Снова оставшись одна, она закурила, разглядывая разноцветную листву под ногами в желтоватом свете уличного фонаря, каждый листок сверкал янтарными каплями, и это было очень красиво.
Наверное, теперь нужно больше гулять, думая о хорошем, – размышляла Аня, – слушать классическую музыку, сочинять стихи…
Но прежде всего следовало разобраться с Казиком: ночь на улице, а ребенка до сих пор дома нет. Все, что она знала о мальчике, так это то, что помнила дом ребенка, из которого он сбежал, и будку, откуда звонил. Кроме этого, спросить о нем можно было у соседки, которая, по словам самого Казика, уже пыталась отобрать у него деньги и даже якобы погибла, защищая его от злокозненного Вадима.
Последнее, конечно, ни в какие ворота не лезло, соседка была жива, здорова и без каких-либо заметных увечий, но сам факт, что в своем воображении мальчик отвел ей столь благородную, хотя и противоречивую роль, говорил о многом.
Во всяком случае, о том, что Ираида Александровна была небезразлична маленькому впечатлительному Казику, который хоть и боялся здоровенной громогласной тети, но все же приписывал ей героические черты погибшей, защищая его, женщины.
Возможно, стоило, как и в прошлый раз, сначала посмотреть, зажжены ли соседкины окна, но Аня уже поняла, что та ложилась очень поздно, если вообще когда-либо спала.
Приняв решение заглянуть к соседке, Аня, не раздумывая больше ни о чем, отправилась в сторону дома и была вынуждена остановиться в нескольких метрах от собственной парадной, аккурат возле детской площадки, открыв от удивления рот, не в силах вымолвить ни слова.
Дом исчез!
Аня огляделась по сторонам, пытаясь дать какое-нибудь правдоподобное объяснение случившемуся, но объяснить что-либо было невозможно. Дома не было. Вместо него в земле красовалась длинная траншея, служившая совсем недавно подвалом, но дома не было.
Аня подошла ближе, заглянула вниз, кое-где по периметру подвала были видны двери, закрывающие некогда хозяйственные помещения, в полном порядке вдоль всего подвала тянулись аккуратными макаронами трубы горячей и холодной воды, по полу бегали утратившие теплый уютный дом серые крысы.
Приглядевшись, Аня обнаружила в подвале закутки, в которых дворники держали метлы, ломы и лопаты. Посреди подвала стояла забытая кем-то тележка, рядом с ней торчали сапоги размера, который мог бы подойти йети. Однако хозяина сапог тоже почему-то нигде не было видно.
Аня снова вернулась на детскую площадку. Никаких сомнений, это была та самая площадка, рядом с которой она проходила каждый день. Заасфальтированная дорожка вела к самому подъезду, рядом с которым торчала кривая яблонька и поломанный каким-то варваром куст коринки, плоды которой обожают дети.
Аня прошлась вдоль дома, обнаружив свои окурки.
Снова и снова подходила к подвалу, силясь догадаться, что же могло произойти. Каким образом старый, требующий ремонта пятиэтажный дом, мог вдруг сгинуть в неизвестном направлении? Но ответа не приходило. Его не было. Не было, потому что его просто не могло быть.
– Я схожу с ума или дома действительно нет? – спрашивала себя Аня, без устали царапая себе руку ногтями. – Не исключено, что я заснула или снова упала в обморок. С беременными такое случается. Быть может, меня расстроило бегство Казика или то, что Димка такой упрямый и упорно не желает понимать, что мы скоро станем не просто Аней и Димой, не просто мужем и женой, а мамой и папой?
Впрочем, возможно ли расстроиться до такой степени, чтобы потерять дом?
Отчаявшись что-либо понять, она вернулась к телефонной будке и, постояв там с минуту, прошла по своим следам обратно, обнаружив, что ничего не изменилось, и за время ее отсутствия дом не вернулся на место.
– Наверное, я умру от переохлаждения, – подумала Аня, и тут же запахнула куртку и засунула руки в карманы. Показалось, что ребенок оценил кошмар ситуации и теперь затаился в утробе, ожидая самого худшего.
Я умру здесь, и никто не придет на помощь, – напомнила себе Аня. – Умру, как бездомная собака, или мой ребенок родится на каком-нибудь грязном чердаке.
Наверное, следовало немедленно позвонить отцу или Людмиле. Нужно было добраться до ближайшего отделения милиции и растолковать им ситуацию. Впрочем, не исключено, что те немедленно вызвали бы психиатрическую скорую, и тогда Ане пришлось бы рожать на Пряжке.
Понимая тщетность своих поисков, она два раза обошла то, что осталось от дома, выискивая в пожухлой траве его широкий след. Почему-то подумалось, что дом должен непременно уползти. Что-то подобное она читала в каком-то фантастическом рассказе еще в детстве. Там был особый дом, который постоянно ползал.
