— Милейший, не подскажете, что там забыл этот невежа?
Тот с истинно английской невозмутимостью ответствовал, что этот, которого сейчас держит за шиворот спутник моей светлости, является…
Далее оратор выдал какую-то фразу, из которой я понял только ее окончание — "выносящий ночные сосуды".
— Так он за горшками, что ли? — дошло до меня. — Тогда пусть идет вон туда, они все уже там. И, как бы это вам помягче сказать… в общем, моя охрана имеет приказ стрелять во всякого, кроме короля, посягнувшего на меня или мое имущество. А под той кроватью лежит моя сумка! В общем, скажите спасибо, что я успел вмешаться, а то ведь все могло кончиться куда печальней.
Лакей кивнул, сказал, что он обязательно примет к сведению сказанное мной, после чего встал в позу и торжественно сообщил, что его величество Вильгельм III приглашает меня на завтрак. И опять застыл столбом.
— Показывайте дорогу, — велел я, перепоясываясь ремнем с кобурой.
Завтракали мы с Вильгельмом вдвоем, если не считать того, что нам прислуживал тот самый камердинер, обязанности которого, судя по всему, далеко выходили за помощь его величеству в раздевании и одевании. В процессе поглощения пищи король проявил вежливый интерес к животному и растительному миру Австралийской империи, но, так как я специально с вечера еще раз перечитал свой блокнот с конспектами на данную тему, все прошло гладко.
— Жаль, что во время своих визитов я не знал всех этих занимательнейших вещей, — фальшиво огорчился король. — Подумать только, мне не довелось увидеть, как светится яйцо ледяной птицы!
На самом деле ему было начхать на это свечение с высокой колокольни, как мне показалось. Ведь его уже видели Свифт с Темплом и подробнейшим образом описали, да и свидетелей взрыва галеона в Себу более чем достаточно. В общем, король даже не потрудился потщательней изобразить сожаление, а перешел к чуть более интересной теме — моему парабеллуму. Причем его заинтересовала не конструкция или тактико-технические характеристики, а тот факт, что я постоянно ношу его на ремне.
— Так ведь ваши дворяне тоже почти все со шпагами, — пояснил я, — и у нас, судя по немногим сохранившимся документам, в далеком прошлом тоже так было. Однако уже как минимум несколько сот лет личным оружием дворянина является не шпага, а пистолет.
— Кстати, у вас есть дуэли?
— А как же, — подтвердил я и подумал, что, действительно, не помешает на обратном пути накатать какой-нибудь соответствующий кодекс. — Далеко не все дела можно решить через суд, иногда единственным выходом является именно дуэль. Правила?
Тут я на минутку задумался, ибо в моем образовании именно по этому вопросу наличествовал зияющий провал. Единственное, что я хоть как-то помнил, была сцена дуэли Ленского с Онегиным. Где Евгений, кстати, совершенно хладнокровно пристрелил молодого поэта, а сокрушаться начал уже сильно потом и, скорее всего, исключительно для публики.
— Они таковы, — разъяснил я основы нашего еще не написанного кодекса. — Дуэлянты расходятся на заранее оговоренное расстояние, обычно на сто шагов. И по команде секунданта могут либо начинать стрелять, либо идти к противнику. Назад — нельзя. Таким образом, перед каждым стоит не такой простой выбор, ибо со ста шагов из пистолета попасть в человека весьма затруднительно. Но чем ближе подойдешь к противнику, тем больше вероятность, что он начнет стрелять раньше. В общем, дуэль, как и многие другие стороны человеческой деятельности, по сути требует хорошего владения искусством вовремя остановиться.
— Вот здесь вы совершенно правы, — усмехнулся собеседник и наконец-то перешел к действительно важному вопросу:
— Англия не против установления дипломатических отношений с Австралией и даже готова предоставить ей режим наибольшего благоприятствования в торговле, но только при условии признания Навигационного акта.
В ответ я сознался, что оба эти слова по отдельности мне знакомы, но вместе я их слышу в первый раз.
— Ничего удивительного, — улыбнулся король, — вот вам его текст. Читайте прямо сейчас, это ни в малейшей степени не пойдет вразрез с этикетом.
