— Какой кошмар! — патетично вздыхает родительница, — Их бы энергию, да в мирных целях. Вон! На почту работать или на стройку — дома реставрировать. Я же права, Даша? — строго выделяет вопрос.
— Да… — угрюмо качаю головой.
Она права. Что тут скажешь. У каждого своя правда. Главное — чтобы она другим не мешала. Но мои глаза, будто живя отдельной жизнью, все равно жадно разглядывают толпу.
Нам открывают шлагбаум, и мы подъезжаем к стадиону со стороны административного входа. Здесь уже нет людей, но по периметру все равно стоит кордон полиции.
Несмотря на вип вход, в здание попадаем с досмотром вещей и практически под конвоем.
— Ну наконец-то! — в холе нас встречает возбужденный отец, — Проводи, — кивает молодому лейтенанту, — Я скоро подойду.
Мы заходим в лифт. Рация у парня не замолкает ни на секунду. И, неожиданно, до меня доходит масштаб, готовящейся операции. От духоты голова начинает кружиться. Я чувствую, как моя личность окончательно раздаивается. Одна вытаскивает телефон и дрожащими пальцами пишет сообщение Егору, чтобы он не приходил на стадион, а другая маниакально следит за тем, чтобы ни одним словом не подставить отца. И перед тем, как нажать клавишу «отправить», в самый последний момент я стираю сообщение.
Отключаю телефон и прячу его в сумочку. Оправдывая себя тем, что не имею право вмешиваться в чужой выбор.
Непослушная девочка
Дарья.
Трибуны яростно скандируют матерные кричалки. Стройно, громко. Я подношу ладонь к панорамному стеклу и прикладываю пальцы. Оно вибрирует. То ли от децибел, то до от бешеной энергетики. Краем уха улавливаю разговор Фадеева и отца о том, что у местного газона имеется свой личный агроном. Офигеть. Но в принципе, по какому ещё полю положено бегать двадцати миллионерам.
— Круто, да? — ко мне со спины подходит Альбина, — Хочешь, в ложу выйдем.
— Хочу, — оборачиваюсь и киваю приятельнице.
Она открывает дверь, и нас практически сносит гулом.
— Ты чего такая потерянная, подруга? — она внимательно прищуривает глаза, — И от Артура шарахаешься, как от кипятка.
— Мы немного в ссоре, — выдавливаю я из себя и делаю вид, что внимательно слежу за игрой.
— Хм… — скептически хмыкает Аля, — Да ты не туда смотришь, — небрежно машет рукой в сторону поля, — Ты туда смотри.
Я поворачиваю голову в сторону боковой трибуны и вижу, как она вспыхивает красно-белыми фаэрами. Цветной туман быстро стекает вниз до ворот и заполняет поле.
— Сейчас игру остановят, — Алибина падает в кресло и хлопает по соседнему, — Садись давай, рассказывай, как достала тебя твоя льдина адвокатская.
Я растеряно хлопаю глазами и даже открываю-закрываю несколько раз рот от неожиданной прямоты.
— Да ладно тебе, — Аля подбадривающе кивает, — Я ж точно такая же, как ты, только чуток постарше. Вот можешь полюбоваться, на себя через десяток лет.
— Мне казалось, что ты любишь мужа, — я опасливо опускаю голос и все-таки сажусь рядом с девушкой.
— Я и не говорю, что не люблю, — тянет она задумчиво, — Вот только женщине, чтобы чувствовать себя любимой, нужна не только стабильность, но и ещё, чтобы ее трогали, ласкали, поддерживали ее инициативы. А у нас… — она хмыкает, — Отпустила неделю назад всех работекила из дома, сама костюм домработницы надела. Я ж высокая — мне она как раз едва попу прикрывает, — Аля ведёт рукой по бедру, показывая длину.
— И что Фадеев? — улыбаюсь, уже примерно угадывая финал.
— Что-что? — она фыркает, — Я всю кухню вымыла перед ним. Два раза даже чай подливала, а он только через час заметил, что это я!!! — она обижено повышает голос, — Нет, ну ты представляешь.
— Зато можешь быть уверена в его верности, — я едва сдерживаю смех, — Ну у нас примерно все точно также, — киваю я головой.
— Да? — хитро прищуривается Аля, — Я бы не сказала по тебе, что ты от недостатка мужского внимания страдаешь…
— Девочки! — за нашими спинами открывается дверь и выходит Алин муж, — Куда вы пропали? Нам без вашей компании грустно и одиноко.
