Он вскочил. Закрыл уши руками. Шум в голове усилился.
— Замолчи! Замолчи, я сказал! Мы не будем менять декор! Не станем выполнять никаких заказов! Если люди думают, что они вправе решать, кому жить, а кому умереть, — это их дело, но к нам это не имеет никакого отношения. Ни к тебе, ни ко мне. И поэтому… не только поэтому, но я хочу, чтобы мы расстались, Миранда. Это не может продолжаться. Пусть я покажусь тебе бесчувственным, но я так больше не могу… Я встретил настоящую женщину…
— Которая не может ходить. Видишь, у всех свои недостатки!
— Я тебя ненавижу.
Миранда достала розовую пудреницу, открыла ее и провела пуховкой по лицу. Поднялось облачко пудры, Фредерик чихнул.
— Нет, Фредерик, — сказала она. — Ты меня не ненавидишь. Ты меня любишь. Без меня ты ничто, и ты это прекрасно знаешь. Существо без пола. Пустое место. А вот со мной ты все. Со мной ты можешь добиться всего, чего пожелаешь. Мы нужны друг другу. Я тебя не обманываю. Видишь, я честнее, чем ты. Я признаюсь, что не могу без тебя. И ты прекрасно знаешь, что нам следует делать.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и вышла. Фредерик видел, что она притягивает к себе взгляды окружающих. Какой-то старик попытался схватить ее за руку, но она так резко отдернула ее, что он чуть не упал. Ее рука. Его рука. Фредерик больше не знал, что думать. В панике он увидел, как она подошла к Михаэлю, шепнула ему что-то на ухо и протянула раскрытую ладонь. Михаэль сунул руку в карман пиджака, вынул ключ и отдал ей. Фредерик физически ощутил прикосновение холодного металла к коже. Бросив ей: «Потом расскажешь», Михаэль вернулся к разговору с посетителями. Фредерик побежал за Мирандой, которая уже вышла на улицу и быстрым шагом шла к парковке, где стоял автомобиль Михаэля. Фредерику было холодно на ветру. Прохожие оборачивались на них. Он распахнул дверь и сел в машину. Миранда уже сидела за рулем.
— Куда мы едем?
Не удостоив его ответом, она завела машину и тронулась с места. Мягкий шум двигателя заставил его на секунду поверить, что они просто едут покататься. Это ощущение усилилось, когда Миранда включила печку и музыку. «Чикаго».
— Узнаешь, Фредерик?
— Конечно! Глупый вопрос.
— А помнишь, когда ты услышал ее первый раз?
Он не хотел вспоминать. Не хотел даже думать об этом. Шум двигателя и шум в голове должны были заглушить воспоминания. Фредерик зажмурился. Но нет, воспоминания настигли его, вцепились когтями и начали кричать. Крик. Такой же истошный, как когда кролики запрыгали к лесу, а отец бросился за ними в своих тяжелых сапогах. Его собственный крик, полный отчаяния и ужаса.
— Он получал от этого удовольствие, не так ли?
Голос Миранды. Констатация факта.
— Нет!
— Сначала он догнал первого. И прикончил одним выстрелом. Скажу тебе, не так легко застрелить кролика, он слишком маленький, но твой отец был опытным охотником. Кто стал первой жертвой, не помнишь? Крольчиха? Лисен?
— Нет!
— А мне кажется, Лисен. Ты подбежал к ней, увидел ее окровавленный пушистый мех и упал на траву. У тебя не было сил бежать за другими. Ты лежал рядом с Лисен, плакал и гладил ее, пока весь не перемазался кровью. Липкой, красной, как малиновое варенье…
— Миранда, пожалуйста…
Куда мы едем? На юг? Он там сегодня уже был.
— Потом раздались другие выстрелы. Один, два, три. Тебе удалось подняться на ноги. Ты побежал к папе. Он стоял, держа в обеих руках убитых кроликов. Ты не хотел смотреть, но ничего не мог с собой поделать. Ты как загипнотизированный, смотрел, как он поднимает с земли Малыша. Малыша, твоего любимчика. Как достает нож и начинает сдирать с него шкурку. Ты видишь красное мясо, чувствуешь запах… Тебя тошнит… А папа сказал, что ты никогда…
— Нет, нет, нет, нет!
— Помнишь ужин, Фредерик? Зажженные свечи. Красиво накрытый стол. Кролик, тушенный с овощами. Картофельный гратин по-французски. Желе из черной смородины. Кажется, родители даже пригласили соседей? Тебе велели хорошо себя вести. Надеть свежую выглаженную рубашку. Родители пили вино. Красное вино. Красное, как кровь. Тебя заставили есть…
Шум в голове. Ураган. Темные тучи. Ливень.
