Наконец я поинтересовался:
— Ладно, и где же ваш партнер?
Он слабо улыбнулся.
— Если я вам это скажу, вы узнаете, где находится и этот другой парень, верно?
— Тогда зачем вы говорите мне, чтобы я о чем-то спрашивал вашего партнера? — раздраженно поинтересовался я.
— Вот что я сделаю, — внезапно произнес он. — Во время нашей следующей стоянки вы высадите меня на берег и я позвоню Пееру, чтобы сообщить ему место, где он сможет с вами встретиться. Куда вы направляетесь?
— Фьерланд.
— В Согнефьорде?
Я кивнул.
— Тогда все очень просто, — воскликнул он. — Утром вы будете как раз напротив Лейрвика. Вы меня высадите, я позвоню партнеру, и на обратном пути он сможет с вами встретиться во Фьерланде.
— На обратном пути откуда? — спросил я.
Но он улыбнулся и покачал головой.
— Вы меня на этом не поймаете, мистер Гансерт. На обратном пути оттуда, где он был, вот откуда.
— Он сразу отвез Шрейдера в Согнефьорд, верно?
— Да. Это я вам сообщить могу. Вы высаживаете меня в Лейрвике, а я звоню Пееру, чтобы он встретился с вами во Фьерланде.
— Но вы идете во Фьерланд с нами?
— Ладно, — кивнул он. — Тогда и волки будут сыты, и овцы целы.
Этим мне и пришлось удовлетвориться. По крайней мере, я получил общее представление о том, куда отправился Шрейдер. Я отпустил Санде, позволив ему наконец прилечь. Характерное упрямство кокни, которого обстоятельства загнали в угол, было присуще ему в полной мере. Возможно, мы могли найти другой подход к этому человеку. Вполне вероятно, он бы разговорился, если бы я полностью положился на Джилл.
— В Согнефьорде не так много мест, — обратился я к ней. — Если этот чертов партнер так и не объявится, мы будем наводить справки у каждой пристани фьорда.
— На это уйдет много времени, — заметила она.
— Как бы то ни было, вряд ли они останавливались у этих пристаней, — вмешался в разговор Кертис. — Скорее всего, они высадили его ночью на какой-нибудь пустынный берег.
— Скорее всего, так и было, — кивнул я. — Эх, если бы нам только удалось разговорить этого коротышку-водолаза.
Джилл положила ладонь на мою руку.
— Не волнуйтесь об этом, — произнесла она. — Утром я с ним еще раз поговорю.
Кертис поднялся на ноги и потянулся.
— Клянусь богом, у меня закрываются глаза, — произнес он и потер лицо. — Пожалуй, сварю еще кофе.
В этот момент до нас донесся голос Дика:
— Эй, шкипер, поднимается ветер. Как насчет того, чтобы поставить паруса?
Только тут я вспомнил, что совсем забыл о своем обещании сменить его у штурвала.
— Идем, — откликнулся я. — Кертис, позовите Уилсона, если вам не трудно. Будем ставить паруса.
Джилл схватила меня за руку, и я обернулся.
— Спасибо за то, что вы сегодня сделали, — произнесла она. Она улыбалась. На фоне бледной кожи лица ее губы казались ярко-красными. — Я почувствовала, что больше не одна. Что у меня есть верные друзья.
— Я ничего особенного не сделал, — ответил я и поспешно отвернулся.
Но, поднимаясь по трапу на палубу, я снова понял, насколько все это для нее серьезнее, чем для меня, и насколько чувства важнее, чем холодная финансовая выгода этого предприятия.
Я почувствовал ветер, едва высунув голову из люка. Он был ледяным и довольно сильным.
— Прости, Дик, — произнес я. — Память уже не та. Совсем забыл, что обещал тебя сменить.
— Все в порядке, — откликнулся он.
Луна скрылась за тучей, и я видел только его темную куртку, которая как будто нахохлилась за штурвалом на фоне едва заметного фосфоресцирующего свечения нашего кильватерного следа.
— Я хотел тебе об этом напомнить, но, когда подошел к двери, услышал, как ты утюжишь этого беднягу, и решил не мешать. Что-нибудь выяснил?
— Он согласен говорить только в присутствии своего партнера, — раздосадованно ответил я. — Утром будет ему звонить.
Все остальные тоже поднялись наверх, и мы поставили паруса. Маяк Хеллесой уже мерцал далеко за кормой, а прямо перед нами маячил черный контур острова Федье. Справа по борту мигнуло еще что-то.
— Маяк Утваер? — спросила Джилл.
— Да, — ответил я, поднимая голову и глядя на наполняющиеся ветром паруса. — Идем прямым курсом ко входу в Согнефьорд. Эй, Дик, — окликнул я партнера, — вам с Кертисом хорошо бы спуститься вниз и поспать. И вам тоже, Джилл, — обернулся я к девушке.
— А как же вы? — спросила она.
— Я посплю на топчане в рубке.
Я отправил вниз также и Картера. Я хотел, чтобы они выспались как можно лучше. На следующий день нам предстояло много работы, если мы ставили себе целью подняться по Согнефьорду. Наконец на палубе остались только мы с Уилсоном. Я стоял в кокпите и, опершись локтями о крышу рубки, разглядывал грот-мачту и смутные очертания паруса и оснастки на фоне черного неба. Яхта стремительно шла вперед, грациозно накренившись на подветренный борт и вспарывая воду, пеной шипевшую в желобах. Идти под парусами в такую ночь было одно удовольствие. Но в ветре чувствовался морозец, и я быстро продрог.
— Какой у тебя курс, Уилсон? — поинтересовался я у матроса.
— Норд тридцать вест, — откликнулся он.
Я сверился с картой. Мы уже оставили позади бесчисленные острова, разбросанные вдоль побережья по правому борту от нас.
— Разбудишь меня, когда ляжешь на новый курс, — попросил я и улегся на топчан. Легкое покачивание яхты и ритмичное поскрипывание оснастки мгновенно меня убаюкали, и я провалился в сон.
Когда мы легли на новый курс, я сел к штурвалу, а Уилсона отправил вниз спать. Было четыре часа утра, и так похолодало, что от пронизывающего ледяного ветра у меня онемело все тело. Я даже представить себе не мог, что люди огибают мыс Горн. Ветер теперь дул в левый борт, и яхта выровнялась. Я провожал взглядом свет маяка Утваер, пока он не скрылся за очередным мысом. На востоке занялся рассвет, серый, холодный и ясный. Из темноты ночи как будто вынырнули горы, окружив нас плотным кольцом. Они были серыми и очень массивными на вид. Но, не считая одной-единственной горы в форме огромной сахарной головы, в них не было ничего особенного. Я с таким же успехом мог находиться в Ирландии или идти вдоль берега какого-нибудь шотландского озера.
Снега почти не было видно. Отсюда виднелся лишь самый край огромных снежных полей, укрывавших горы. По мере того как светало, горы казались все более черными. Небо начали затягивать тучи. Серые рваные облака стремительно собрались и укутали поросшие деревьями склоны. Небо постепенно краснело, пока не вспыхнуло огнем, из которого взошло солнце, похожее на пламенеющее пушечное ядро, взлетевшее над вершинами гор. За бортами яхты бурлила огненно-красная пена. Но обрывки туч продолжали слетаться со всех сторон, подобно духам зла, вознамерившимся лишить землю и море тепла и света, и вскоре последние отблески небесного огня потускнели и исчезли. Внезапно солнце спряталось за тучи, все снова стало серым… серым и унылым. А затем нас окружила стена тумана.
