— Это прекрасно. Могу поспорить, он тебя балует.
Она сдавленно смеется мне в волосы.
— Да. Он лучший.
И мы на этом заканчиваем. Еще больше разговоров о счастливых взаимоотношениях превратят мое настроение в дерьмо.
Провожаю ее к двери, машу на прощание, и на полпути в коридоре, она выкрикивает.
— Мы такие дерьмовые врушки. Нам точно нужно брать уроки вранья!
И я прыскаю со смеху, люблю, что мы делаем так каждый раз.
Моя сестра самая лучшая.
Я возвращаюсь назад, останавливаюсь возле холодильника и заглядываю внутрь.
Хммм.
Думаю, мне понадобится немного больше, чем упаковка содовой на ужин.
Пришло время, идти в магазин.
***
Выходя из местного магазинчика, я несу пакет, полный продуктов. И серьезно! Дорогие ли продукты? Да! Я чуть не упала в обморок, когда девушка-кассир подала мне мой чек.
Балансируя с полным коричневым бумажным пакетом на своем бедре, я меняю положение, когда захожу внутрь дома. Но вид чего-то знакомого останавливает.
Мое сердце замирает
Я вижу его.
Он ко мне спиной. И он уходит от меня.
Нет.
Я не думаю. Я просто бегу.
Пакет с продуктами замедляет меня. Я выбрасываю его в сторону и продолжаю бежать.
Неважно, как быстро я бегу, кажется, что не могу догнать его.
Мои руки трясутся, и глаза наполняются слезами. Я, должно быть, выгляжу как сумасшедшая, бегущая по улице, рыдая. Вытирая свои заплаканные глаза рукавом, я снова смотрю.
Он ушел.
— Бл*дь. — Моё сердце выскакивает из груди, и кровь пульсирует в ушах. Я продолжаю бежать. Задыхаясь, бормочу снова и снова: — Нет.
Я ищу и ищу, но нигде нет и признака его. Он ушел. Я падаю на колени посреди тротуара. Мое тело резко падает вперед, я закрываю лицо руками и выпускаю всё наружу.
Плач отчаяния.
Плач потери.
Чьи-то руки обнимают меня. Меня захватывают в сильные, теплые, медвежьи объятия. Глубокий голос шепчет мне успокаивающие слова, которых я не слышу. Или просто не хочу слышать.
Я смотрю вверх, на добрые, карие глаза. Я хриплю.
— Какого хрена, Рок?
Его глаза становятся грустными, и он тихо говорит:
— Милая, Лили. — Он смотрит по сторонам и продолжает: — Мне не следует быть здесь.