— Какое наказание. Только потому, что ты хотел быть похож на нее…
— Прекрати, прекрати, прекрати, прекрати…
— Тогда ты и принял решение, Фредерик. Ты выжидал. Играл роль. Изображал из себя мужчину. Научился стрелять. И наконец ты отомстил. Уложил его одним выстрелом. Все эти пафосные рассуждения о том, что у нас нет права решать, кому жить, а кому умереть, можешь засунуть себе сам знаешь куда. Ты умеешь убивать, Фредерик. Ты уже делал это раньше. И можешь сделать снова.
— Это был не я! Это была она… ты… она! Это была она!
Его крик утонул в кожаной обивке салона. Миранда расхохоталась и свернула на дорогу, по которой он совсем недавно ехал с Михаэлем. Машина двигалась очень плавно. Она повернула руль. Он повернул руль. Машина затормозила и замерла у тротуара. Он поднял взгляд на кирпичный дом, увидел припаркованную красную машину. Миранда достала телефон и набрала номер. Он вежливо сообщил мужчине, что перед домом его ждет ящик с вином. Она рассмеялась в ответ на какую-то фразу. Он сказал, что алкоголики не способны рассуждать логически, когда им сообщают, что их ждет вино перед домом. Пусть считает, что это подарок от старого друга.
Она перевела взгляд на входную дверь. Дверь открылась. Показался мужчина средних лет в спортивных штанах. Небритый, с всклокоченной шевелюрой. Она видела, как мужчина вышел из калитки на тротуар. Он видел, что на улице темно, — наверное, они его разбудили. Она завела двигатель и надавила на педаль газа. Он подумал, что ночь — как темный плащ, в который можно завернуться. Она видела, как мужчина удивленно оглянулся по сторонам. Он сильнее надавил на педаль. Расстояние между ними составляло не более двух метров.
Она видела его лицо. Красное, опухшее. Он видел тело. Жирное, вялое. Она видела мужчину на тротуаре, удивление в его глазах, сменившееся страхом. Мужчина попятился. Он видел ужас в широко раскрытых глазах. Животный ужас.
В последнюю секунду он вывернул руль. Почувствовал, как колеса ударили о тротуар, как машину отбросило назад на дорогу. Она завизжала от разочарования. Он заорал, что заставит ее замолчать навсегда. Она увидела дерево и попыталась затормозить. Он не позволил ей это сделать. Машина неслась вперед, дерево стремительно приближалось. Выпустив руль, она закрыла лицо руками. Он пытался повернуть руль. В голове все перемешалось. Дом. Кровать. Папа. Ружье. Мама. Статуя. Мрамор. Розовые бутоны. Жемчуг. Мелодия. Музыка. Поездки. Кролики. Мех. Кровь. Сестра.
Он представил себе удар об дерево, потому что понял, что никогда этого не узнает. За секунду до столкновения он слышал только тишину. В последнее мгновение парик соскользнул у него с головы и упал на колени. А потом он провалился в темноту, подумав, что парик похож на маленького зверька, что он мягкий, как рука Стеллы. Никогда больше. Навсегда.
Глава двадцать вторая
Двадцать лет он служит полицейским, но работа так и не стала рутиной. По крайней мере, для него. И если подумать, для его коллег тоже. Работа не стала рутиной, хотя они были сильными суровыми парнями, которых ждали дома жены и ребятишки, хотя у каждого из них было свое хобби: хижина на западном побережье, яхта, розы в саду…
Каждый раз, глядя смерти в глаза, он испытывал шок. Никогда он не сможет очерстветь настолько, чтобы спокойно смотреть на изувеченные тела, остановившиеся взгляды и кровь. Каждый раз при виде трупа у него будет скручивать живот. Он знает, что слова, которые он скажет умирающему, тот унесет с собой в могилу. Знает, что каждый раз подбирает не те, что мог бы выбрать более подходящие, более милосердные.
Ночное происшествие стало именно таким шоком. Звонок раздался, когда он уже заканчивал дежурство. Взволнованный голос в трубке не предвещал ничего хорошего. Прибыв на место происшествия, они увидели, что мирная улочка превратилась в настоящий ад. Машина врезалась прямо в дерево, буквально сложившись пополам от удара. На траве валялись осколки стекла и металлические детали. Он с трудом разглядел труп за рулем, и его чуть не стошнило.
«Скорая» уже прибыла на место аварии, но врачи ничем не могли помочь. Им пришлось позвонить в Службу спасения и ждать, пока изувеченное тело извлекут из машины. Вокруг собрались зеваки. Полицейские быстро поставили заграждения, чтобы помешать им удовлетворить праздное любопытство.
Журналисты щелкали камерами. Для них, конечно, будет сенсацией, что водитель — мужчина, переодетый женщиной. Пока они не могут подобраться ближе, но это только пока. Он опросил соседей, но никто ничего не видел. Всех разбудил грохот. Люди выглянули в окна и бросились оказывать помощь пострадавшему, а поняв, что ничего сделать нельзя, позвонили в полицию и вызвали «скорую».
