дротик. Рядом Дар повторяет мой маневр, и мы бежим к следующей паре. Весь отряд чернокожих с воплями устремляется за нами. Пробежав пару километров, передаём эстафету близнецам, а сами, уйдя в стороны, влезаем на деревья и замираем. Толпа преследователей, получив ещё пару дротиков — на это раз кого-то даже зацепили, — устремляется за ними. Последняя пара, Фет с сыном, ожидали их на пути отряда Заруга, и должны были вывести пигмеев прямо на них.
Выждав несколько минут и отдышавшись, мы идем по вытоптанной в снегу тропе, и вскоре догоняем близнецов. Те, справившись со своей частью плана, неспеша шли по следу кроманьонцев.
Далеко впереди раздались завывания чернокожих, треск ветвей и яростные крики не ожидавших такой подставы неандертальцев. Я довольно улыбнулся, все шло как нельзя лучше. Вскоре к нам присоединился и Фет с сыном, описавшие по лесу широкий круг, и снова выйдя на свой же след. Шум битвы не стихает, и мы, осторожно, прячась за стволами деревьев и кустарников, подошли поближе.
На небольшой поляне продолжалась схватка двух видов людей. Пигмеям приходилось туго, проигрывая в росте и силе своим противникам, они пытались сравнять шансы с помощью оружия. Копья давно были брошены в неандертальцев, но не нанесли никакого урона, просто не пробив шкуры, из которых сшили одежду. Теперь, уворачиваясь от дубин и копий разъярённых гигантов, чернокожие раз за разом прикладывали ко рту небольшие деревянные трубки, из которых вылетали оперенные колючки. Большинство из них запуталось в мехе, но несколько нашли свою цель, впившись в щеки, носы и губы.
Кроманьонцев добивали. Последний чернокожий, видя, что они проиграли, бросается на рослого охотника, и подпрыгнув, отвешивает ему оплеуху. Его насквозь пронзают копьями, но и на щеке неандертальца остался предсмертный подарок пигмея — сразу три крохотных дротика торчали в заросшей рыжей бородой скуле.
Я узнал Заруга. Крепкий старик, ни чем не уступающий своим воинам. Он ещё не знал, что умирает — небрежным движением вырвал колючки, вытер проступившую кровь, и стал собирать своих людей. Охотники разбрелись по полю боя, собирая копья, свои и чужие, осматривали трупы кроманьонцев. Но вот один из них зашатался, сделал несколько шагов и упал. К нему бросились остальные, не зная, чем помочь. Парня трясло, он корчился на земле в судорогах. Раздались крики, и ещё двое упали на землю. Охотники растеряны, они кричат Заругу, что это энн-ой черных людей наслал на них духов огня. Тот начинает что-то отвечать, но и сам хватается за горло и падает в снег…
Вот теперь неандертальцы испугались по настоящему. Четверо мужчин умерли за несколько минут, и Говорящий с огнем тоже. Озираясь по сторонам, сбившись в кучу, они выжидали около получаса. Наконец, видя, что больше никто не умирает, и решив, что духи уже ушли, они стащили трупы своих людей в кучу и стали заваливать ветвями и хворостом. Долбить мерзлую землю никто не стал…
Мы лежали неподвижно, тело начало затекать, но все же дождались, когда потрёпанный отряд, немного поспорив, развернулся, и направился по следу чернокожих. Я выдохнул — на четыре — пять дней нас оставили в покое.
Осталось осмотреть тела пигмеев. Предупредив своих людей, чтобы не прикасались к маленьким оперенным колючкам, осторожно поднимаю одну из них. Шип какого-то растения, боярышника или акации. Коротенькое древко из тростника, с двумя птичьими перьями, вставленными в расщеп. Подношу смертельно опасную вещь к глазам, и вижу, что шип имеет борозды, покрытые какой-то мутной вязкой слизью.
Но где они достали яд? Я обыскиваю чернокожих, бесцеремонно стаскивая с них окровавленную одежду. И вскоре нахожу небольшой мешок, висевший на груди у пигмея. Развязываю и вытряхиваю содержимое на снег, на всякий случай отступив подальше.
В груде мокрых листьев и травы вяло шевелятся две лягушки. Их спина зеленовато — бурая, с темно — серыми разводами, а вот брюшко — почти чёрное, покрытое оранжевыми и красными пятнами. Похожи на жерлянок, но окраска намного контрастнее, да и размер крупнее. Рассказываю другим, от чего на самом деле умерли Заруг и другие. Фет, внимательно рассматривая замерзающих лягушек, уверенно заявляет, что такие твари живут в болотах немного южнее нашего лагеря, хоть и встречаются очень редко.
Упаковываю находку обратно в мешок, покажу остальным. Туда же отправилась духовая трубка и несколько стрелок.
Мы возвращаемся — пусть хитростью, но первый бой за нами!
Снова потянулись дни в ожидании развязки. Я втайне надеялся, что без Заруга отряд повернет назад. Сейчас лидерство перехватил кто — то другой, и, понеся потери от пигмеев, решил покончить с этой проблемой раз и навсегда, уничтожив остатки их племени.
Пользуясь затишьем, мои охотники пополнили запасы пищи, а остальные продолжили тренировки. Весна все настойчивее заявляла о своих правах, и днём температура стала подниматься выше нуля. Снег ещё держался, но с каждым днём вокруг появлялись все новые проталины, лед на реке потемнел, у берега появились широкие полосы воды.
Теперь все внимание дозорных сосредоточилось на западе, и вскоре они заметили признаки возвращения отряда — дым от костров на привале. Узнав об этом, я распорядился перекрыть последний безопасный подход к лагерю рядами заточенных кольев, и мы стали ждать гостей.
Они не прошли мимо — добив остатки кроманьонцев, отряд на обратном пути все же решил напасть нашу стоянку. И во второй половине дня двадцать пять враждебно настроенных мужчин появились на краю вырубки, не решаясь в лоб штурмовать укрепления. Одного не хватает, значит женщины, дети и старики пигмеев дорого продали свои жизни…
Фет, заметив среди них двоих родичей, во всю глотку заорал, чтобы не смели нападать на нового Говорящего с огнем, угрожая им гневом духов. Впрочем, видимого результата не последовало, и отряд разделился на четыре группы, охватывая лагерь со всех сторон. Мое предложение решить дело миром тоже проигнорировали.
Мы следили за врагами — да, теперь эти люди изменили свой статус с "вероятного противника" на четкое и однозначное — "враг". Те, дождавшись, пока последняя группа обошла лагерь и остановилась с другой стороны, заорали боевой клич и ринулись в атаку:
— Во — о - олк!
Мы приготовились. Перед валом стояли взрослые мужчины с копьеметалками, за ними — женщины и подростки с таким же оружием. Сто метров, восемьдесят, пятьдесят…
— Ого-о-онь!
Мой крик, поддержанный остальными, перекрывает рев атакующих. Девятнадцать дротиков устремились к своим целям, мы отходим назад и наше место занимают женщины. Двое мужиков падают, дротики попали им в лицо, но остальные бегут дальше. Тридцать метров…
— Ого —
