После вчерашнего изматывающего разговора с «Мэд Хэттерс» Чедвику не очень-то хотелось проводить еще одну беседу. Кроме того, он никак не мог решить, какое выбрать время для визита на Бэйсуотер. В конце концов после коротких дебатов они явились примерно в обеденную пору. Здешние обитатели — или бездельники, или студенты, а семестр еще не начался, так что существовала большая вероятность, что почти в любое время дня и ночи хоть кто-нибудь окажется дома.
Внутри кто-то наигрывал на акустической гитаре, и это обнадежило Чедвика. Гитара умолкла, когда Эндерби постучал в дверь. В коридоре послышались приближающиеся шаги. Открыла молодая девушка, по виду не старше Ивонны; она была одета в едва прикрывавшую голые бедра длинную, когда-то белую, а теперь грязную футболку с нарисованной спереди мишенью. Одеяние не особенно скрывало ее грудь, поскольку лифчика девушка, по всей видимости, не носила.
— Полиция, — произнес Эндерби.
Они предъявили удостоверения и представились.
Девушка не испугалась и не заволновалась, скорее удивилась и озадачилась.
— Полиция? Ага. Ясно. Ладно. Ну что ж, входите.
И она отошла в сторону, пропуская полицейских. Когда все они оказались в коридоре, она потянулась, задрав майку еще выше, и зевнула. Отводя глаза, Чедвик заметил, что Эндерби не последовал его примеру и с откровенным восхищением пялится на голые бедра красотки и волосы на лобке.
— Вы меня разбудили, — сообщила девушка. — А мне такой сон снился!
— Кто там, Джули? — раздался голос сверху, и с площадки свесился молодой человек с гитарой в руке.
— Полиция, — ответила Джуди.
— Ага, понятно, погодите минутку.
Наступила недолгая пауза, юноша исчез в своей комнате, затем, судя по звукам, посетил уборную. Чедвик буквально чувствовал, как марихуана стоимостью в несколько фунтов утекает в унитаз. Служи Чедвик в отделе по наркотикам, у этого парня не было бы никаких шансов отвертеться. Когда юноша спустился, гитары при нем уже не было.
— Чем могу помочь? — осведомился он.
— Вы Дэннис Ноукс?
— Да.
— Мы хотели бы с вами поговорить. Можно нам куда-нибудь пройти?
Ноукс показал куда-то назад:
— На кухню. Джули зависает в гостиной. Давай обратно в кровать, Джули. Все путем. Я разберусь.
Перед тем как дверь в гостиную закрылась, Чедвик мельком успел увидеть не то спальный мешок, не то лежащую прямо на полу кучу одеял.
Кухня выглядела куда чище, чем ожидал Чедвик, но Джанет наверняка зажала бы нос и кинулась отдраивать все «Аяксом» и «Доместосом». Стулья были покрыты красной пластмассой, растрескавшейся от времени и сморщившейся, точно кожа старухи. Стол накрыт клеенкой в красно-белую клетку, на которой лежал журнал под названием «Оз»; на обложке был изображен белый мужчина, обнимающий обнаженного черного мужчину. Рядом стояла открытая банка апельсинового мармелада, края которой украшали потеки засохшего сиропа, таял полуразвернутый фунт сливочного масла «Люпрак» и валялись хлебные крошки. Неподалеку красовались банка кофе «Кэмп», солонка, перечница, пакетик кокосовых хлопьев и полупустая бутылка молока. Ну и, разумеется, переполненная пепельница, в которую Дэннис Ноукс, судя по всему, собирался вскорости внести очередной вклад.
Они сели, и Эндерби извлек записную книжку и ручку.
— Это всего лишь табак, — предупредил Ноукс, сворачивая сигарету. У него были спутанные курчавые темные волосы и тонкие, как у лесного эльфа, черты лица; одет он был в синюю рубашку апаш, джинсы и сандалии. На шее висело ожерелье из мелких разноцветных бусинок, а левое запястье охватывал серебряный браслет, на котором были выгравированы всевозможные оккультные знаки.
— Хорошо, если так, — ответил Чедвик. — Обидно, что вам пришлось спустить все ваше добро в унитаз, ведь я пришел по другому поводу.
Чедвик успел заметить мгновенную гримасу досады, мелькнувшую на лице у Ноукса; затем последовало привычное пожатие плеч.
— Мне от легавых прятать нечего, — с деланым безразличием сказал Дэннис.
— Давайте на время нашего разговора условимся о некоторых базовых правилах, — предложил Чедвик. — Никаких «легавых» и «фараонов». Мы для вас — инспектор Чедвик и сержант Эндерби. Идет?
— Как вам угодно, — согласился Ноукс, прикуривая сигарету.
— Хорошо. Рад, что нам удалось устранить эту помеху. А теперь давайте перейдем к главной теме нашего визита — к Линде Лофтхаус.
— К Линде?
— Да. Я так полагаю, вы слышали?
