Аллин изучила положение на игровой доске, совершенно не заметив лазейку, которую я ей оставила.
— Забыть не могу, как избивали того человека… — Девушка содрогнулась.
— Быть чьим-то пленником, да еще полуголым не слишком весело, — согласилась я. Эту неопровержимую истину я испытала на собственной шкуре. — Но их кормят, и погода будет только теплее. И дай-то Сэдрин, чтобы им недолго осталось терпеть.
Аллин кивнула, но вид у нее все равно был несчастный. Открылась входная дверь, и появилась Гуиналь.
— Где Хэлис?
— Говорит с рудокопами. — Я кивнула в сторону приемного зала. — С Темаром и Рашем. Они скоро должны закончить.
Они обсуждали, сколько человек вернуть из Эдисгессета, не подвергая медные рудники угрозе восстания пленных эльетиммов.
— Хэлис собрала всех своих наемников? — нахмурилась Гуиналь.
Я кивнула:
— Мы с Хэлис убедили Деглейна и всех его приятелей, что, какие бы ремесла они ни оттачивали, они все еще находятся под ее командованием. — На это ушло несколько долгих вечеров в пивной. Когда я вчера вернулась, Райшед уже спал, а сегодня он ушел прежде, чем я проснулась.
— Ко мне приходил Пейт. И знаете, что сказал? Его люди считают, что их нанимали только в Келларин. — Гуиналь неодобрительно поджала губы. — Он говорит, что не поедет на Сатайфер.
— Хэлис объяснит Пейту, что он ошибается, — заверила я барышню. Моя подруга с наслаждением выбьет дурь из этого елейного вдохновителя сброда.
— Подожди с нами. — Аллин предложила дворянке блюдо кексов, испеченных Бридил.
Гуиналь нехотя взяла кекс.
— Надеюсь, Темар не настаивает на том, чтобы брать всех подряд, кроме больных и увечных. Что толку выгонять пиратов, если Келларин за это время протянет ноги.
— Ты связалась с «Диадемой»? — забеспокоилась вдруг Аллин.
Барышня кивнула:
— Мастер Хелед не слишком обрадовался, но Эмелан уверен, что они сумеют обойти пиратов стороной. А как насчет «Стремительного»?
Магиня отщипнула кусочек кекса.
— Бролл даст течению унести их на юг, а затем повернет к Хафрейнсору.
— Долгое будет плавание, — заметила я.
— Долгое, но безопасное. — Аллин пожала плечами. — И с Броллом на борту у них не будет проблемы с пресной водой.
— Преимущество, которое корабли с магами имеют над кораблями с практикующими Высшего Искусства, — с сожалением признала Гуиналь. Однако обсуждение магии немного улучшило ее настроение.
— Тебе уже удалось связаться с Паррайлом? — небрежно спросила я.
— Нет. — Барышня пригладила свои безупречные косы. — Я думала проникнуть ночью в его сны, но связь ускользнула. — Она поправила цепочку на талии. — Вряд ли бедный парень спал настолько глубоко, чтобы видеть сны.
— И немудрено, — заметила я.
— Это вовсе не компрометирует твое мастерство, — серьезно заявила Аллин.
— Возможно. — Гуиналь натужно улыбнулась. — Расстояние над водой — самая большая проблема, боль, разрывающая эфир.
— Как это? — нахмурилась девушка-маг. Она всегда интересовалась Высшим Искусством. Особенно волновала ее одна мысль: как удается Гуиналь черпать коллективную волю и веру людей, ни о чем таком не ведающих?
— Возможно, будет легче, если мастер Джид умрет. — Удивительно, обычно невозмутимая дворянка, казалось, стыдится своих слов. — Его боль поистине ужасна и приводит в беспорядок эфир. Страдание из-за его мучений накладывается на мысли его людей.
— Все равно что творить магию туч во время ливня, — понимающе кивнула Аллин.
Я же почувствовала себя круглой дурой.
Гуиналь взглянула в мою сторону:
— Представь, что ты пытаешься петь, когда кто-то кричит тебе в ухо.
Темные глаза Аллин наполнились слезами.
— Утром, когда я гадала, мастер Джид еще был жив.
— Центральная мысль в его уме — защитить Налдета, — печально молвила дворянка.
Я подумала о том, что сказала мне Хэлис вчера ночью за рюмкой белого бренди. Чтобы атаковать такую удобную для обороны позицию сравнительно малым числом людей, нужен источник внутренних сведений. Любой маг, говорящий с Налдетом, выдаст его своей магией, поэтому разговор с Паррайлом через эфир остается нашей единственной надеждой. Я посмотрела на фигурку Белого Ворона, тщательно выбирая свои следующие слова.
— А не мог бы кто-нибудь из вас отпустить мастера Джида на попечение Полдриона? — Если те, кого я люблю, должны подвергаться опасности, я сделаю все, чтобы ее уменьшить.
— Это не в моих силах. — Дочь благочестивой деревенской семьи Лескара, Аллин была шокирована.
Гуиналь повернулась ко мне, и я твердо встретила ее взгляд. Барышня придерживалась древних верований, давным-давно ставших мифами и балладами. Но она обучалась Высшему Искусству исцеления, а значит, часто работала с больными и умирающими.
— Он умрет через день-другой.
— Разве Острин требует, чтобы смерть была бессмысленной мукой? — Я видела, как хирурги наемников взывали к богу исцеления и гостеприимства, давая безнадежному больному последнее питье, чтобы не заставлять Сэдрина нетерпеливо звенеть ключами.
Что-то в глазах Гуиналь подсказало мне, что барышня делала то же самое.
— Будь я там, я бы могла принести ему облегчение.
Я посмотрела на доску и представила себе, что играю Вороном вместо Аллин. Предлагать сопернику поменяться сторонами — это отличный прием, обычно срабатывающий в пивных. Главное, чтобы противник сделал хорошую ставку, пока он уверен, что мне не выиграть при той безнадежной позиции, в которую я его загнала. Это нередко набивало мои карманы и, что важнее, научило меня одной простой истине: возможностей всегда больше, чем кажется на первый взгляд.
— Гуиналь, ты когда-нибудь пыталась творить Высшее Искусство на том, кого видишь в гадании?
Барышня покачала головой.
— Узара предлагал, но я так и не попробовала.
Аллин терзали сомнения.
— Высшее Искусство и магия стихий так часто мешают друг другу…
— Вы могли бы избавить мастера Джида от боли, — перебила я ее.
— …что могло бы в достаточной степени очистить эфир, чтобы я связалась с Паррайлом. — Гуиналь смотрела на меня так пристально, словно читала мои мысли своим Высшим Искусством. — Хорошо. Аллин, ты не погадаешь для меня?
Девушка поколебалась, но не посмела отказаться. Бедняжка слишком привыкла, что все ей приказывают. Я давно собиралась заняться ее воспитанием, но сейчас лишь обрадовалась, что магиня такая покладистая.
— Конечно, барышня.
Аллин пошла к дальнему концу стола, где теперь постоянно находились вода, чаша, чернила и масла. Ей не потребовалось много времени, чтобы вызвать образ мастера Джида: лицо посерело, голова поникла, рот открывался то ли от жажды, то ли от нехватки воздуха. Его глаза были открыты, но казались мутными и сонными. От прибитых кистей по дереву мачты растеклась черная кровь. Свежие, яркие струйки лились, когда усталость или судорога вызывали невольное движение, умножая муки капитана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
