- Почему ты встал? - шепчет она.
- Я должен был сделать пару звонков.
- Знаешь, ты можешь делать все свои злодейские дела при мне, - бормочет она, и я смеюсь.
- Злодейские дела?
Она кивает у моей шеи.
- Тебе не нужно было вылазить из постели.
- Я ничего не замышляю. Не выдумывай!
Она поднимает голову и кладет руки мне на плечи. На пухлых губал появляется игривая улыбка, а ее взгляд падает на мой рот.
- Если бы это было правдой, то я все еще лежала бы в постели с горячим священником, - наклонившись, она прижимается губами к уголку моего рта. - Но вместо этого я сейчас здесь, в компании изворотливого наркобосса.
- Ты считаешь, что священник горячее?
Она пожимает обнаженным плечом, и ее руки оборачиваются вокруг моей шеи.
- Ну, я не знаю. Мне всегда нравились плохие парни.
- Ах, вот как, - схватив ее за задницу, я укладываю ее на обеденный стол.
- М-м-м, - она подносит губы к моему уху. - Вот почему я трахнула священника в исповедальне. Ведь тогда ему было так плохо.
Я стону, и она откидывается, глядя на меня сквозь длинные ресницы. Одна сторона ее нижней губы исчезает между зубами, и она понятия не имеет, что делает со мной этот взгляд. Эта девушка может одним взглядом превратить мой член в камень.
Прижав губы к ее шее, я провожу языком по ее коже. Мои пальцы касаются кружева ее нижнего белья, и легкий хриплый вдох, который у нее получается, оказывается самым сладким звуком на свете. Отодвинув кружево в сторону, я вонзаю в нее два пальца, и это прекрасно, правда. Ее губы раскрываются, ресницы трепещут, а волны темных волос ниспадают до талии. Все вокруг замирает на секунду, мир задерживает дыхание, чтобы засвидетельствовать ее совершенство.
Ее ногти скользят по моей шее, и я улыбаюсь, когда она начинает терять контроль. Она такая податливая, такая послушная, такая влажная для меня.
- Я хочу попробовать тебя, ягненок, - выдыхаю ей в обнаженную кожу горла.
Падая на колени, я отодвигаю ее нижнее белье в сторону и делаю то, что должен. На вкус она похожа на грех и спасение, сладкое искушение и жгучую пытку. Ее рука тянется к моим волосам, царапая ногтями кожу головы.
- Джудас, - ее голос дрожит вместе с бедрами, все ее тело туго натянуто, как тетива лука, словно в ожидании, когда ее спустят. Ее спина ударяется о стол, а ноги обвивают мои плечи. Ее тело изгибается, словно она одержима, а я экзорцист, пытающийся разорвать ее пополам. Через несколько секунд ее отпускает это звенящее напряжение, и она разбивается на части. С каждым касанием, каждым прикосновением моего языка к ее телу, с каждым движением моих пальцев она оживает. Когда ее тело, наконец, расслабляется, она падает, как сломанная кукла.
Поднявшись на ноги, я смотрю на нее, растянувшуюся на моем обеденном столе: ее темные волосы рассыпались вокруг нее орелолом, а грудь тяжело поднимается и опускается.
- Если ты думаешь, что сможешь меня отвлечь, то это не сработает, - выдыхает она.
Я смеюсь, задирая ее свитер и целуя живот.
- Ах, милая Делайла, ты там, где я хочу. И ты вполне успешно отвлеклась.
Сев, она соскальзывает со стола и просто идет через гостиную, покачивая бедрами.
- Ты идешь спать? - она одаривает меня чувственной улыбкой, и я инстинктивно следую за ней. И кто теперь отвлекся?
***
Я замечаю Сейнта на скамье в первом ряду, его голова опущена, а руки сложены перед собой. Даже с расстояния в Сейнте ощущается что-то неправильное. Он слишком неподвижен. Например, когда вы идете в лес и не слышите щебетания птиц, это вызывает тревогу. Ощущается неестественно. Вот чем является Сейнт: леденящая душу тишина леса с хищником в самой ее гуще. Я сажусь рядом с ним и жду, потому что я знаю, как он относится к общению с Богом. Через несколько секунд он поднимает голову и смотрит прямо перед собой.
- Ты хотел поговорить, ну, вот, я тебя слушаю.
