На столе — традиционные хрустальные тазики салатов, тарелки из сервиза, вазочка с мандаринами и блюдо с бутербродами двух видов — с маслом и икрой, красной и черной, и со шпротами. Хм, черная икра! Это же явно настоящая, осетровая. Помню в детстве нашим соседям какой-то родственник постоянно присылал ее трехлитровыми банками. И нам тоже перепадало по знакомству. Красную икру маленький я не любил, зато черная мне нравилась... Стол стандартный, раздвижной полированный. Телевизор «Рубин» на ножках. Звук приглушен почти полностью, а на экране какое-то цирковое представление.
Молчание явно затягивалось. А мне, как назло, в голову не приходило ни одного подходящего анекдота или смешной истории.
— Ваня, давай салатиков положу тебе! — снова засуетилась мама, поставила свой бокал, который едва пригубила, схватила мою тарелку и принялась ее напонять, не дожидаясь моего ответа.
— Кстати, Игорь, поздравляю с назначением! — я приподнял бокал и широко улыбнулся. — Отличная новость для последнего дня года, правда?
— Что за назначение? — торопливо подхватила разговор мама. — Кстати, попробуй обязательно вот этот салатик. Я его рецепт у Натальи взяла, никогда раньше такой не делала, Но Леше очень понравился, так что...
— Как, он вам не сказал? — подчеркнуто сильно удивился я. — Игорь? Как же так? Или ты берег новость до Нового года, а я испортил тебе сюрприз?
— Игорь? — отец вопросительно уставился на старшего сына. — Что мы такое не знаем? Давай, колись!
— Да как-то времени не было, — хмыкнул Игорь. — Не на рынке же было рассказывать... А потом мы на стол накрывали, тоже как-то, знаете...
— Так что за назначение? — мать нетерпеливо подалась вперед.
— Главный инженер, — нейтральным тоном сказал он и скромно потупил взгляд. Снова успев зыркнуть на меня недобро.
— Такой молодой главный инженер! — ахнула мама. — Я думала Смирнова поставят.
— Смирнов сам отказался, — все еще подчеркнуто скромно проговорил Игорь.
Смирнов... Смирнов... Какая-то сплетня недавно ходила по заводу про человека с такой фамилией. И она вовсе не была связана с борьбой за пост главного инженера. Некто Смирнов попал в вытрезвитель, а потом пришел на работу с фофаном во все лицо.
Мои родственники продолжали разговор про заводские дела Игоря. Цирковая программы закончилась, начался документальный фильм «Страна моя».
Отец решил, что за главного инженера непременно нужно выпить, скрутил крышку бутылке «столичной». Мама от водки отказалась. А я не стал. Решил, что лучше сделаю вид, что пью. В этой малопонятной ситуации туманить сознание мне как-то не очень хотелось.
Потом Игорь извинился и вышел из комнаты.
— Ты куда?! — всполошилась мама. — Новый год же скоро, пропустишь!
— Я быстро! — ответил Игорь уже из дальней комнаты. — Мне надо позвонить по-быстрому.
— Игорь, ты же Дашеньке будешь звонить? — прокричала мама. — Пусть завтра обязательно приходит!
— Конечно, мама, — отозвался Игорь и дверь захлопнулась.
— Ой, простите! — сказал я и быстро встал. — Кое-какие дела надо успеть сделать в старом году...
Я изобразил на лиц смущение и выбрался из-за стола.
— Как, у тебя тоже дела?! — она проводила меня обиженным взглядом.
— Оля, да отлить он пошел, успокойся, — хохотнул отец.
На самом деле в туалет мне не хотелось. Зато было очень любопытно послушать, кому собрался звонить мой брат. А туалет очень удачно находится рядом с той комнатой, куда Игорь уволок телефонный аппарат. А чтобы никто не перепутал, на двери висела очередная версия писающего мальчика. На этот раз не чеканка, а что-то вроде гипсового барельефа. Толстенький младенчик над ночным горшком. А на соседней — такой же, только в ванне и под душем. А третья дверь... Хм, интересно, куда она ведет? В кладовку?
Стараясь производить как можно меньше шума, я просочился через шуршащую штору из бамбуковых бусин и замер рядом с дверью.
