Лагерь зеленых отстоял от Голубина на расстоянии двух дневных переходов. Только к вечеру следующего дня дозорные донесли, что до Голубина осталось версты две: стоит только спуститься в котловинку. По словам дозорных, имение казалось пустым и заброшенным: ни рабочих ни солдат они там не заметили.
— Что за оказия? — подумал Следопыт. — Уж не вышло ли здесь какой ошибки? Неужто Балдыбаев не доехал до Голубина?
Разбившись на отряды, зеленые пошли в обход котловины, чтобы окружить имение со всех сторон. Макар шел с первым отрядом, где был сам «Большой Остап»; этот отряд направился прямо по шоссейной дороге. Из-за кустов поворота вдруг выглянул белый дом, окруженный высокой оградой; несколько хозяйственных построек из дикого камня теснилось вокруг него. У Следопыта сердце так и запрыгало: вот он, желанный конец дороги!
Уже смеркалось, когда банда вплотную обложила дачу. Действительно, никаких признаков жизни ни во дворе, ни в доме не было заметно. Только в одном из флигелей засветилась керосиновая лампа. «Большой Остап», дождавшись, когда все отряды подтянулись к ограде, дал выстрел в воздух: по этому знаку зеленые братья кинулись штурмовать двор.
Ко всеобщему удивлению, навстречу им выскочили только с десяток огромных косматых овчарок, которые с лютым лаем прыгали людям на грудь и старались вцепиться зубами в глотку. Этих свирепых псов пришлось застрелить, так как они чуть не загрызли на смерть певуна Омельку. Вслед за собаками из флигеля вышел хромой старик и, остановившись на крыльце, долго вглядывался в буйных гостей. Зеленые шумным потоком разлились по двору. Одни выломали двери амбаров и шарили там, другие разгромили хлев, некоторые ринулись прямо на дом: в числе последних был и Следопыт.
На двери дома висел большой замок. Ставни были забиты! Ясно, в доме не жил никто. Однако, зеленые сорвали дверь с петель и ворвались в комнаты: ничего, кроме мебели, там они не нашли. Убедившись, что хозяина нет, Макар поспешил выйти на крыльцо: его вовсе не привлекал мелкий грабеж, начавшийся в доме.
С отчаяньем смотрел мальчик на этот обманувший его надежды дом. Куда делся «тигр»? Где Любочка, где верные друзья? Опять не повезло Следопыту! Уж кажется, он все сделал, что только мог, даже целую армию собрал! И все ни к чему!
Взор его рассеянно блуждал по выломанной двери, зиявшей черной пустотой. Вдруг над ней он заметил что-то странное: казалось, над входом вниз головой висела какая-то рыба. Она шевелилась от ветерка и в неверном отблеске пожара, — зеленые подожгли овин, — казалась живой. Макар мигом подставил выброшенный зелеными из дома ящик, валявшийся неподалеку, встал на него и потянулся к удивительной рыбе. Каково же было его изумление и радость, когда он различил наконец, что на грозде над дверью висела знакомая черная повязка с буквами Л. Б., а к ней снизу была привязана селедочная голова.
Он снял повязку с гвоздя и с недоумением ее рассматривал: да, это была она, одна из повязок «черногорцев». Совершенно ясно, что повесили ее здесь ребята для Макара, чтобы подать ему знак о себе. Но что означает селедочная голова? И где теперь сами ребята?
Он беспомощно оглянулся по сторонам и тут заметил на крыльце флигеля старика, о котором совсем позабыл в суматохе. Старик спокойно беседовал с «Большим Остапом», который не принимал участия в грабеже и невозмутимо наблюдал за погромом, посасывая «козью ножку». Следопыт направился к ним.
— Здорово, старый! Ты кто такой будешь?
— Я здешний сторож… Да разве от таких чертей убережешь что?
— А хозяин где?
— Тю-тю хозяин! — усмехнулся «Большой Остап». — Не повезло тебе, малый: уехали они все отсюда.
— Куда?! — вскрикнул Макар.
— А этого уж я и не знаю, — развел руками сторож. — Балдыбаев депешу получил из Новороссийска, в тот же день собрался и уехал.
— С дочкой?
— С дочкой. Видно, чего-то испугались… Тут о вас немало слухов ходило.
— А это что такое, ты не знаешь? — спросил Следопыт, показывая ему повязку с селедочной головой.
— Это? — засмеялся старик. — Это барышня, уезжая, над дверью повесила. Приказала мне не снимать, сказала: «если кто-нибудь сюда приедет, так будет знать, куда мы уехали»… Мне что! Пусть себе висит!
— Кого же она ждала? — спросил Макар, чувствуя, что Любочка ждала именно его.
— Не знаю. А как по этой штуковине узнать, куда они поехали, — тоже не пойму. Брось ты ее: так, барские причуды!
