Поймав ее взгляд, он резко отвернулся и продолжил стучать молотом по раскаленному железу.
— Ида, пойдем в дом, ты переоденешься и приляжешь! — Ишас взглядом пытался донести до нее, что лучше обсудить все без посторонних. Ида хотела согласиться, но невольно начала говорить бездушным голосом:
— Я видела море. Повсюду была вода, а я то ли была этим морем, то ли просто наблюдала со стороны. Потом я поняла, что не море это вовсе, потому что увидела пик нашей горы Рат, я не знаю, как, но я уверена, что это была она. Я услышала твой голос, когда на вершину села птица, потом я очнулась. — Рассказывая, Ида смотрела на реакцию Луйса, он пытался не показывать свою заинтересованность, но слушал внимательно, слегка повернув голову вбок. На его лице играли языки пламени и, отражаясь в глазах, отбрасывали блики. Когда она закончила свой рассказ, он усмехнулся, пробурчав себе под нос, но так и не повернулся, будто говорил сам с собой:
— Где-то я это уже слышал. — Удар молота. Искры. Звон.
— Где? — он вероятно ляпнул, не заметив, что произнес вслух. Но Ида решительно была настроена.
— Что? — наконец, он обернулся к ним. И больше ничего не отражалось в глазах — ни блика.
— Ты сказал, что где-то слышал, где? — Ида могла поклясться, что впервые видела растерянность в его глазах. Но он моментально поборол это и уже с уверенностью и присущей ему надменностью сказал:
— Да кто его знает, бабка рассказывала, может, или в «Откровении» прочитал.
— Что за «Откровение», — спросил Ишас, которому не очень нравилось происходящее и он этого не скрывал.
— Очень длинное и нудное чтиво, поверь! Еще и в стихах. — он снова развернулся к наковальне, всем видом давая понять, что занят слишком важным делом, чтобы отвлекаться на дальнейшую болтовню. Ида могла бы поклясться, была уверена, хоть и не видела, что в этот момент в его глазах плясал огонь.
Ида с Ишасом переглянулись.
— Ладно, принеси мне какие-нибудь штаны и рубашку, я побуду у вас, пока моя одежда высохнет.
* * *
Тело смертного меняет меня и мои способности. Я столько дней пытался дотянуться до нее, но все было тщетно. Ненароком решил, что вовсе утратил свои умения. Но сегодня… Бесконтрольно удалось ворваться в ее мысли. И ее страхи навели меня на идею.
Никогда бы не подумал, что ты еще способен меня рассмешить. Я всегда буду испытывать к тебе злость, даже ненависть. Но сегодня я обнаружил, что умею смеяться. О Великий Создатель, неоспоримы пути твои и грандиозны замыслы, однако фантазия иссякла. Как тот, кто придумал этот бесконечный небосвод, эти миллиарды миллиардов сияющих и обжигающих своих холодом звезд, как тот, кто создал огненный шар, освещающий этот бренный мир и согревающий все живое, как тот, кто вдохнул жизнь в мешок с костями, придал ему тысячи и тысячи форм и размеров, как тот, кто осветил мир всеми цветами, как Ты за все время не смог придумать ни одной новой казни? Ха-ха, да-а, я даже знаю, что бы ты ответил. «Я создаю, а не разрушаю. Я могу создать миллиарды жизней ни разу не повторившись, но отбирать я не умею». И я должен поверить в эту красиво слепленную ложь? Если бы ты не умел отбирать, то сделал бы без изощрений и сюжетов. Один взмах и тьма. Навеки. Но ты боишься. Ты боишься остаться один, поэтому каждый раз, обрушивая гнев свой на детей своих, ты оставляешь шанс. Ты боишься, что сами они не сумеют спастись. Десять эпох мы движемся по кругу, и вот настал черед одиннадцатой. Раз снова ты даешь им шанс, я повторю одно из известнейших твоих наказаний — но в отличие от тебя им не дано будет спастись. На этот раз я не позволю. Я разорву твой порочный круг. Твоим детям не суждено спастись. Не будет нового Ноя. Не будет Утнапишти. Не будет Девкалиона. Как город Ис боле не восстанет из-под толщи вод. Как Атлантида не всплывет. Как Лайонесс не соединит полуостров с островами. Как Винета не вернется из северных вод. Так и Зарават утонет, рухнет в недра гор и не спасется.
И будет ночь.
* * *
— Скажи мне, кто ты? — Ида, воспользовавшись моментом, когда Ишас вышел за сухими вещами для нее, требовательно задала вопрос. Она не могла больше терзаться в сомнениях и выносить тяжесть подозрений.
— Ты ударилась головой или приступы память отбили? — Луйс медленно обернулся, улыбаясь, окинул ее взглядом.
— Прекрати делать вид, будто не понимаешь, что происходит. Я все помню.
Заходившие желваки выдали его замешательство, но он быстро взял себя в руки и вернул выражение легкой наивности.
— Не понимаю, о чем ты. — Улыбка постепенно сползала в его лица, и он отвернулся и снова принялся за дело. Иду вывело из себя такое его равнодушие и презрение.
— Я помню тебя на ярмарке, — выпалила она. То, как резко он обернулся, чуть не сбило ее с ног, и она отшатнулась от неожиданности. В один широкий шаг он преодолел расстояние между ними и повис над ней:
— У тебя жар, девочка! Я не хожу на ярмарки, — он продолжал нависать над ней и сверлить своими ярко-зелеными глазами. В какой-то момент Ида была готова поверить, что все события — нелепая случайность, совпадение, бред ее помутневшего от видений рассудка. Но ей нужно было проверить еще кое-что.
— Дотронься! — сказала она, вытаскивая из-под рубахи кулон и протягивая Луйсу. Тот на секунду замешкался, и Ида понадеялась, что наконец сможет узнать правду. Но Луйс протянул руку и сжал кулон в ладони.
Ничего не произошло.
— Ты… — ахнула Ида, растерявшись. — Я же видела, как в прошлый раз…
— Ида, эти видения сводят тебя с ума, не пренебрегай отварами Месидас. — он еще секунду удерживал ее взгляд, потом резко выпрямился и вернулся к очагу. — И перестань читать свои книги, это опасно для человека, всю жизнь прожившего оторванным от большого мира. Иллюзии не приведут ни к чему хорошему, — уже мягче повторил Луйс.
— Ты не ходишь в храм, — выпали Ида, сама не понимая, для чего. У нее не было доказательств, не было уверенности. Ничего.
— И? — продолжая выгибать железный прут, спросил Луйс.
— Почему ты не посещаешь храм? Ты не веришь в Создателя или …
— Ида, не знаю, что за допрос ты тут затеяла и чего добиваешься, но поверь, кому-кому, а Создателю абсолютно безразлично, кто ходит в храмы, которые построили люди для людей. И все эти правила благочестивой жизни придуманы людьми.