Из гостиной снова раздался голос мамы, которой отчаянно хотелось заполнить чем-нибудь неловкие паузы. Вроде речь снова шла про какую-то еду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сквозь тонкую дверь мне было слышно длинные гудки в телефонной трубке. Не берут.
Щелчок. Игорь нажал на отбой. Потом диск снова зажужжал, мой брат набирал чей-то номер.
Один гудок, второй... И кто-то ответил. Но вот голоса, увы, было не разобрать.
— Да-да, и вас с наступающим, — тихо произнес мой брат. — Позовите Анну, пожалуйста!
Глава двадцать вторая. Теория счастливых билетиков
Потянулись секунды молчания. Я стоял и не шевелился. Дурацкая же поза со стороны, наверное — рукой почти дотянулся до ручки двери в туалет и вот так замер.
— Алло? — сказал наконец Игорь. — Аня, все отменяется... Что «как»? Я что-то непонятное сказал? Просто сходи и скажи, чтобы расходились по домам.... Да мне вообще все равно, что ты скажешь своему этому... Блин, да ничего не надо! Просто сделай то, что я сказал! Ну и что, что Новый год! Все, отбой!
Я отскочил от двери и бросился обратно в гостиную. Эти дурацкие бусины еще долго будут качаться, значит Игорь сообразит, что кто-то был под дверью и слышал весь разговор. Да и черт с ним, на самом деле! Он что-то мутит непонятное, и это самое непонятное связано со мной. Так что узнает он, что я подслушивал, или нет — вообще пофиг.
— Ну что ты так долго? — опять засуетилась мама, когда я вошел. — Сейчас уже будет новогоднее поздравление!
— Но я же успел! — широко улыбнулся я. — Зато теперь вытерплю поздравление пре... Ну, в смысле генсека.
В комнату вошел Игорь. Нервный и хмурый. И дерганый. Огрызнулся на мать, когда она ему слово в слово повторила то же, что и мне. Сел с размаху на свой стул, так что он жалобно скрипнул.
— Илья, сделай погромче, ты ближе всех к телевизору! — сказала мама. Молчаливый Илья послушно встал и покрутил ручку громкости. На экране был московский кремль с красной звездой и звучали позывные. Те самые, которые по мелодии похожи на песню «Широка страна моя родная».
— Внимание, товарищи! — торжественно провозгласил с экрана благообразный дядька в сером костюме и в очках, перечислил высшие органы государственной власти, имеющие честь поздравлять советский народ с Новым годом. Он подглядывал в бумажку. А кремль за его спиной подергивался, будто его держали не очень твердо стоящие на ногах рабочие сцены. — ...Кремлевские куранты отсчитывают последние минуты 1980 года. Уходящий год вобрал в себя многое: были в нем трудности и огорчения, были и успехи, и радости. Но провожаем мы его с добрым чувством...
— Шампанское, шампанское подготовь, — зашептала мама Игорю. — Илья, где бенгальские огни?
— Я же их тебе отдал, — буркнул он. И это были чуть ли не первые слова, которые я услышал от этого брата за вечер.
— Ох... — мама вскочила. — А я их куда сунула? На кухне, наверное, сейчас принесу!
— Сердечное спасибо всем тем, кто трудится на заводах и фабриках, нефтяных промыслах, возводит дома, прокладывает магистрали, строит электростанции...
— Я нашла! — мама радостно помахала плоским длинным свертком. — Сейчас открою... Спички, спички есть? Леша, свечку зажги, я подготовила, вон там, на стенке!
Отец скривил недовольное лицо, но все равно поднялся, взял свечку в стеклянном подсвечнике и принялся чиркать спичкой. Первая сломалась. На второй у него получилось.
— С полным основанием мы заявляем — народ и партия едины. В этом нерушимом единстве залог новых успехов в борьбе за коммунизм!
— Игорь! Что с бутылкой то? — громко прошептала мама.
— Да уймись ты, Оля! — прикрикнул отец. — Все нормально с бутылкой, еще целых пять минут будет речь.
— А вдруг у нас часы отстают? — мама опустилась на свое место. Потом снова спохватилась, вскочила, надорвала сверток с бенгальскими огнями. Быстро сунул мне один в руку, перед всеми остальными положила на стол. — Будут куранты бить, зажигаем!
— Крепкого вам здоровья, хорошего настроения, успехов в труде, учебы и творчестве!
