- Представляеш! Сосмехом, расказывала она. - Когда ты впервые пришел ко мне в клас, у нас произошол настоящий переворот! Все наши ребята, даже самые оторванные, стали тише воды, ниже травы! И здороваются со мной теперь, как с учительныцей! Я прям чуствую себя королевой!
И вот, наконец, прозвенел последний звонок, и расстроганные учителя, а особенно наш, сменивший, ушедшую раньше срока на пенсию Екатирину петровну, класный руководитель, совсем еще молоденькая, симпатичная, выпускница пед института, Альбина Алексеевна, украткой вытирая слезы, пожимала нам руки, желая всего самого лучшего, в нашей, теперь уже взрослой жизни. Я, честно говоря, тоже растрогался. Понимая; что уже больше никогда неприйду я в этот кабинет, и что больше никогда неувижу своих однокласников, в полном составе. Что уже небудем мы больше, прячась в самых дальних закаулках, крутить из обломков пластиковых линеек, мерзко смердящие дымовушки. И небудут уже розоветь наши уши, когда красавица Альбина Алексеевна, неожиданно, застукает нас с шпаргалкой, на контрольной. И еще, многое, многое тогда, хорошее, и не очень, пролетело мимо в памяти, как яркое, живое кино, а когда мы стали прощаться, с учителями, наша Альбина, после всего, вдруг, обняв меня, крепко поцеловала, со словами: - Ну, Александр! Желаю тебе счастья!
Я растерянно глядя на своих однокашников, еще долго хлопал глазами, и под довольные смешки, наших девчонок, размазывал помаду по щеке.
На выпускном, наш школьный ансамбль, по мнению собравшихся, превзошел сам себя. И даже наша розовая Жанна, вечно крашенная в какой-то красно-розовый цвет десятикласница, великолепно отработала все свои песни. И конечно, в тот вечер, я тоже был в ударе. Каждый раз после очередной моей песни, наш клас, аплодировал громче всех, А когда я на бис, исполнил Тальковские Чистые пруды, Меня насильно стащили сосцены, и не отпускали, пока я не перетанцевал со всеми девчонками своего класса. только в тот вечер, я осознал; как же все-таки мне были дороги, эти милые ребята.
Затем, была еще долгая, зарубеж-дискотека, где я успел дважды на прощание пригласить Юльку, и где наши, уже слегка подвыпившие парни, скакали по залу, как дикие мустанги в прерии, нещадно оттаптывая ноги своим партнершам. Я кстати, тоже успел хлебнуть, из одноразового стаканчика, куда мне, Колька Серебрянников, за углом, нашего, актового зала, плеснул граммов сто, Армянского коньяку. Выпив и занюхав, за неимением закуски рукавом, я ощутил, слабый удар, куда-то в область совести, которая не выдержав грубого натиска, здала на время свои позиции, так что веселый и шебутной, я вновь влетел в зал, и тут же, отыскав Юльку, потащил ее в центр танцующих пар. Я видно так и непростил ей Борьку. И хотя сердце мое уже было с другой, перед красавицей Юлькой, пришедшей на выпускной вечер в великолепном, белом платье, в котором, она походила на какую-то зарубежную актрису, было трудно устоять. Глаза ее сияли, и как мне казалось, в этот вечер, она была еще красивей. Но я, приглашая ее танцевать, просто прощался со своей первой любовью. Однако, Юлька видно чего то ожидая, все же, то и дело, заглядывала мне в глаза.
И вот наконец ведущий, после очередного конкурса, объявил блок медленных танцев. Я, к тому времени, уже изрядно утомленный, галдящей толпой, отрывающихся пополной выпускников, решил; что это мой последний танец. Пора , как говориться, и честь знать, Да только вот, когда прозвучало объявление: Белый танец! Дамы приглашают кавалеров, в мою сторону, сразу направилось несколько девчонок, но увидев, идущую ко мне Юльку, с гордо поднятой головой, словно принцесса корону, несущая красиво уложенную, высокую прическу, тут же смутившись, отступили. Да, сегодня, здесь ей небыло равных.
Мы танцевали медленный танец, под музыку незабвенного Меркури, а Юлька, словно что-то предчуствуя, прижималась ко мне все сильнее. И вот, когда мы с ней приблизились так, что это уже выглядело как-то нескромно, она едва слышно прошептала мне на ушко: - Саша, Я люблю, тебя! И когда я наклонился, что бы лучше слышать, она сама, поцеловала меня прямо в губы. Благо в тот момент, в зале был полумрак, разбиваемый лишь плавно мигающими огнями светомузыки. Но мне показалось, что все вокруг смотрят только на нас с Юлькой.
Честно сказать, в тот момент, я был растерян, и когда танец закончился, а Юлька, неоглядываясь, направилась к выходу, я немного поразмыслив, все же непошел вслед за ней.
Что это было, я так и непонял. То ли сиюминутная блаж, избалованной вниманием девчонки, то ли, еще что-нибудь эдакое, да только, мне уже было все равно. Поезд ушел. И ни о чем жалеть я нестану.
