Борьба против Альенде шла в этот период одновременно по двум линиям: легальной, предусматривавшей не допустить победителя в «Лa-Монеду» формально, «законными» средствами, и нелегальной, заговорщической, нацеленной на лишение его власти путем насильственного вооруженного переворота и установления в стране режима реакционной террористической военной диктатуры.
Первая из этих линий развивалась следующим образом. Согласно конституции конгрессу предстояло сделать выбор между двумя кандидатами, получившими наибольшее число голосов, то есть между Альенде и Алессандри. Томич, получивший голосов меньше всех, вышел из игры. В конгрессе (палате представителей и сенате) большинство составляли противники Альенде — консерваторы из национальной партии и демохристиане, располагавшие соответственно 45 и 75 представителями из общего числа 200. Они могли при желании проголосовать за Алессандри. Однако сделать это было им нелегко, ведь до выборов они клялись утвердить любого кандидата, получившего относительное большинство голосов, даже если им будет Альенде. Они сделали эти заверения, втайне надеясь, что Алессандри получит такое большинство и что их заверения облегчат ему поддержку конгресса, а точнее, дадут ему голоса тех же демохристиан, если их кандидат окажется па втором месте, и даже депутатов Народного единства, которые обещали оставаться верными традиции и голосовать за того, кто получит больше всех голосов.
К тому же на выборах 1958 года, когда Алессандри получил на 33416 голосов больше Альенде, дон Хорхе и его сторонники с пеной у рта доказывали законность именно его избрания на президентский пост. Эти прецеденты ставили консерваторов в крайне затруднительное положение по отношению к Альенде. Голосовать за него в конгрессе они не желали, но и для того, чтобы воспротивиться его избранию, у них не было аргументов, если не считать смехотворного обвинения в фальсификации выборов, отвергнутого за отсутствием доказательств Верховным избирательным трибуналом, в котором большинство состояло из противников Народного единства. И все же Алессандри и его сторонники были решительно настроены против Альенде, стремясь любой ценой не допустить его к власти, даже ценой военного переворота.
С другой стороны, отношение к победе Альенде в демохристианской партии было далеко не однородным. Наряду со сторонниками Фрея, которые были бы не прочь «нарушить традицию» и проголосовать за Алессандри, в ней имелись и сторонники Радомира Томича, выступавшие за признание победы Альенде и утверждение ее высшим законодательным органом. Последние считали, что поступить иначе означало бы толкнуть страну в пропасть гражданской войны. Действительно, если левым преграждался путь к власти даже после того, когда они одерживали победу на безусловно безупречных выборах, то что же оставалось им делать, как не обращаться к насилию, к оружию, к партизанским действиям, к восстанию? Разве не утверждали экстремисты из МИР, что буржуазия никогда не решится допустить левых, в частности Альенде, к власти мирным путем, разве не призывали они сразу же после выборов к немедленному захвату власти, не дожидаясь решения конгресса? Да и сам Альенде предупреждал, что отказ конгресса утвердить его в должности президента вызовет решительный отпор со стороны трудящихся, повлечет генеральную забастовку, породит беспорядки, парализует экономическую жизнь страны. А это приведет или к победе тех же левых, или к военной диктатуре, которая сметет с политической сцены и саму демохристианскую партию.
На протяжении десятилетий демохристианская партия кичилась своей приверженностью к конституции, к демократическим институтам, противопоставляя себя левым силам, которые якобы обращаются к насилию для достижения своих целей. Могла ли она теперь, когда Альенде одержал победу на выборах, лишить его президентского поста? Не было бы это политическим харакири для партии? Не лучше ли было в этих условиях поддержать Альенде и попытаться его «смягчить», заставив, в свою очередь, соблюдать правила буржуазно-демократической игры, учитывая, что контроль над парламентом со стороны оппозиции давал ей определенные преимущества над ним?
Да и действительно, был ли уж таким страшным этот Альенде, социалист и масон, с которым многие из них длительное время дружили, как тот же Фрей, крестным отцом одной из дочерей которого был дон Чичо? В нем ведь не было ничего от фанатика, о нем говорили, что он слишком любил жизненные утехи, чтобы быть хорошим социалистом. Правда, он дружил с Фиделем Кастро и высказывался за осуществление радикальных реформ, но власть действует отрезвляюще на реформаторов, разве тому примером не был Гонсалес Видела, да и тот же Фрей?
Однако сам Фрей, хорошо знавший Альенде, не испытывал по отношению к нему такого рода иллюзий. Он знал, что у дона Чичо слово не расходится с делом. Пустить Альенде в «Лa-Монеду» означало для клерикального лидера крушение всех его прекраснодушных надежд на установление «коммунитарного» общества. Фрей не желал и боялся войти в историю в роли Керенского, открывшего дорогу к власти «красным». Ослепленный антикоммунизмом, раздраженный неуспехом своей партии на выборах, он и его сторонники были готовы голосовать в конгрессе за Алессандри. Тем более что дон Хорхе клятвенно обещал некоторое время спустя уйти в отставку, что привело бы к новым выборам, на которых Фрей фигурировал бы в качестве единого кандидата правых и ХДП и имел бы хорошие шансы вновь вернуться в «Ла-Монеду». Эта жульническая комбинация не получила поддержки большинства руководства демохристианской партии, да и в самой национальной партии многие ее расценивали как опасную авантюру, которая могла спровоцировать взрыв народного гнева со всеми неблагоприятными для правых последствиями.
Когда выяснилось, что не менее 25 депутатов и сенаторов, членов ХДП, сторонников Радомиро Томича, твердо решили голосовать в конгрессе за Альенде, что обеспечило бы ему избрание, Фрей сделал вид, что сдается, но потребовал, чтобы Альенде предварительно обязался выполнить ряд условий. Эти условия должны были быть потом сформулированы в Статуте конституционных гарантий, который призван был «связать руки» Альенде, воспрепятствовать ему осуществить программу Народного единства.
Что же это были за условия? Они включали обязательство не препятствовать деятельности оппозиционных партий, не вводить цензуру, не ограничивать свободу слова, не трогать систему частной школы, контролируемой церковью, соблюдать университетскую автономию, не вмешиваться в армейские продвижения по служебной лестнице, которые осуществлялись согласно выслуге лет, а не по политическому принципу, не менять существующую избирательную систему, не допускать создания гражданских вооруженных формирований типа народной милиции, не создавать каких-либо параллельных, не предусмотренных конституцией органов власти, соблюдать существующую избирательную систему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