- Мне нужна услуга.
Наконец, он обращает на меня взор ледяных глаз, выискивающих проявления слабости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Твои просьбы становятся утомительными, Джудас.
Вздыхаю. Он такой драматичный.
- Две за последние пару месяцев. До этого, в последний раз, когда я просил тебя о чем-либо, нам было четырнадцать, и я был должен тебе грех, только чтобы ты не рассказывал маме.
- Я не раздаю услуги просто так.
- Я буду тебе должен.
- Ты не можешь быть должен больше, чем один грех за раз. - Мы установили эти правила, когда нам было двенадцать, после того как я задолжал Сейнту столько грехов, что он решил обналичить все за один день. Мы ходили в строгую католическую школу и постоянно пытались отчислить других. Он заставил меня порезать покрышки директору школы, разжечь огонь в кафетерии, ударить в нос Дэвида Лоутона и быть пойманным с рукой в трусах Дейзи Джонсон в женской раздевалке. Из-за последнего меня и исключили.
- Нам больше не по двенадцать лет.
- Правила есть правила, - он приподнимает бровь. - Скажи мне, что ты хочешь, а я подумаю.
- У тебя на зарплате половина полицейских в Лондоне. Мне нужно, чтобы ты выяснил, что они имеют по делу Изабель Райт.
- Ах, да, девчонка, что передознулась в твоем клубе. Беспечный Джудас.
- Они ищут девушку. Она связана с Натаниэлем Хьюиттом. Думаю, он работает на семью Моретти.
- Как ее зовут?
- Делайла Томас.
Какое-то время он хранит молчание.
- Ты хочешь знать, что у них есть на нее?
- Она нужна мне. Не за решеткой.
- Почему? Кто она для тебя? - его глаза сужаются. Я не могу рассказать ему о Делайле. Сейнт обожает слабости, и, дав ему это, я подставлю ему свое горло.
- Я подозреваю, что это не просто передозировка. У меня есть план поиметь итальянцев. Она нужна мне, чтобы осуществить это… - Он ничего не говорит, просто смотрит, ожидая. Я закатываю глаза. - Она достаточно знает о работе Моретти.
- И твоей?
Я знаю, к чему он ведет. Мысль о том, что Делайла может что-то знать, будет достаточной, чтобы Сейнт начал волноваться. Одно неверное слово в полиции - и у них будет ордер на все наши дела. Его и меня связывает не только кровь, благодаря Гарольду Доусону.
- Они ничего не знает о моем бизнесе.
Он смотрит на меня, до тех пор, пока я не начинаю чувствовать дискомфорт, но я привык к этому. Я знаю, что нельзя показывать Сейнту, что это меня тревожит.
- Она для бизнеса или для удовольствия?
- Для бизнеса, - сразу отвечаю я, потому что, если он поймет, что она нечто большее, он использует ее, чтобы поиметь меня. Так мыслит и действует Сейнт.
Медленная улыбка растягивает его губы, и по одному этому взгляду я понимаю, что совершил ошибку.
- Я выясню то, что ты хочешь, и остановлю любое расследование в отношении девушки, но ты должен мне грех.
- Ты только минуту назад сказал, что я не могу быть тебе должен больше одного греха.
- Я обналичиваю один сейчас.
Моя грудь сжимается от предвкушения, потому что я знаю, что он собирается сбросить бомбу.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Его глаза встречаются с моими, в них сияет ничто иное, как чистый расчет.
- Убей Делайлу Томас.
Мои кулаки сжимаются, а сердце на мгновение замирает, но я держу все это подальше от лица.
- Зачем?
- Она либо слабость, либо обуза. В любом случае, брат, ты приходишь ко мне и просишь помочь этой девушке. Сам факт, что ей нужна помощь, создает для нее проблему.
- Я сказал тебе, она мне нужна. Она просто девчонка.
Он поднимается на ноги и разглаживает ладонью пиджак.
- Тогда она не должна стать большой потерей. Получишь то, что тебе нужно, и убьешь ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Блять. Блять!
- Я не буду убивать ее, Сейнт! - Он останавливается на полпути и поворачивается ко мне лицом.
- Неужели? Значит, она все же для удовольствия? - он доволен собой, даже в восторге. Он нашел мою больную точку, что я могу с этим поделать? Прямо сейчас? Ничего.