Макар покачал головой и грустно отошел. Говорил он «Большому Остапу», что надо спешить с налетом на Голубино! Вот зверя и упустили! Мальчик чуть не плакал с отчаяния: что может означать рыбья голова, как не то, что Балдыбаевы уехали по морю? Ясное дело, — помещик подался за границу, а Егорка Сморчок и Пронька решили, вероятно, пробираться на родину. Значит, дело проиграно, «тигр» скрылся и Любочка утрачена навсегда!
Следопыт одиноко присел на камень ворот. Горькие слезы текли по его лицу. Все его планы рушились: отбился от Красной армии, потерял Мартына, упустил Любочку и друзей. Что делать?
Кругом продолжали бушевать зеленые; все же они нашли здесь немало поживы: в доме было чего награбить, а в хлеву оказалось стадо овец. Поход был сделан не понапрасну, и харчами лесные братья запаслись вдосталь. Они буянили, выбивая дно из бочонков с вином, и веселые песни раздавались в усадьбе всю ночь.
Одного только Следопыта грызла тоска.
VII. О том, как Следопыт стал Зверобоем
Двое суток провели зеленые в заброшенной усадьбе, пользуясь тем, что никто не мог их потревожить в этом захолустье. Они отдыхали после своей полузвериной жизни в пещерах, валялись на мягких диванах и постелях, если вдосталь баранину и запивали хозяйским вином.
Такое времяпрепровождение совсем не нравилось Макару: ему не сиделось на месте, и вкуса в балдыбаевских баранах он не находил. Раньше перед ним стояла определенная цель, к которой он стремился и на достижение которой клал все свои силы. Теперь жизнь стала пуста и бессмысленна.
Сначала он хотел распрощаться с зелеными и пуститься в обратный путь. Но Петрусь удержал его, уговаривая пожить с ним еще хоть месяц. «Большой Остап» тоже полюбил мальчика и слышать не хотел о расставаньи.
— Скоро к нам придут красные, — говорил он, — тогда и уйдешь. А теперь куда ты денешься? Живи здесь, будем охотиться.
На третий день своего бражничанья зеленые стали побаиваться кордонных казаков, так как по округе пошел слух о налете на Голубино. Не желая вступать в бесполезную драку после такой удачи, они снялись с места и углубились в горы.
Отряд шел со смехом и песнями, гоня перед собой захваченных овец. Но Макар не принимал участия в общем весельи: хмурый и печальный, плелся он позади всех, ни на минуту не переставая думать о том, как бы ему пробраться в Красную армию. К нему подошел Петрусь.
— Что, голубок, грустишь? — спросил он, хлопнув мальчика по плечу.
— Эх, Петрусь, — отвечал тот, — скучно мне без своих. Ничего-то я не добился, только растерял всех. Подамся-ка я в армию.
— Да как же ты через фронт проберешься?
— Эвона, сказал тоже! Разве мне это впервой?
— Что ж ты только о себе думаешь? Лучше давай сделаем вот что: оставайся с нами, пока красные не подойдут к горам. А тогда мы двинемся все им навстречу. Подумай, какой тебе будет почет, если ты приведешь наш отряд в Красную армию.
— А почему бы не сделать этого сейчас? — спросил Макар, оживляясь.
— Сейчас трудно: как только мы выйдем из леса в кубанские степи, нас переловят, как зайцев. Зачем лезть на рожон? Теперь ждать уж недолго.
— А как ты думаешь, пойдут ребята за мной?
— Тогда пойдут. Теперь же ты их ничем не заманишь: почем знать, вдруг англичане белым дадут подмогу, и они останутся на Кубани? Тогда мы через фронт не прорвемся.
Они шли медленно, далеко отстав от отряда и, чтобы догнать его, свернули на тропинку, сокращавшую путь. Тропинка вилась густыми зарослями, то исчезая, то снова появляясь, и только опытный лесной житель мог бы не сбиться с нее. Немудрено, что через пять минут они потеряли дорогу и остановились в нерешительности — куда итти? Голоса зеленых замолкли в отдалении, и ничто не нарушало тишины девственного леса.
— Вот так штука! Заблудились! — сказал Петрусь, осматриваясь.
— Придется поднять стрельбу, чтобы наши услышали и остановились, а то совсем отобьемся от них — отвечал Макар.
Он вскинул ружье к плечу и начал рассеянно искать глазами, во что бы ему выстрелить. Вдруг он увидел перед собой на дереве два больших круглых глаза, два остреньких уха с кисточками на концах и розовую разинутую пасть с пилой острых зубов. Морда эта появилась над головой Макара так неожиданно, что он на минуту обомлел: батюшки мои! — кошка величиной с доброго барана! И кошка эта, ощетинившись, готовилась прыгнуть прямо ему на спину: все ее гибкое большое тело сжалось, припало к толстому суку… Еще миг, — и выпрямившись, как пружина, она ринется на Следопыта.
