- Надо против него настроить милостивую госпожу.
- Э-э, вдова к нему очень расположена. Он вкрался к ней в доверие.
- Обвинить его в безбожии?
- Он для нее святой. Старуху не переубедишь. Надо придумать что-нибудь другое.
Отец-настоятель необычайно оживился и совсем не был похож на дряхлого, едва волочившего ноги старика. Теперь он шагал по комнате так энергично, что ряса с шумом развевалась за ним.
- Ну, с квестарем мы справимся, - решил он. - Сначала надо придумать милостивой госпоже новую епитимью, чтобы она продолжала умерщвлять свою плоть и не вышла бы из повиновения.
- Это было бы полезно, - ответил отец Ипполит, - только мне ничего в голову не приходит.
Настоятель сел на скамью у окна и погрузился в размышления. Отец Ипполит затаил дыхание, боясь прервать его думы. Когда в комнату настоятеля заглядывал кто-либо из проходящих по двору, отец Ипполит, прикладывая палец ко рту и показывая на сидевшего неподвижно отца Розмарина, требовал тишины. Вошедший удалялся на цыпочках. >
Наконец настоятель знаком подозвал к себе отца Ипполита и, подвинувшись, усадил рядом на скамью.
- Послушай-ка, отец мой, - начал он, - скажи, как тебе понравится мысль, которая пришла мне в голову.
- Я знаю заранее, преподобный отец, что мысль эта очень хороша.
- Слушай же внимательно. Как по-твоему, нужно ли подражать хорошим примерам?
- Конечно, преподобный отец. Ведь подражаем же мы житию святых.
- Вот и я так думаю, хотя в данном случае придется нам подражать отцам-иезуитам.
Отец Ипполит молча потер руки и весь превратился в слух.
- Отцы-иезуиты не бог весть какие мудрецы, но некоторые их идеи неплохи. Вот я вспомнил, что они однажды наложили на одну грешницу такую епитимью: совершить паломничество в святую землю, а их провинциал выхлопотал ей в Риме милостивое разрешение заменить эту епитимью паломничеством в другое им назначенное место. Затем подсчитали, сколько шагов будет от местожительства грешницы до самого Иерусалима, сколько шагов она пройдет в день, и вышло, что ее путешествие должно продлиться пять лет.
Отец Ипполит, сложив руки, с восторгом слушал речь настоятеля и смотрел на него, как на чудотворную икону.
- Для грешницы сшили дорожное одеяние, проложили тропинки по ольховой роще, и паломничество началось, к великому удовольствию обеих сторон. Это тебе ничего не говорит?
- Только то, что грешница, наверное, была очень довольна таким оборотом дела, преподобный отец.
- И ничего больше?
- Постой, постой, преподобный отец, - хлопнул себя по лбу отец Ипполит. У меня блестящая мысль.
- Ну-ка, выскажи ее, - улыбнулся благодушно настоятель, взяв молодого монаха за подбородок. - Любопытно, что ты придумал.
- Путь до святой земли далек и очень дорог, преподобный отец. Очень дорог.
- Хорошо, - одобрительно кивнул отец Розмарин. - Что же дальше?
- Можно наложить и такую епитимью, чтобы расходы, предусмотренные на совершение этого паломничества, передать на какие-нибудь благочестивые цели.
- Хорошо.
- Например, на какой-нибудь монастырь.
- Отлично, мой милый.
- И обязать ее творить щедрую милостыню для искупления грехов.
- Хорошо, очень хорошо! А дальше?
Отец Ипполит вскочил со скамейки и начал подпрыгивать, как школяр, который рад похвальному листу, полученному при переходе в следующий класс.
- И чтобы грешница, придя через пять лет в Иерусалим, не получила бы сразу отпущения грехов, а должна была бы для этого проделать обратный путь.
Отец Ипполит упал в объятия отца-настоятеля, и они нежно и трогательно облобызались.
- Я всегда думал, мой милый, что ты будешь моим преемником. Ты сообразителен и нашему монастырю принесешь немалую радость.
Отец Ипполит, развеселившись, как щегол, прощебетал:
- И чтобы подсчитать расходы на всю свиту, ведь такой знатной даме неприлично одной совершать паломничество...
- Очень хорошо, дорогой отец.
- И чтобы этой грешницей была наша милостивая добродетельница, высокородная пани Фирлеева.
- Вот, вот! Попал в самую суть!
- Поэтому приступим сразу к делу. И умереть нашей добродетельнице раньше срока никак нельзя.
- Она, правда, стара, но еще крепка и жилиста и немалый срок протянет.
- Да хранят ее святые ангелы.
- Стало быть, отец мой, ты эту иезуитскую идею одобряешь?
- Смиренно думаю, преподобный отец, что ты обладаешь исключительно проницательным умом.
Отец Розмарин приподнялся и слегка подтолкнул отца Ипполита к дверям.