— Полный облом, приятель, — заявил Ноукс. — Я как раз пытался написать песню в память о ней, когда вы пришли. Нет, я ничего, я вас не обвиняю, что вы меня прервали и так далее. У меня она не очень-то хорошо продвигалась.
— Печально это слышать, — отозвался Чедвик. — Скажите, а вам не приходило в голову сообщить полиции кое-какие сведения?
— Зачем бы, приятель? Мы уже давно не виделись с Линдой.
— Когда вы ее видели в последний раз?
— Летом. Кажется, в июле. И Рика тогда же.
— Рика?
— Ну, Рика Хейса. Он устраивал фестиваль.
— В июле вы его видели вместе с Линдой Лофтхаус?
— Не вместе, просто они были в одном месте в одно время.
— Они хорошо друг друга знали?
— Они были знакомы, по-моему. Двоюродный брат Линды, Вик Гривз, — клавишник в «Мэд Хэттерс», а Рик занимался организацией некоторых их концертов в Лондоне.
— Между ними была близость?
— Ничего подобного. — Ноукс рассмеялся. — Линда с Риком! Да вы шутите. Он был совсем не ее класса.
— Мне казалось, он зарабатывал на этих концертах довольно много денег.
— Деньги тут не главное, приятель. Неужели копы ни о чем, кроме денег, никогда не думают?
— А что тогда главное?
— Духовность. У Линды была старая душа. В духовном смысле она была на много жизней старше Рика.
— Так, — произнес Чедвик. — Но они все-таки были там в одно и то же время?
— Да. В тот раз. Линда зависала тут, а Рик заселился в какой-то гостинице в городе. Все пытался подцепить какую-то цыпочку, но в конце концов остался один.
— Зачем он сюда приезжал?
— Приезжал посмотреть что-то в Бримли-Глен, для фестиваля. Я его немного знал, несколько лет назад, когда жил в Лондоне. Мы с ним вроде как старые товарищи. Так что, оказавшись в наших краях, он заскочил ко мне.
Чедвик мысленно припрятал всю эту информацию для следующей беседы с Риком Хейсом, который, как выяснялось, даже больший лжец, чем казалось вначале.
— Вы говорите, Линда не бывала у вас с июля?
— Так и есть.
— Вы ее после этого видели?
— Нет.
— Вы были в Бримли?
— Конечно. Рик нам выбил бесплатные билеты.
— Где вы были в воскресенье ночью, между часом и часом двадцатью?
— Вы думаете, я помню?
— Только что начали выступать «Лед Зеппелин», если это освежит вашу память.
— А, ну да. Я всю их программу просидел на одном и том же месте. Мы были посередине, довольно близко к сцене. Пришли в пятницу пораньше и забили хорошие места.
— Кто с вами был?
Ноукс кивнул в сторону гостиной:
— Вот Джули была, и еще другие из нашего дома. Всего пятеро.
— Мне нужны имена.
— Да пожалуйста. Там были я, Джули, Мартин, Роб и Кэти.
— Прошу вас, с фамилиями, сэр, — вмешался сержант Эндерби.
Ноукс смерил его сострадательным взглядом и назвал фамилии.
— Кто-нибудь из них сейчас дома? — осведомился Чедвик.
— Только Джули.
— Мы пришлем к вам кого-нибудь, чтобы снять показания с остальных. А теперь о Линде. Она жила у вас, пока шел фестиваль?
— Нет. Она знает, что она у нас желанная гостья и может к нам приходить когда захочет, приятель. Ей незачем просить разрешения, можно просто явиться. Но она останавливалась не у нас. Может, ночевала в палатке, или прямо на поле, или еще где-нибудь. Может, она приехала вместе с кем-то. Может, у них была машина. Не знаю, приятель. Я знаю только, что меня это бесит.
— Сохраняйте спокойствие, мистер Ноукс. Попробуйте дышать глубже. Я слышал, этот метод творит чудеса.
Ноукс зыркнул на него:
— Вы злитесь.
— Ничуть.
— Это очень печально.
— Что именно? Что Линду убили или что вас допрашивают?
Ноукс провел кончиком пальца по крупинкам соли, рассыпанным на клеенке, и ответил:
— И то и другое, приятель. Так охренительно тяжело. Вы так на нас насели, но вы, знаете, зарулили совсем не в ту сторону. Мы творим любовь, а не убийства.
Его ноющий голос начинал действовать Чедвику на нервы.
— Расскажите мне о Линде.
— Что вам о ней рассказать?
— Когда вы впервые встретились?
— Пару лет назад. Вскорости после того, как я сюда переселился. В шестьдесят седьмом. В мае, в июне, где-то так.
— Вы переехали сюда из Лондона?
— Да. Я там жил до начала шестьдесят седьмого. Повидал, какие там творятся дела, и решил сам попробовать тут устроить что-то в этом роде. Времена были самые вдохновляющие: великая музыка, поэтические чтения, световые шоу, всякие хеппенинги. В воздухе пахло революцией, приятель.