В тот вечер, плавно перешедший в шумную, и бесконечно-бесшабашную ночь, я передумав уходить, еще долго танцевал с какими-то девчонками, под зарубежные дискатечные хиты. Долго обнимался, прощаясь с однокласниками, и конечно с однокласницами. Затем, был наш старый парк, невесть откуда взявшаяся бутылка Столичной, потом чья-то квартира, полуночное застолье, тосты, клятвы незабывать, и горящие Иркины глаза, близко, слишком близко. Ее жаркий шопот, и запаленное дыхание. Я плохо помню что со мной происходило, но в тот самый момент, когда Ирка Сенина, сильно выгнувшись, и громко вскрикнув, зажала меня своими коленями, я словно очнувшись, ужаснулся, осознавая что не могу остановиться, и понял, что уже поздно, поздно, слишком поздно.
10
Очнулся я дома, в своей комнате, на своей кровати. Одежда моя, акуратно, по маминму сложенная, лежала на стуле, рядом. За окном светило солнце, чирикали воробьи, и мерзко завывала, гоняя мяч, дворовая мелюзга. Голова моя, просто раскалывалась на части, и когда, я попытался поднятся, меня так закрутило, что я решил прилечь обратно, пока мой, взбунтовавшийся желудок, не вывернул все съеденное и выпитое вчера, прямо здесь, на ковер.
Немного прийдя в себя, я с трудом поднявшись, на плохо держащих ногах, прошлепал в ванную. Приняв контрасный душ, который я так любил, и который, как оказалось, здорово помогает снять последствия алкогольного передоза. Ведь выпил я, прошедшей ночью, довольно порядочно. А если учесть, что я до сих пор вообще спиртное пробовал, лиш в виде слабоалкогольного пива, мой вчерашний заезд, был настоящим рекордом Гинеса.
Слегка отошедший, от страшных головных болей, и дикой, выворачивающей нутро тошноты, я накинув папин банный халат, вышел на кухню. Здесь, на столе, я нашел записку, В которой мама, своим красивым почерком, уведомляла блудного сына; что вчера меня притащили на себе, Коля и Володя, мои однокласники. И что выглядел я , мягко говоря не очень. и что от больничного промывания желудка, и прочих там клизм, пострадавшего спас отец, который заступаясь за любимого сына, напомнил маме, что у меня вчера-де, был выпускной, и что в такой день, как говорится, сам бог велел. Так же сообщалось, что обед в холодильнике, катлеты на плите. Сам управляйся. Вечером поговорим.
Да-а-а! Протянул я себе под нос. - Особенно мне нравится последнее, вечером поговорим!
Насколько я знал своих родителей, это жу-жу неспроста. Чего это я там натворил вчера? И тут, на меня накатило. Я вспомнил все. И Юльку, с ее сумбурным признанием, и весь тот сумашедший вечер. И наш старый парк, и пластиковые стаканчики, с отвратительной, теплой водкой. И Колькину квартиру, пьяное застолье. И чуть веселых уже, тоже, хорошо принявших девчонок. Вспомнил дурацкий спор, с Володькой, который пытался научить меня, какому-то приему, утверждая, что это мол, универсальный прием карате, от которого мол , нет защиты, и еще ... И конечно, с какой-то странной дрожью в груди, вспомнил Ирку Сенину. Как мы с ней оказались у нее дома, я, хоть убей, непомню. Видно мы пошли провожать наших девчонок, и я, каким-то образом, очутился в пустой Иркиной квартире.
Родители ее, ночевали на даче, а старшая сестра, которая должна была отвечать за новоиспеченную выпускницу, сама где-то загуляла, так что мне, плохо соображающему, легко удалось сломить слабое Иркино сопротивление. Нет, Ирка была симпатичной девчонкой, но до этого вечера, мы никогда даже и неразговаривали толком. А когда я, по пьяной лавочке, поцеловал ее в прихожей, она так страстно ответила мне, что все остальное, произошло как-то само-собой.
Я стоял по среди кухни, сжимая в руке мамино послание, и тихо сходил сума.
Как? Спрашивается. Как? Я мог!?
Что теперь я скажу Катьке? И как смогу ей смотреть, после этого в глаза!
И тут, в прихожей зазвенел телефон. Вздрогнув от неожиданности, я положив смятый листок на стол, и подойдя к апарату, снял трубку.
Там сначала, была тишина, а затем, девичий голос спросил:
- Алекс?
Я немного поколебавшись ответил:
- Да!
Конечно я узнал Ирку. А она между тем, как-то неестественно звонким голосом, зарядила в меня целую обойму, видно подготовленную заранее.
- Привет! Ал! Я чего звоню! Вчера я поступила гнусно! Я знаю! Неперебивай пожалуйста! Вчера я сама тебя затащила к себе! Хотя и знала, что ты, ну ... в общем, это ... встречаешся с той беленькой Катей! Так что если можеш, прости меня! Пожалуйста! Затем, недожидаясь ответа, брусила трубку.
