Через несколько дней лазутчики донесли Давиду вести об ответных действиях Саула. Тот отдал распоряжение отменить брак Мелхолы и, против ее воли, тут же предложил ее другому. Кроме того, он приказал Дойку убить Ахимелеха, давшему Давиду пищу и меч, а заодно умертвить и других священников в Нове. Когда весть об этих убийствах дошла до старого Самуила в Раме, тот рухнул замертво. Священники, на поддержку которых так серьезно надеялся, Давид были в ужасе, ибо они лишились своего вождя.
Правильно ли он поступил в пустыне Зиф? Давид терзался, раздумывая об этом денно и нощно.
Глава 4
ПОМАЗАННИК ИЗ ИУДЫ
Теперь Давид трезво понимал цену своей выходки в пустыне Зиф. Да, с горечью думал он, так вот к чему свелась моя одиночная вылазка против Саула — жалкая бравада! Он спровоцировал царя на невиданное злодеяние — повальные убийства священников в Нове. Он потерял своего главного поборника — пророка Самуила; а теперь Саул отнял у него Мел-холу и заставил ее выйти замуж за Фалтия, сына ничтожнейшего из своих придворных по имени Лаиш, за человека, которого она почти не знала и к которому у нее не было ни малейшей симпатии.
Ионафан ужаснулся беспощадности своего отца. Но чувства старшего сына мало волновали Саула. Царь отказался от Ионафана, как ранее отказался от разума и чести. Ионафана больше не допускали к царю. Более того, его держали под постоянным наблюдением, чтобы предотвратить любую возможность связи с Давидом.
В Негеве положение беглецов становилось все более трудным, а временами просто отчаянным. Саул удвоил свои старания окружить повстанцев. Теперь они все чаще видели царских разведчиков и военные патрули, прочесывающие высохшие русла рек и горы пустыни в поисках лагерей Давида. Беглецы постоянно перемещались, пытаясь укрыться от преследователей и избежать рискованных стычек. Они шли на столкновения только при самых благоприятных обстоятельствах. Давид разделил свои войска на мелкие отряды — и для того, чтобы увеличить их подвижность, и для того, чтобы их было труднее обнаружить. Это сильно затруднило связь между ними и их снабжение. Но опаснее всего была все меньшая поддержка в поселениях, на которые Давид делал ставку, рассчитывая обрести там и убежище, и припасы, и разведчиков. Убийство священников в Нове встревожило старейшин Иуды. Они боялись, что разгневанный царь может так же поступить с любыми израильтянами, карая их за помощь Давиду. Их опасения оказались оправданными. В каждое поселение были направлены посланцы царя, у них был царский указ, который они читали перед воротами. Те, кто станет помогать и потворствовать повстанцам, считаются врагами трона и будут наказаны изгнанием или смертью.
Эта угроза привела к ожидаемым результатам. Давид и его люди стали изгоями в своей стране. Ворота городов и селений были для них накрепко закрыты. Один за другим отпали важные источники снабжения, провизии не хватало. Давид оказался между молотом Саула и наковальней филистимлян.
Но войско его теперь возросло до шестисот человек. Многие были движимы верностью Давиду, или Израилю, иные обидой — реальной или надуманной — на царя. От этих людей можно было всерьез ожидать, что они претерпят серьезные трудности и испытания на службе у Давида. Но некоторые были в лучшем случае солдатами удачи, другие чужеземцами, а порой — и Давид этот трезво признавал — подонками и преступниками. Преданность их напрямую зависела от наполненности их желудков или кошельков. Их вероятной реакцией на возможный голод были бы дезертирство или бунт. И действительно, свидетельства их недовольства неблагоприятным поворотом событий уже дошли до ушей Давида.
Важно было, чтобы его войско оставалось стабильным и силы его использовались разумно. Давид хладнокровно обдумал сложившееся положение. Оставались лишь две возможности: он мог отбирать или похищать провиант у самих израильтян или же попытаться добыть то, что ему нужно, у филистимлян. Но последнее требовало непростых переговоров. Что ж, на некоторое время ему придется прибегнуть к первой возможности, во всяком случае до тех пор, пока он не договорится о второй. Поразмыслить о законности своих действий у Давида просто не было времени. Толкователи законов Яхве представляли себе идеальный мир. Он же должен выжить в мире несовершенном, с минимальными нравственными потерями, но, увы, сообразуясь с обстоятельствами. А в нынешних обстоятельствах его запасы должны были восполняться — добровольно или принудительно — зажиточными земледельцами, которые могли позволить себе расстаться с частью своего инжира и винограда, оливок и ржи.
Но это будет лишь временной мерой. Давид не мог навлечь на себя вражду израильского народа или хотя бы подорвать доверие земледельцев. Необходимо было найти новое пристанище вне досягаемости Саула, безопасное в военном отношении, расположенное неподалеку от надежных источников провизии. Этим условиям отвечало только одно место — Филистия. Давиду придется уговорить врага вступить с ним в союз по расчету. План был столь же блестящий, сколь возмутительный.
Давид объяснил его своим доверенным посланцам, которых он посылал к Анхусу, князю великого филистимского города Гефа, расположенного в плодородной низине. Первоначальное изумление посланцев сменилось невольным восхищением. План был дерзок и прост одновременно. Давид давно считал Анхуса самым благородным и проницательным из филистимских вождей. Анхус был первым, кто понял всю важность разрыва между Давидом и Саулом, и по возможности использовал эту ситуацию. Именно с войсками Анхуса и воевали люди Давида, когда освобождали поселения колена Иуды.
Сущность предложения Давида князю Гефа заключалась в следующем: он и его люди прекращают противодействовать филистимским набегам на земли Иуды, при условии что Анхус выделит Давиду небольшую часть территории Гефа на краю филис-тимской границы с Израилем.
В обмен Давид и его люди будут служить наемниками у Анхуса. Однако они не будут драться с собратьями-израильтянами, а ограничат свою военную службу исключительно защитой филистимской территории от набегов амаликитян из южной пустыни.
С самых давних времен сыновья Амалика, семитские кочевники, от которых произошли израильтяне и хананеи, жили, растили и пасли свои стада, устраивали гонки верблюдов, пили и играли на добычу от взаимных грабежей и от трофеев, захваченных у своих оседлых соплеменников, которые освоили более плодородные земли. Когда войска установившихся наций были чересчур заняты войнами друг против друга, чтобы надежно охранять свои границы, амаликитяне устраивали набеги из пустыни на своих верблюдах, чтобы ограбить соседей и исчезнуть с грузом добытого. Страх и ненависть к амаликитянам были, возможно, единственным связующим звеном между израильтянами и филистимлянами. Многие соединения именно Анхуса воевали с Израилем, так что приграничные земли Гефа были фактически открыты для опустошительных набегов амаликитян. Союз с Давидом мог оказаться выгодным для Анхуса уже потому, что сильные израильские воины будет сотрудничать с ним, а не бороться против него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