- А о квестаре, дорогой отец, не беспокойся, мы и на него найдем управу. Ведь, когда дело идет об уважении к монастырю и о его благосостоянии, любые препятствия должны быть устранены! У меня есть некоторые соображения, как от него избавиться.
Они расцеловались и разошлись; приближался час молитв и чтения святого писания.
Брат Макарий в это время был у управителя; он сидел на бочке, которую в целях сокращения пути к винному погребу поставили посредине комнаты, и барабанил по ней ногами. Управитель оседлал, как боевого коня, стул, и оба энергично орудовали кубками. Наконец квестарь, стукнув посильнее пяткой в днище бочки, произнес:
- У этой бочки прекрасный характер: она так мило отвечает на наши ухаживания. Управитель громко расхохотался:
- А по мне, какая-нибудь бабенка была бы лучше.
- Это совсем другое дело. Однако редко какая женщина дарит столько наслаждений.
- Ну, отец, ты говоришь, как слепой, что силится описать восход солнца.
Квестарь спрыгнул, налил себе полный кубок, потом вновь взобрался на бочку.
- Говорю тебе, - продолжал он, - когда одолевает жажда и сосет червяк под ложечкой, то, будь тут самая раскрасивая женщина, ты смотришь не на нее, а на этот чудо-экстракт солнца и думаешь о глотке доброго вина, а красотой любуешься лишь тогда, когда сыт. Отсюда неоспоримо вытекает, что женщина тут никакой роли не играет.
- А я, святой отец, готов заглянуть в женские покои в любое время.
- А все-таки прежде ты осушишь кубок.
- Ну, что там - один кубок, - махнул рукой управитель. - Я одного кубка даже не почувствую.
- Отсюда вытекает, что нельзя пить кое-как. Только тогда и жизнь мила, когда налижешься как следует.
- А по мне, говорю, женщина лучше. Квестарь почесал нос.
- Утверждаю вновь, что хорошая бочка лучше любой женщины, какого бы та ни была рода и положения.
- Сдается мне, святой отец, что ты лжешь.
- Если ты взял бочку и попробовал, то содержимое ее до самого дна не переменится и у нее будет все тот же характер. Сладкое вино останется сладким, а хочешь терпкого - возьми бочку с более выдержанным. А с женщиной никогда не сладишь: сегодня она сладкая, завтра - терпкая. А если тебе захочется что-нибудь иное, как тогда, почтенный управитель? Сосешь лапу и ищешь утехи в другом месте.
- Знавал я женщин добродетельных, которые доставляли мужьям всяческую радость.
- Это, почтенный управитель, самое редкое исключение. Ты, наверное, был очень скуп, вот тебе так и казалось.
- Я скуп?
- Не иначе. Добродетель женщин - результат скупости их любовников.
- Эх, и несешь же ты околесицу, отец мой, - разозлился управитель, - я тебе говорю, что всему на свете предпочитаю женщин - и все тут.
- Ну, пусть будет по-твоему, - пожал плечами брат Макарий, - давай-ка, раз нечего перекусить, выпьем по маленькой.
- Неужели мы все сожрали?
- Тем хуже для еды, если мы о ней уже не помним.
- Я тоже перекусил бы, пожалуй. Не заглянуть ли
нам в буфет?
- Ты ведь знаешь, почтенный управитель, что я всегда не прочь составить тебе компанию.
- Мне очень приятно слышать это. Я пью лишь с людьми благородными во всех отношениях.
- А человеческое благородство познается по искусству угощения. Кто угощает другого вином - порядочный человек, а кто не угощает - с таким не стоит и знаться.
- У меня от твоих разговоров голова кругом идет. Я не знаю даже, стоит ли мне тебя угощать или нет.
- Угощать всегда стоит: ведь кто хорошо угостит, тому ангелы поставят на печи, что на небе, отметину, и когда он, может случиться, по пьяному делу попадет на тот свет, ему это зачтется. "Ты, ваша милость, угощал?" - спросит архангел Гавриил или какой-нибудь другой небесный виночерпий. "Угощал", скажут ангелы, посмотрев на печной шесток. А там, братец мой, черточек видимо-невидимо. "Значит, ваша милость, ты добрый человек и от услуг людям не уклонялся, стало быть, можешь прямиком идти в рай", - скажет архангел Гавриил. Так-то, почтенный управитель. Угощение обеспечивает небесное блаженство, как пить дать.
- Ну, раз так - вот тебе бочонок, - сказал управитель, - но теперь поторопимся: я сквозь стену чувствую, что там готовы клецки. А перед ужином о еде забывать не следует.
- Правило хорошее, и его надо соблюдать.
С этими словами они вышли во двор. Собак еще на ночь не закрывали, поэтому квестарь не решался ни на шаг удаляться от управителя, так как при виде серой рясы псы, ощетинившись, глухо рычали.
