Выйдя к пеньку, я бросил рюкзаки на землю и упал рядом. За то время пока я не услышал первые выстрелы где-то далеко, я успел остыть и сейчас с нарастающим ужасом прислушивался к этой канонаде, когда стали слышны взрывы, я уже места себе не находил, сидел обхватив руками колени и закусив костяшки пальцев. Я не знаю сколько это продолжалось. Скорее всего не больше получаса. Внезапно все стихло, и эта тишина была гораздо страшнее, чем раздававшиеся совсем недавно звуки.
Я сидел напряженно вслушиваясь в эту тишину. Внезапно из-за деревьев впереди меня, раздался шорох. Я слегка развернулся на звук. Все-таки рефлексы у меня работали на уровне. Даже не могу сказать, что я успел заметить первым, звук от выпаленного скороговоркой незнакомого мне проклятья, или грязно-фиолетовый цвет луча летевшего в меня, но уже через мгновение я упал на землю, за сброшенные мною горкой рюкзаки.
Лежа в своем своеобразном укрытии, я услышал, что напавший на меня маг выбрался из леса и совершенно не скрываясь направился в мою сторону. Видимо он думал, что попал, и теперь можно без всякой боязни обшмонать лежащее тело и рюкзаки. Упал я не очень удачно, на живот. Но каким то образом умудрился вытащить из-за пояса пистолет, выданный мне Ерном. Подтянул руку с пистолетом к груди и осторожно снял его с предохранителя. Я не знаю, что мною тогда двигало, но мысль об аппарации даже не пришла мне в голову. Маг тихонько что-то бормоча, на непонятном языке, возможно просто матерясь, подошел и встал надо мною, затем мерзко захихикав, он перевернул меня на спину ногой. Наши глаза встретились, и я тараном вторгся в его разум. Бесконечные сцены насилия, мальчишки, девочки, боль, кровь, эта мразь из всех жертв предпочитала издеваться над детьми. Резко вынырнув из его разума я успел заметить страх в его глазах, нет не так — ужас, а потом я спустил курок.
Когда на поляну ворвалась группа в полном составе, позже выяснилось, что они уже возвращались, когда услышали выстрел, я барахтался, пытаясь выбраться из-под рухнувшего на меня тела, которое оказалось очень тяжелым. Когда меня освободили от него, я встал и оглядел себя. Все на что падал мой глаз было в крови и, судя по ощущениям, похоже кровь была даже на лице. Эван бросился ко мне, принялся стаскивать бронежилет, всю остальную одежду.
— Ты ранен? Куда он тебя ранил? Да не молчи!
— Странный способ выяснять нет ли ранений, тряся человека, как куль с мукой. Я не ранен. Это не моя кровь. — Я говорил как то вяло. Пока меня осматривали, ощупывали и обтирали влажными полотенцами я пытался осознать одну мысль. Я только что убил человека. Я убийца. Но вот почему-то ничего кроме мрачного удовлетворения я не чувствую.
— Я хотел его убить, понимаешь? Хотел! — Мой язык уже заплетался. После того как мы вернулись на Базу и привели себя в порядок, мои няньки и примкнувший к ним Эван, не придумали ничего лучшего, чем потащить меня в маггловский бар. Я даже не понял зачем мы вообще туда пошли, обмывать удачно закончившееся дело или успокаивать меня. — Я моральный урод, да? Я убийца?
— Не, та мразь заслуживала смерти, и твое желание его кончить вполне естественно. Но ты уже никогда не будешь прежним, никогда. Теперь только от тебя зависит, кем ты будешь, убийцей или воином. Это я виноват, Сев, только я, в твоей жизни не должно было случиться ни войн, ни смертей. Мне и получать за это, но ты не думай, я готов.
Наверное я устал слушать пьяный бред Эвана, а может просто перепил, угу с двух неполных стаканов виски, но я тогда отключился. Пришел в себя я только на следующий день в своем поместье, с ужасной головной болью и трясущимися руками. На столе лежали несколько писем из которых я понял, что домой меня доставил Филипп. И что 29 августа меня ждет разбор полетов. Но это вечером. А утром я иду за школьными принадлежностями в Косой переулок с Лили, а днем встречаюсь в Тупике с Малфоем. Меня никто не спрашивал, просто поставили перед фактом.
Эти дни я пытался осмысливать произошедшее и не переставал удивляться, почему у меня нет истерики, я абсолютно спокоен. Мне действительно плевать на того убитого мною урода. Хотя нет, не плевать, я жалею, что он умер так легко. И я точно знаю, сниться он мне никогда не будет.»
В зале стояла тишина, казалось, что ее можно было потрогать. Поэтому очень отчетливо в ней прозвучал шепот Эйлин.
