Соловецкий пцолокСтами раями,Густыми медами,Великими юлазами!Дай же, Господь Бог,Сяму дому на стояньня,Хозяину на здоровья,С жаной и с деткам,Со всем домом благодатным.
У карпато-россов злое божество скотского падежа, которого умилостивляют пиршеством в день Коляды, носит имя Карачуна[35].
В этом обряде встречается также торжественное шествие божества, представляемого здесь высоким белым хлебом, окруженным маленькими хлебцами, который так же, как и самый праздник, носит имя Карачуна. Этот обычай невольно напоминает нам замечательный малороссийский обряд на щедрый вечер 31 декабря, когда хозяин дома, усевшись за ужин, прячется от детей своих за грудою вареников и пирогов, наставленных на столе, и спрашивает их: «Хибаж вы мене не бачите?» и на ответ: «не бачимо, тату» – «дай же Боже, щобы и на той рок не побачили». Совершенно одинаковый обряд совершался у западных славян на острове Рюгене. В осенний жатвенный праздник Световита жрец становился также за высоким пирогом и спрашивал у народа: видит ли он его? и после отрицательного ответа изъявлял то же желание, чтобы и на будущий год его не видать было за высоким пирогом.
Как при входе полежайника, так и при внесении Карачуна осыпают избу зерновым хлебом. Этот обычай сохранился и во многих местах России и Малороссии, где на Новый год мальчики с мешками пшеницы или ячменя ходят по избам и при входе в хату кланяются хозяину и осыпают пол зернами с приговоркою: «На счастье, на здоровье, на новое лито; роди, Боже, житу пшеницю и всякую пашницю»; или:
Ходит ИльяНа Василия,Носит нугуЖитяную.Де замахне,Жито росте.Житу пшеницю,Всяку пашницю.У поле ядро,А в доме добро.
Еще относится к посыпальным праздникам и обряд варения каши накануне Васильева дня. Старшая женщина в семье приносит крупу из амбара, а старший мужчина – воду с колодца. Семья садится за стол, хозяйка размешивает кашу с обрядными приговорами и с поклоном становит ее в печь. По этой каше, по ее вкусу, цвету и наружному виду, судят о будущем урожае.
Все эти обряды ясно намекают на освящение нового хлеба и, следовательно, на праздник осенний, что подтверждается не только обливанием бадняка пивом, которое, как известно, варится осенью и с особенными играми и песнями – «ой на горе мы пиво варили», но и нашими русскими виноградьями, т. е. колядскими песнями, с припевом, ясно относящимся к южному разведению винограда: «виноградье красно зеленое мое».
С этим освящением новых плодов всегда связывается и гадание о будущем. Вообще человек в зимний праздник Коляды носит в себе какое-то недовольствие настоящим и радостное ожидание будущего; в самом колдовстве этих дней скрывается какое-то природное бессилие: человек ворожит и гадает по частным приметам ежедневной домашней жизни, когда, напротив, колдовство Ивановской ночи носит в себе характер таинственной жизненной силы могучего чародейства. В Польше и России древние обряды колядских празднеств почти единственно ограничиваются поздравлениями с наступающими праздниками как радостными предзнаменователями скорого конца суровой зимы. Молодежь ходит шумными толпами по улицам селения славить и поздравлять зажиточных хозяев и их семейства под окнами их домов, за что веселая гурьба получает от них денежные подарки и нередко даже призывается в избу на угощение:
Ой, Овсень, Овсень!Ты ходил, ты гулялПо святым вечерам,По златым теремам.Ой, Овсень, Овсень!Ты летал, ты порхалК Филимону на дворКо Прокофьевичу.Ой, Овсень, Овсень!Ты сыскал, угадалНа широком двореПолны ведра вина.Ой, Овсень, Овсень!У хозяина двор.Осушен, омощен,Чисто выметен.Ой, Овсень, Овсень!Среди МосквыВорота пестры,Вереи красны.Ой, Овсень, Овсень!На дворе у ФилимонаТри терема стоят,Высокие теремочки.Ой, Овсень, Овсень!Первый терем – светел месяц,Второй терем – красно солнце,Третий терем – часты звезды.Ой, Овсень, Овсень!Красно солнце – хозяин сам,Светел месяц – хозяюшка (жена его),Часты звезды – их детушки.Ой, Овсень, Овсень!Прикажите, не держите,Собаками не травите.Дайте подачку!