Документ оказался не очень объемным, но весьма содержательным. В нем просто и незамысловато объяснялось, что все товары из Азии, Африки и Америки могут ввозиться в Англию исключительно на английских кораблях. Для европейских товаров было сделано послабление — кроме английских, их могли ввозить и корабли стран-производительниц. То есть направлен он был против посреднической морской торговли, чем в основном пробавлялись голландцы. Кстати, Вильгельм, несмотря на свой нидерландский титул, вполне данную меру поддерживает. И в общем-то понятно, почему. Как и всякий закон, этот ведь может иметь избирательное действие, так что вряд ли голландские негоцианты, близкие к Вильгельму, терпят большие убытки. Небось тут изначально понапихано лазеек, но пропускают в них только нужных людей, это и ежу понятно. Да вот одна из них, которую видно даже с первого прочтения: "Или в гаванях той страны, где они впервые могли быть нагружены на корабль". Каков слог, а? "Могли быть". А могли, значит, и не быть, и дальше уже начинается теория вероятности. Прямо камень с души, честное слово! Ибо я начал уже самую малость, почти незаметно, но все же волноваться.
Дело было в том, что алмазы, которые мне передал капитан "Победы" Коля Баринов, происходили как раз из Африки. Экспедиция нашла ручей, описанный в реферате, и алмазы примерно в тех местах, где им и полагалось быть. Более того, в полукилометре нашелся еще один ручей, в отложениях которого тоже удалось найти алмазы! Правда, всего три, но зато один из них весом почти в пять грамм. И все это мы собирались оставить в Англии, ибо нам-то они в таких количествах уж точно ни к чему. То есть начали бы свою деятельность с прямого нарушения Навигационного акта. А тут такое уточнение! Разве не могли эти камни впервые быть погружены на корабль в Австралии? Могли, и еще как, я навскидку готов придумать несколько способов. Их, например, сначала туда орлы принесли в клювиках, и только потом алмазы оказались на корабле. Вот и все, такая вероятность есть, буква закона соблюдена, а все сомневающиеся могут идти лесом, моя же совесть абсолютно спокойна.
— Вполне разумный документ, — хмыкнул я, — правда, тут имеется некоторая неясность. Ведь Австралия — это не Африка, не Азия и даже не Америка.
— Разумеется, можно будет внести дополнение, согласно которому австралийские товары приравниваются к европейским, — заверил меня Вильгельм.
— Если так, то никаких возражений против данного документа у Австралийской империи нет, я могу официально подтвердить это от имени его величества императора.
В ответ на мои слова король столь невозмутимо кивнул, что я подумал — скорее всего, на самом деле он сильно обрадован. Странно, неужели Вильгельм полагал, будто мы начнем контрабандой что-то продавать в Англии? Ну, лет через сто, может, и найдутся желающие, однако пока все нами произведенное нами же и будет потребляться. А вот добытое, то есть золото и алмазы, да плюс мои рубины с сапфирами, пойдет на оплату за английские товары. И чего тогда Вильгельм радуется, своими руками готовя путь, по которому из Англии начнет утекать железо, сукно и прочие полезные вещи? Немного забегая вперед, могу сказать, что ответ я получил этим же вечером, а пока король предположил:
— Наверное, следующим шагом развития англо-австралийских взаимоотношений будет учреждение посольств. И если с вашим у нас все более или менее понятно, то как быть с нашим посольством в империи?
— Посылать его в метрополию не только бессмысленно, но и не нужно. Наш император сейчас в основном занимается вопросами развития колоний, и как минимум десять лет такое положение дел будет сохраняться. Более того, незадолго до нашего отбытия он заложил свою резиденцию в Ильинске, который объявлен столицей Новой Австралии, так что разумнее всего будет отправить посольство именно в это бурно растущий город.
— Но как же долго будут идти вести оттуда, — вздохнул Вильгельм.
— Если вы сами будете заниматься их доставкой, то конечно. Однако сведения из Ильинска нашему посольству в Лондоне могут быть доставлены за месяц.
Самое интересное, что тут я почти не лукавил. Ведь никаких спутников связи на орбитах не болталось, а связь с противоположных концов земного шара при наших мощностях передатчиков сильно зависела от состояния ионосферы, так что на обмен радиограммами при неблагоприятных условиях вполне мог уйти если не месяц, то уж неделя запросто. Даже на установление связи с Колей Бариновым из Индийского океана у меня ушло пять дней, а ведь это почти вдвое меньшее расстояние. Ибо мы не могли круглосуточно торчать у раций, а пытались связаться в строго определенное время. Не получилось в этот раз — перерыв до завтра, и так далее.