Акцент на слове «постоянно», но дом, в котором прожила много лет Аня, не имел склонности к перемене мест. Никогда не имел. Ни он, ни соседние дома. В них часто происходили перебои с электроэнергией, бывало, приходилось сидеть без воды, или хулиганы поджигали мусоропровод, но чтобы вот так дом взял и делся куда-то…
Не найдя никаких следов, Аня была вынуждена признать, что утро вечера мудренее и прежде всего ей необходимо найти приют на ночь. В конце концов, расследование можно было провести в любое другое время.
Аня позвонила отцу на домашний, никто не ответил. Наверное, можно было просто зайти к нему наудачу, но она не была уверена, что застанет Александра Семеновича дома. Оставалось последнее: вновь побеспокоить Людмилу.
Та сразу же взяла трубку и, услышав об Аниных проблемах, обещала приехать как можно быстрее, умоляя Аню не сходить с места.
Вопреки ожиданию, врач восприняла ситуацию с исчезнувшим домом как нечто само собой разумеющееся. Или, решила, что у пациентки поехала крыша и предпочла из деликатности не заострять внимание на этом печальном факте.
Делать было особенно нечего, и Аня осталась сидеть на детской площадке, в который раз задаваясь неразрешимым вопросом, куда мог деваться дом.
За этими размышлениями ее и застала Людмила. Быстрая и изящная, она остановила машину аккурат напротив Ани и, выскочив оттуда, побежала обниматься со своей подопечной.
– О доме не беспокойся, с домами всегда так, чуть-чуть зазеваешься, его уже на капитальный ремонт свезут, – весело отмахнулась Людмила, когда Аня попыталась еще раз объяснить ей произошедшее.
– Дом на капремонт? – Аня обхватила голову руками, показалось, что Людмила тоже сошла с ума. Весь мир сошел с ума.
– Так он же у тебя совсем старый, я бы даже сказала, ветхий. – Людмила полюбовалась своим отражением в маленьком зеркальце, проверила работу дворников и тихо тронулась с места. – Знаешь, на сколько эта серия рассчитана? Ну, сколько дом должен простоять без капитального ремонта? Ровно пятнадцать лет. Спорим, что твоя пятиэтажка не ремонтировалась лет двадцать?
– Двадцать пять, – в машине работала печка, но заботливая Людмила все же добавила температуру, стараясь отогреть слишком долго просидевшую на улице и получившую стресс Аню.
– Вот видишь! – чарующе улыбнулась Людмила. – Я вот что думаю: у тебя на парадном, небось, висело объявление, что дом будет отправлен на капремонт, а ты и внимания не обратила, так ведь? Все мы такие. Суетимся, бегаем, вокруг себя посмотреть лень, а так, между прочим, и жизнь может пройти, – она вздохнула. – Ничего, после твоего звонка я звякнула Михаилу Евграфовичу, и он обещал посмотреть в Интернете, куда твой дом поставили. Посмотрит и доложит. Дома – такое дело, они просто так не пропадают.
– А как могли увезти дом? – до Ани вдруг дошло, что и Людмила, и ее приятель доктор относятся к исчезновению дома совершенно спокойно, как к чему-то само собой разумеющемуся. Наверное, так можно было отреагировать, если бы Аня сообщила им о том, что городские власти отбуксировали куда-нибудь ее машину.
Тогда бы тоже пришлось звонить куда-то, отыскивать штрафные стоянки, выяснять процедуру возврата своего авто…
– То есть, как это происходит технически? – по лицу Людмилы ползли разноцветные тени мелькающих реклам. – Ну… ты в детстве когда-нибудь играла в конструктор? Лего, например. Берешь блок, ставишь на другой блок, получается какая-то фигурка… а дома, они же как раз и состоят из цементоблоков, не замечала?
– Замечала, конечно, но только… – она задумалась, в этот момент в кармане Людмилы нежно запел мобильник, и та, не отрываясь от дороги, поднесла к уху трубку.
– Ага. Нашелся? Чудненько. Скинь мне SMS-ку с адресом. Прелестно. Я в клинику… или домой… Аня, ты где хочешь переночевать: в клинике или у меня дома? Если у меня, то предупреждаю, в ванной ремонт.
– В клинике, если можно, – ей вдруг захотелось остаться одной. Так сильно захотелось, что чуть было не попросила Людмилу остановиться и высадить ее посреди города.
– Але, Миш, ты слышишь, я везу ее в клинику, ну, о чем ты? Устрою номер люкс, по высшему разряду. Ага. И я тебя. Пока… – она сунула телефончик в карман и ободряюще улыбнулась Ане. – Нашелся твой дом, его временно устроили где-то на Комендантском, сейчас Михаил Евграфович перешлет нам адрес SMS-кой, и завтра можно будет поехать забрать вещи.
