— Близится буря, — пробормотал я.
Родители также стали испуганно выглядывать в окно, а я тем временем опять зашел в комнату и проверил девочку. Она уже стояла возле печки и что-то жевала, завернувшись в одеяло.
— Вот, непоседа, — понимающе протянул я. Чувство голода теперь ей обеспечено на ближайшие дни.
С испугом Лина обернулась, сжимая в руке надкусанную краюху хлеба. Я подошел к ней и развернул одеяло. Все было нормально, девочка обильно пропотела, потому я повернулся к родителям, стоящим на пороге и сказал матери:
— Одежду поменять на сухую и теплую и накормить ребенка!
Мать бросилась к дочке, а я, подхватив Искима под локоток, пошел вместе к выходу, так как крики толпы приняли уже слишком угрожающий оттенок. Когда мы вышли из дома, в наступивших сумерках было видно, что возле двора собралась почти вся деревня. Чуть больше ста человек стояли перед заборчиком, а впереди, как предводитель, лицом к войску, разрывалась бабка:
— Не дадим чужаку хозяйничать в нашей деревне! — выкрикивала Ёжка лозунги.
— Не дадим! Не дадим! — поддерживала толпа.
— Защитим наших детей от пришлых злодеев! — не унималась бабка.
— Защитим! Да! — гремела толпа на разные голоса.
Мы тихонько вышли из калитки. Иским остановился рядом с ней, а я пошел вперед, чувствуя, как знакомое чувство ярости рождается в глубине души. Тихонько став прямо позади бабки, я скрестил руки на груди и выжидательно уставился на толпу. Видимо все-таки в моем взгляде промелькнуло нечто такое, от чего люди стали затихать и неосознанно стараться спрятаться друг за друга. А бабка ничего не замечала и не унималась.
— Не дадим шарлатану наживаться на чужом горе!
И тишина была ей в ответ. Последний лозунг вовсе вывел меня из себя. Нет, я не достал клинок и не прирезал надоедливое существо. Я просто вытянул вперед руки, одной оттянув средний палец на второй и… отвесил бабке отменную лычку, да так, что аж эхо пошло гулять по деревне! Бабка рухнула на землю, как подкошенная, обхватив руками затылок, а я обратился к толпе:
— Чего стоим, чего хотим? Говорите, я послушаю! — и опять невозмутимо скрестил руки на груди.
— Ты… это… не наживайся на чужом горе! Вот… — смущенно выдавил из себя мужик, который с вилами стоял впереди.
— Я и не наживаюсь, — спокойно ответил я. — Еще претензии будут?
Толпа молчала. Лишь бабка у моих ног завозилась и пискнула:
— Шарлатан…
Это переполнило чашу моего терпения. Внутри меня загорелся огонь ярости, но я не стал выпускать его наружу, лишь твердым голосом обратился к толпе:
— Я не шарлатан. Я простой странник. Иским любезно согласился приютить меня на ночь, но что я увидел в доме у гостеприимного хозяина? Я увидел, как некая ловкая дрянь (тут я пнул сапогом бабку) пришла лечить его ребенка, ничем не помогла, но начала требовать деньги за свою работу. Видя такую несправедливость, я выгнал нахалку взашей. И теперь я вижу, что она пошла искать защиты, обманывая вас, честных и порядочных жителей деревни. Это справедливо?
Толпа молчала, лишь редкие выкрики «Нет» раздались в задних рядах. Но зато бабка вскочила на ноги и угрожающе крикнула:
— Не так все было!
— Ах, не так? — изобразил удивления я. — Так давайте спросим уважаемого Искима! — я указал на все еще стоящего у забора хозяина.
Иским бросил, наконец, подпирать ограждение и подошел ко мне. Среди жителей раздались крики:
— Давай Иским, расскажи, как дело было! Говори, староста!
Так он еще и староста, вот повезло мне! Есть возможность решить дело миром, а не прорываться с боем сквозь толпу. Конечно, для меня это плевое дело, да и клинки мастера висят у меня за спиной, но… Просто не хочется мне резать обычных людей, так ловко одураченных опытной мошенницей. Иским немного помялся и начал рассказ:
— Вернулся сегодня я от брата и узнал от жены, что наша Линочка тяжко захворала. Поэтому я стал дожидаться бабку Яжину, чтобы та помогла и вылечила девочку. Но бабка, вместо того, чтобы лечить, даже не посмотрела толком на ребенка, а сразу сказала, что надежды нет! — староста все больше распалялся. — Эта гадина сказала, что её вылечить невозможно, только лишь еще больше продлить страдания! И за это она потребовала с меня одну серебрушку! (Толпа при этом охнула, видимо это были большие деньги.) Хорошо, что я взял в попутчики вот этого парня, который вытолкал тварь взашей и легко вылечил мою дочку!
Толпа удивленно загомонила, а я подумал, что завтра нужно уходить еще до восхода солнца, потому что быть лекарем в этой деревне мне не улыбается совершенно. Запас лимэля у меня не бесконечен, а кто его знает, когда сварю новый. Тем более еще эльфы на пятки наступают. Осталось дня три-четыре до того, как меня обнаружит следующая поисковая группа (она же карательная). Вряд ли эти упертые старейшины откажутся от мысли рассчитаться со мной. Тем временем жители уже поменяли свои намерения и больше не смотрели угрожающе на нас, вместо этого уставившись на бабку. Та почувствовала себя неуверенно, но продолжала обвинять меня:
— Я знахарка, а это обманщик! Я лечу всю деревню!..
— Неужели? — я не дал ей закончить. — И скольких ты вылечила?
— Многих!
— Небось, только тех, кто сам поправился, не смотря на все твои усилия? — с сомнением спросил я. — Ответьте мне, жители деревни, кого из вас она действительно спасла от болезни?
В толпе начались перешептывания, наконец, один мужик вышел вперед и заявил:
— Ну, меня она вроде как лечила…
— От чего?
— Да насморк меня замучал, так она мне травку дала какую-то, что за день он прошел… Правда после той травки так желудком маялся…
— Вот! Я помогла! Мои травы могут исцелять! — радостно заявила бабка.
Я понял, что в разговоре нужно ставить точку. Жирную и желательно кровавую. Потому я с изумлением посмотрел на Ёжку и велел Искиму принести тот пучок, что дала ему шарлатанка. Быстро метнувшись в дом, он принес требуемое. Я поднял его вверх, чтобы всем было видно.
— Вот… — начала было бабка, но я резко бросил:
— Заткнись! — и начал разбирать пучок.
Поворошив траву, я обратился к людям:
— А теперь, уважаемые жители деревни, смотрите, чем лечит вас эта тварь. Вот эта травка (я отделил несколько травинок и показал людям) вызывает сильное расстройство желудка. Именно она (я кивнул мужику) помогла вылечить твой насморк, потому что ты целый день боялся чихнуть, чтобы не обос…
Конец фразы заглушил дружный хохот толпы. Подождав, пока мужик смущенно скроется за другими, а люди на улице немного замолчат, я продолжил и поднял еще несколько травинок:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
