Глава 15
Лес встретил умиротворённостью и обманчивым чувством защищённости. В трёх шагах можно пройти от затаившегося противника и не увидеть. Где‑то бродил позавчерашний ночной тигр, но сегодня при свете дня, и с погоней на хвосте, он не казался таким ужасным.
Пять часов петляний по тайге не прошли даром, Геннадия приходилось тащить за ремень даже шагом, он совсем выбился из сил, о беге не шло речи. Борис держался, но бежать тоже не мог. Сам их командир, тянущий за собой буксир, нагруженный трофеями, оказался свежее всех и наверно смог бы ещё пробежаться. Самой счастливой в группе была собака, её не сломили сорок километров проделанного пути, она бодро семенила впереди, иногда ожидая отстающих спутников.
В районе полудня неожиданно лес кончился, так же, как и начался. Подходил конец пешего пути. Выйдя на просеку, стали искать знакомые ориентиры, на местности с которой они начали свой путь вглубь территории орочьих владений. Оказалось, вышли несколько севернее, чем рассчитывали, потому, не скрываясь, продолжали путь по просеке. Приходилось временно пренебрегать опасностью, для максимально быстрой встречи с Жиганом. Минут через пятнадцать он совершенно неожиданно появился верхом на Буяне, со стороны смешанного леса. С ним шли две осёдланные, заводные лошади. Долго ждавший товарищ, бурно выражал свою радость по поводу встречи.
— Четвёртый день ждём. Извини, Славка, не в том месте, где ты приказал, но в лесу зверь ходит, пришлось на этой стороне обосноваться. Целыми днями и ночами караулил вас на просеке, думал, не найдёте.
У него действительно были красные глаза и невыспавшийся вид. Ярослав не стал вести пустые разговоры, просто не было сил. Сразу полез Майке в седло, та не выразила обычного неудовольствия, наверное, соскучилась — лошади порой бывают ужасно сентиментальны. Распределившись в сёдлах, пошли лёгким аллюром за скачущим впереди Жиганом. Достичь лагеря оказалось сущие минуты, лошади ожидали их на небольшой поляне в непосредственной близости от просеки. То, что он там увидел, поразило его до глубины души.
Раненый четыре дня назад орк сидел посреди лошадей и палкой ковырял в остывшем кострище. Свежий бинт покрывал его спину и грудь, похоже, наш добросердечный самаритянин не пожалел своей аптечки.
— Это что? — недоуменно спросил командир, указывая нагайкой на дикаря, — так ты мои приказы исполняешь?
— Я в палачи не нанимался, — огрызнулся тот, — тебе надо — ты и мочи.
Ярославу тоже не катило убивать раненого. Конечно если тот наполовину уже в могиле, то да, ради избавления от мучений, но вот так, за здорово живёшь, хотя б и орка? Впрочем, что мешает просто бросить, никаких тайн он уже не выдаст, всё едино они уходят, и никакая погоня не страшна. У дикарей нет конницы.
Абориген по–русски ни бельмеса, но уразумел, что речь идёт о нём. Засуетился, пытаясь встать. Залопотал на своём языке и на Геннадия пальцем указывает, видал его раньше, объясняет. Между прочим, жестикуляция у него, как у всех диких народов, из‑за недостатка слов в словарном запасе, богатая. И при этом выразительная до простоты. Маячит он людям, словно глухонемой, и все знаки рыканьем орочьим сопровождает. На пальцах показывает и понять его нетрудно. Из всей суеты и трескотни Ярослав сумел уразуметь лишь то, что погоня за сбежавшим будет, а его свои найдут и убьют. За какие преступления, осталось не ясно. В результате, набравшись сил, орк встал и перебрался поближе к Ярославу, при этом выглядел неважно, ранение оказалось не из лёгких. А, дорвавшись до всадника, вцепился в стремя, продолжая того упрашивать, о чём, не понятно, но ясно из слов и жестов, что у него пятеро детей. Ярослав, пытаясь избавиться от назойливого дикаря, пнул его пару раз покрепче, но тот, хотя и упал от ударов, стремени не выпустил, держась мёртвой хваткой. В довершение Майка с испугу дёрнулась, протащив того пяток метров по земле, но отцепить лишний груз не смогла. Ярослав, поняв, что ему просто так не избавиться от раненого, а избивать совесть не позволяла, взмолился:
— Жиган, это твой дружбан, избавь, пожалуйста, меня от него.
На что тот, не говоря ни слова, подвёл некрупную каурую лошадь по кличке Карюха, выделенную отряду для пленного и на неё взгромоздил дикаря. После, чтоб тот не упал, привязал ноги к седлу.
— Ну, удивил, так удивил, — совершенно спонтанно вырвалось у Ярослава, — Я начинаю сомневаться, в монастыре ты двадцать лет сидел или на зоне?
— Ты, Славка, наверно считаешь, что в лагере одни душегубцы сидят? — зло ответил Жиган. — Запомни, я не из них.
— Да, как ты поедешь теперь? — встрял в разговор Борис. — Запасной лошади у нас нет.
— Буян сильный, унесёт двоих! — заверил его тот.
— Раз такой человеколюбец, ты с ним и возись, — подвёл итог Ярослав, — но никаких задержек в движении…
— Будет исполнено, гражданин начальник, — ехидно ответил Жиган. Он взгромоздился на великана Буяна и посадил ему на круп Геннадия.
Только собрались отчалить, как в голову Ярослава пришла, как он думал, хорошая идея. Такие идеи редко посещали сей подёрнутый паутиной агрегат, и он не замедлил поделиться:
— А что, братаны, не показать ли голозадым хвосты наших коней? — весело выпалил он.
— Это как? — ничего не понял Борода.
— Засаду устроить, подстрелить парочку и дать понять, что потуги догнать напрасны.
— Рискованно, — затянул Жиган, — может ну их, этих орков. Свои бы головы унести.
— Кто за? — решил голосовать Ярослав, подняв в руке взведённый арбалет. Борода ответил тем же. Геннадий, с особой злостью, голой рукой, хотя его мнения никто не спрашивал, — Принято единогласно, — закончил командир. Дал шпоры лошади, и та лёгкой рысью понесла к месту их выхода из Орочьего леса. Товарищи последовали за полным энтузиазма Ярославом. Карюху с раненым орком вёл в поводу Борода.
* * *Укрылись в кустах, не слезая с коней. Ждать пришлось недолго, спустя минут двадцать на противоположной стороне среди зелени появилась морда. Нахальная, с усами и вся в полоску — чёрные такие и рыжие полосы. Это была погоня, но, мягко говоря, не та, которую ожидали. Тигр, постоянно нюхая воздух, с особой осторожностью вышел на открытое место. Он шёл по следу беглецов и сейчас не чувствовал, что за ним наблюдают — ветер дул в противоположную сторону и относил запах лошадей. Те, в свою очередь, не видели и не чувствовали кота. Животное сильно осторожничало, пряталось в высокой траве, пытаясь разобраться в запахах оставленных людьми и лошадьми. Кошак долго медлил, и Ярослав хотел было спугнуть его, пока тот не нашёл засаду, как сцену посетили новые актёры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