— А я еще удивлялась, откуда этот лед в глазах, он стал опасен, уже в семнадцать лет, чувствовалось, что он опасен, как вышедший на охоту хищник. Странно, но это чувство только притягивало к нему. Через год после этого случая, нам казалось, что его могут изнасиловать прямо в какой-нибудь набитой гостями зале. Эти толпы девиц, да и не только… — она тряхнула головой, — Перси, детка, продолжай.
Глава 28. Встречи
«29 августа 1976.
Сегодняшний день был очень богат на события. А еще он был странным. Но начну с начала.
Рано утром я аппарировал в Косой переулок, где была назначена встреча с Лили.
Она пришла заранее, видимо уже успела пробежаться с матерью по магазинам. Во всяком случае несколько пакетов, которые они держали в руках ясно указывали на это.
Эвансы стояли у магазина мантий мадам Малкин, и Лили то и дело нетерпеливо поглядывала на часы.
Вот интересно, когда женщины опаздывают — это нормально, а когда мужчины приходят вовремя, но она уже ждет — это просто караул.
Неужели Лили думала, что я прискачу за час до встречи и буду с нетерпением ждать ее появления? Хотя, может и думала. В случае с Эванс ничего нельзя было сказать заранее. Такого выверта сознания и абсолютного отсутствия логики я никогда больше не встречал. Припомнив, что на распределении Шляпа провела у нее на голове секунды две, не больше, я еще раз убедился, что более гриффиндорской гриффиндорки нужно поискать. Говорит что думает, точнее сначала говорит, а насчет думать — это если очень повезет. Живет, такое чувство, что одним днем. Красивая бабочка. И не сказать, что у нее мозг отсутствует, нет. В отличие от того же Поттера у нее очень светлая голова. Я конечно помогал ей с уроками или на занятиях, но никогда не делал заданий за нее, чтобы про нас не говорили. За время общения с Лили у меня не раз возникало такое чувство, как будто я иду по тонкому льду, который может в любую минуту обвалиться под ногами.
Вот взять нашу ссору, произошедшую в конце учебного года, когда я перед ней на коленях ползал, или когда она дома после этого истерики закатывала. Со стороны можно подумать, что она одумалась и простила меня. И сама буквально вымолила мое прощение. Но это со стороны. А на самом деле… Больше чем уверен, что она просто уже забыла и о ссоре, и о ее причине.
Лили очень легкая, иногда даже слишком. Но чего у нее не отнять — это своеобразной преданности тем людям, которых она любит, ну или считает, что любит. Вот только насчет того, сколько ее привязанность продлиться, ничего не могу сказать. Иногда она мне кошку напоминает. То ластится, то может когтями впиться, причем выбирает для этого место побольнее. Ее странная симпатия ко мне, что длится уже несколько лет, если честно, меня удивляет. Я с некоторым содроганием пытаюсь представить себе, чем все это может закончится.
Но я отвлекся. Итак, Лили вместе с миссис Эванс ждали меня у входа в магазин мадам Малкин. Я подошел ближе и даже улыбнулся, но… Лили рассеяно посмотрела на меня, в ее взгляде мелькнуло что-то вроде одобрения и легкой заинтересованности, а потом она просто отвернулась и продолжила посматривать на часы, нервничая все больше.
Не понял! Она что кому-то еще встречу назначила, а про меня забыла? Ну хоть поздоровалась бы что ли. Я подошел уже практически вплотную, но уже нахмурившись. И тут миссис Эванс, которая до этого рассматривала витрину, обернулась, и ее взгляд наткнулся на меня.
— Доброе утро, Северус! Отлично выглядишь. Лили очень переживала, что ты можешь не придти. На письмо с приглашением вместе приобрести все необходимое к началу учебного года ты так и не ответил.
— Доброе утро, миссис Эванс. Меня не было дома, когда письмо пришло. А так как я приехал не так давно, то решил не отвечать на письмо, а просто придти на встречу.
— Джейн, зови меня Джейн. Когда меня называют миссис Эванс, особенно симпатичные молоденькие мальчики, я чувствую себя просто ужасно, — и она легко рассмеявшись подмигнула мне.
— Северус? — О, у Лили прорезался голос, наконец-то. А то стояла чуть приоткрыв рот и хлопала ресницами.
И тут до меня дошло, почему она отвернулась от меня. Лили меня не узнала. А сейчас она внимательно изучала меня, словно я был музейным экспонатом, даже обошла вокруг. Ее глаза как будто выхватывали отдельные детали: то цеплялись к длиной рваной челке, то разглядывая тонкую темно-зеленую водолазку, то взгляд останавливался на черных штанах военного образца с множеством карманов, то на высоких ботинках с толстой подошвой. Особое внимание привлек ремень с множеством декоративных цепочек и ножнами, в которые были вставлены: справа — палочка, слева — кинжал. Но наружу торчали только рукоятки, безумно похожие, особенно на первый взгляд.