— Идём, родной, — Аля вспархивает из кресла в объятия Фадеева, — Я рассказывала Дарье, что перфоманс в этот раз слабоват был.
— Это да, — кивает мужчина, — Обычно на дерби фанатье старается, а больше здесь смотреть не на что, — добавляет с раздражением. Команда сегодня снова проигрывает.
Мы возвращаемся за стол, и я сажусь на своё место между Артуром и мамой.
Кирсанов, ведя диалог с каким-то нефтяным акционером, откидывается на своём стуле и небрежно кладёт руку на спинку моего. Его пальцы пробегаются по моей оголенной коже. И чтобы хоть как-то развеять своё напряжение, я впиваюсь глазами в большую плазму на стене. Картинка с изображением поля на экране сменяется на изображение трибун. Оператор берет зачинщиков дымовой завесы крупным планом, и я вижу среди парней в красно-белой атрибутике Егора. На нем надета кепка с широким козырьком. Но, как я могу его не узнать? В панике хватаю телефон, но понимаю, что писать сообщение сейчас, точно не имеет смысла. В таком шуме, Егор может просто его не увидеть. Официанты сменяют блюда, и я пользуясь этой временной суетой, выскальзываю из-за стола и подхожу к Але. Наклоняюсь и шепчу ей на ухо.
— Скажи, пожалуйста, а отсюда как-нибудь можно попасть на трибуны?
— Отсюда только низом через пресс ложу, но дальше скауты не пропустят. А зачем тебе? — она хмурится, — Если кого-то знакомого увидела, то нет никакого смысла бежать сейчас его спасать.
— Почему? — я панически сглатываю.
— Потому что выпускать с фанатских секторов будут только семейные пары и женщин, все остальные здесь зависли до самого конца. Твой отец постарался.
— И что? — шепчу, чувствуя, как мой пульс разгоняется, — Совсем ничего нельзя сделать?
— Ну если только вывести…
— Аленька, о чем вы там сегодня весь вечер секретничаете? — шутливо грозит ей пальцем муж.
— Дарья спросила, как пройти к дамской комнате, — закатывает глаза Аля и целует своего Фадеева щеку.
Я понимаю, что в вечернем платье на трибунах точно вызову подозрение у охраны, поэтому на вибрирующих от нервов коленях подхожу к маме.
— Мамуль, я отойду в туалет, — шепчу матери, сжимаясь, под внимательным взглядом отца.
— Хорошо, — кивает женщина.
— А можно, я возьму твой палантин? Хочу платье замыть. Прикрою потом.
Мама оборачивается на меня и тоже смотрит недоверчиво.
— Мне пойти с тобой? — ее брови взлетают вверх.
— Нет, нет, — я поспешно стягиваю со спинки стула ее шарф, — Я быстро, просто жирные пятна. Платье жалко.
— Даша? — хмуро окликает меня Артур, делает шаг от барной стойки в мою сторону, но неожиданно ему перегораживает дорогу Альбина и что-то быстро заливая, уводит в сторону к мужу.
Я вылетаю из скай-бокса, мысленно благодаря Алю, и плотно закрываю за собой дверь. Не оглядываясь и мерно стуча дробью каблуков, иду по коридору. Зажимаю кнопку лифта и, не отнимая пальца, жду когда двери откроются.
Мысленно даю себе подзатыльники, напоминая, ради кого я снова куда-то бегу и собираюсь подставляться. Ведь Егору это может быть просто не нужно. Но сердце ноет, а в груди горит, и я понимаю, что иначе — не прощу себе. До искр перед глазами хочу снова увидеть Егора.
Уверенным шагом прохожу мимо охраны.
— Девушка, — в мою сторону спешит тот самый лейтенант, что провожал нас.
— Меня уже ждёт машина, — я останавливаю его жестом, быстро выхожу из здания и сворачиваю ко входам на трибуны.
Раздать долги
Егор.
— Капец, конечно… — тянет Павел и ершит волосы на голове пятерней, — Что делать то будем, парни?
— А что делать? — эхом отзывается Юрий, помешивая в чашке кофейную пену, — В клубе, вон, оглянись… — дергает головой в сторону, — Погром. Жена с сыном к матери уехала, и теща даже на порог меня не пускает. «Уголовник» говорит, — он облизывает чайную ложку и кладёт ее на край блюдца, — Такие дела… — заканчивает, невесело усмехаясь.
