Дорога сразу превратилась в пыльный проселок, возле которого тут и там виднелись заброшенные дома. Немного домов совсем, не больше пары десятков. Даже непонятно, как Джастисбёрг вообще мог числиться городком. Совсем поодаль, в дальнем конце пыльной улочки ржавел в бурьяне старый школьный автобус без стекол, а за ним возвышались остатки каменного здания, на фронтоне которого, как это ни странно, сохранилась вывеска "Джастисбёрг Элементари", школа здесь была.
– Глянь, вроде есть кто-то, – сказала вдруг Дрика, указав рукой на один из деревянных домиков, стоящих у поворота.
И точно, у крошечного осевшего в землю деревянного строения виднелась большая груда свежераспиленных дров, возле который стоял фанерный щит с надписью "Дрова на продажу". За домиком пристроился такой же старый трейлер, рядом с таким же старым грузовичком, но самое интересное было не в этом – прямо за поленницей, в старом плетенном кресле, на крыльце домика сидел пожилой мужик в широкополой шляпе, совершенно спокойно за нами наблюдавший. Прямо под ногами у него вытянулась вполне дворового вида собака непонятной масти, положившая голову себе на передние лапы и поглядывавшая на нас задумчиво.
– Ну ты скажи…, – пробормотал я, останавливая фургон и сдергивая с потолка карабин, – Поболтать бы надо.
И с этими словами выбрался из надоевшего за день пути водительского кресла. Дрика с Тигром тоже не стали сильно задерживаться в машине, и выскочили следом. Собака на кота не среагировала, а тот сразу же перескочил на свое привычное место на крыше фургона, где явно чувствовал себя намного уверенней. Пес все так же задумчиво посмотрел на него, но никакой активности проявлять не стал.
– Добрый вечер, – поприветствовал нас мужик в кресле с тягучим и гундосым техасским акцентом, сам при этом даже не шевельнувшись.
Мы поприветствовали его в ответ, затем я сказал:
– Думаем здесь переночевать. Не проблема?
Мужик пару секунд подумал, затем пожал худыми плечами под клетчатой рубашкой, и ответил:
– Думаю, что никто не сможет вам помешать. Здесь никого нет.
– А вы?
– Я есть, – согласно кивнул он головой, – Но меня все равно что нет, я не буду мешать.
– А мы вам?
– Вы мне тоже, – снова пожал он плечами, – Я тут живу один уже лет пять,и возможность поболтать с новыми людьми мне редко выдавалась чаще чем раз в пару месяцев. Пива хотите?
Он нагнулся, оставив в сторону рычажную винтовку, прислоненную к поручню кресла, откинул крышку картонного ящика и вытянул оттуда три пивные банки, болтающиеся на полиэтиленовой обмотке.
– Только оно не слишком холодное, – пояснил мужик, – Льда у меня давно нет, с тех пор, как закрылся супермаркет, что дальше по дороге. Хотя пиво в нем и осталось, я чуть ли не целый грузовик его привез, да сэр. Присаживайтесь.
Он показал на деревянную лавку, сколоченную из высохшей до серости доски, прислоненную к поленнице. Кобениться мы не стали, а уселись напротив. Мужик точно не выглядел угрожающим, не вызывал никакого чувства настороженности, хотя "внутренний алярм" у меня за последнее время стал очень чувствительным, трезвонил по любому поводу и даже без всякого повода. Лет шестьдесят с лишним с виду, худой и седой, и одновременно крепкий и жилистый, с загорелым лицом и крепким подбородком, покрытым длинной седой щетиной,больше всего он напоминал ковбоя, которому возраст не позволяет выступать в родео.
– Мы можем сделать сэндвичи к пиву, – сказал я, принимая у "ковбоя" банку.
– Я не откажусь, – усмехнулся он, – У меня с едой все в порядке, но я такой ленивый стал в последнее время, что мне неохота за ней идти.
Дрика кивнула и быстро направилась к фургону.
– Кстати, а что здесь делалось в последнее время? – уточнил я, присаживаясь.
– Здесь ничего не делается с тех пор, как этот городишко забросили, – усмехнулся собеседник, – Совсем ничего. Даже мои дрова как раньше никто не покупал, за исключением нескольких человек, что любили заехать поболтать, так и сейчас не покупают.
– И как же вы здесь жили? – удивился я.
– На чеки, что присылает мне почтой такой парень в полосатом цилиндре. Дядя Сэм. Я в свое время так неловко поймал пулю в брюхо во Вьетнаме, что он счел необходимым подкидывать мне деньжат понемногу, но до конца жизни. Когда я решил бросить работу и перебраться туда, где мне точно никто не будет мешать, вместе с пенсией это получалось неплохо, да сэр.
– Один?
– Нас здесь двое было, – ответил тот, – Я… меня, кстати, зовут Сэм, и был еще Боб, который превратил старую почту в самый мерзкий бар в штате. Мы даже виделись с ним примерно раз в неделю.
– Нечасто, – улыбнулся я.
– Виделись бы чаще, осточертели бы друг другу.
– Получается, что жизнь у вас не слишком изменилась? – предположил я.
– Ты с ума сошел, парень, – засмеялся Сэм, – Мне перестали приходить чеки и стало негде их тратить. А значит, мое существование утратило остатки осмысленности, я теперь просто здесь расту. Как вон тот куст, например.
Он указал банкой на пучок сухих веток, раскачивающийся по порывами вечернего ветерка.
– А где сейчас Боб? – спросил я, вспомнив, что бар точно не выглядел открытым.
– Боба кто-то укусил еще на второй день, как все началось, – глядя куда-то в сторону горизонта, ответил Сэм, – Какая-то женщина зашла к нему в бар, когда там никого не было, попросила аптечку и телефон, и умерла. Мы тогда не знали, чем это все может закончиться.
– И?
– Потом я застрелил Боба. Вот из этого револьвера. И остался здесь один.
Он похлопал по висящей у него на поясе кобуре, из которой высовывалась деревянная рукоятка довольно потертого револьвера.
– Затем я перенес его оружие – вот эту винтовку, всю выпивку и еду из бара сюда, а больше здесь ничего не происходило. Сюда никто не заезжал, хотя по шоссе движение в последнюю неделю снова появилось.
– Спрашивать, что происходит в окрестностях, смысла нет? – уточнил я.
– Нет, парень, – покачал тот головой, – Меня не очень интересует, что происходит в окрестностях.
– Придется ведь как-то снабжаться вскоре, нет?
– Пока есть запасы, – сказал Сэм, отхлебнув пива, – И я позволяю себе полазить по разным местам в окрестностях, где удается найти еду. Консервы. Патронов, чтобы отбиваться от бродячих мертвецов, у меня пока хватает.
– А потом?
– А потом даже сам Всевышний не знает, – вяло ответил на мой вопрос собеседник, – Потом куда-нибудь поеду отсюда. Не знаю куда, не спрашивай, может быть в Мексику.
– Почему в Мексику? – все же спросил я.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Мне там нравится, да сэр. Такое же хорошее место, как и любое другое. Или дерьмовое, это уже смотря на чей вкус. Я старый человек в мертвом мире, какая разница, куда ехать? Я равно нигде не нужен и мне тоже давно ничего не нужно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