Если хозяин замедлит отворить окно и подать требуемую награду певцам, они продолжают:
Наша подачкаВ дверь не лезет,В окошки не идет,Сам сударь не шлет.Подайте подачку!Кишки, желудки,Свиные шутки[36]В печи сидели,На нас глядели.
Другая песня, с припевом после каждого стиха: «виноградье красно зеленое», поется следующим образом:
Прикажи, сударь хозяин, ко двору прийти,Прикажи-тко ты, хозяин, коляду просказать.Ах, мы ходим, ходим по Кремлю-городу,Уж ищем мы, ищем господинова двора:Господинов двор на семи верстах,На семи верстах, на осьмидесяти столбах.А среди того двора, что три терема стоят,Что три терема стоят золотоверховаты,Что в первом терему красно солнце,Красно солнце, то хозяин в дому,Что в другом терему светел месяц,Светел месяц, то хозяйка в дому,Что во третьем терему часты звезды,Часты звезды, то малы детушки.Хозяин в дому, как Адам на раю;Хозяйка в дому, как оладья на меду,Малы детушки, как олябышки.(Малы детушки, как орехи в меду.)Виноградье красно зеленое!
В Малороссии поют;
Щидрый вечир,Добрый вечир,Чи есть в домуПан-государь
и пр. и пр.
Но самая превосходная из всех наших святочных песен, без сомнения, песнь славы: в ней уже не одно поздравление хозяев с праздником, но и торжественное воспевание и прославление всей плодотворной природы, стихии света и стихии влаги, и в особенности хлеба как основного богатства народа земледельческого: «все добро в хлебе, товар из земли растет», – говорят пословицы.
Слава Богу на небе,Слава!Государю[37] нашему на сей земле!Слава!Чтобы нашему государю не стариться,Слава!Его цветному платью не изнашиваться,Слава!Его добрым коням не изъезживаться,Слава!Его верным слугам не измениваться.Слава!Чтобы правда была на РусиСлава!Краше солнца светла,Слава!Чтобы царева золота казна,Слава!Была век полным-полна:Слава!Чтобы большим-то рекамСлава!Слава неслась до моря,Слава!Малым речкам до мельницы.Слава!А эту песню мы хлебу поем,Слава!Хлебу поем, хлебу честь воздаем.Слава!Старым людям на потешение,Слава!Добрым людям на услышание.Слава!
Во всех этих песнях проглядывает высокое значение домохозяина, его семьи и его святого гостеприимства, и везде являются личные отношения гостей к хозяину. Остатки языческого кумирослужения, сохранившиеся в соломенных чучелах Купала и Мареночки летних праздников, отозвались в зимних колядах на Юге в обрядах Бадняка и Карачуна, а у нас в России в обычае подмосковных селений возить в санях Коляду – девицу, одетую сверх платья в белую рубашку. В самой Москве в навечерие Рождества Христова кликали многие люди Коляду и Усень, сказано в грамоте 1649 года. Народ говорит, что в этот день солнце надевает свой праздничный сарафан и кокошник, что напоминает и поверье, будто в день Ивана Купала солнце играет.
С конца Рождества начинается разгульное веселие ведьм и всех вообще злых и нечистых духов; особенно же забавляется в эти дни Домовой пуганием честных людей, откуда и произошел, быть может, обычай святочных наряжаний, состоящих большею частию в вывороченных шубах и тулупах, что явно намекает на Домового, который и сам весь покрыт шерстью, и любит вообще шерсть. Вот почему для охранения поезда молодых от злых духов выворачивают шубы и овчины, и мать невесты встречает новобрачных также в вывороченном тулупе; по этой же причине держат часто козла в конюшне или вешают медвежью шкуру в стойло,
