— Не знаю, как так получилось. Думала, успею проскочить. Простите меня, дуру такую.
Мы вздохнули в унисон. Все, что было, то прошло. Сабрине этот случай послужит уроком, и она пообещала впредь быть аккуратнее.
Я взглянула на букет цветов, стоящий на тумбе, и мои губы растянулись в улыбке:
— От Джейкоба?
— Ага, — довольно кивнула подруга. — Как ни крути, но есть в этой ситуации приятные бонусы.
— Он очень переживал за тебя, прямо места себе не находил, — сказала Мин.
— Это приятно и печально одновременно, — загрустила Сабрина. — Мне кажется, его терзает надуманное чувство вины. Хотя единственный косяк здесь — это я…
— А вот накручивать себя не надо! — твердо заявила Эйми. — Пусть приходит, пообщаетесь, узнаете друг друга получше… Вдруг и прозреет наш Джейкоб, какую красотку пропустил!
— О, да, красотка из меня еще та! — Сабрина подняла свой гипс и засмеялась.
Мы дружно поддержали ее. Сейчас все казалось уже не таким трагичным. Тучи разошлись, уступая место солнечному просвету. Неприятные обстоятельства стали следствием проблескивающей надежды в глазах Сабрины на возможное сближение с Джейкобом. О лучших последствиях аварии и мечтать нельзя. И Сабрина это прекрасно понимала. Это ее шанс.
Когда Сабрину забрали на процедуры, мы собрались по домам. Я позвонила Мартину.
— Ты освободилась? — услышала я самый приятный голос на планете. — Я заберу тебя.
— Хорошо. Буду ждать.
— У меня есть для тебя приятная новость.
— Какая?
— Я позвонил знакомому тату-мастеру, сегодня освободилось место. Ты не передумала?
— Как? Уже сегодня? — занервничала я. — Нет, я не передумала. Просто, так неожиданно и вообще…
— Не трусь, — рассмеялся Мартин. — Я буду с тобой.
— Я буду держать тебя за руку. Мне так будет спокойнее.
— Хоть за ногу.
— Мартин!
— Хорошо, хорошо. Все, еду.
— Жду. Пока.
Я отключилась. Сегодня на моем теле появится первая татуировка… Так странно и необычно. Я отбросила накатывающую нервозность и начала искать в телефоне сохраненную фотографию бабочки, которую я хотела набить. Она прекрасна. Она перекроет прошлое, отпечаток которого остался на моем теле. Именно этого я хотела больше всего на свете. Во всех смыслах.
ГЛАВА 35
— Мы давно с вами не виделись, Оливия, — мистер Брунер откинулся на спинку кожаного кресла. — Рассказывайте, что привело вас ко мне?
— Многое, что изменилось в моей жизни. Даже не знаю с чего начать…
— Начните с самого главного, — кивнул мой психолог.
— В моей жизни появился человек, которого я люблю больше жизни, — не задумываясь, ответила я.
— Вы счастливы, я полагаю, — доктор слегка улыбнулся.
— Безумно. Но мои родители… — с болью сказала я. — Они не понимают меня. Они не готовы принять этого человека.
— Вы можете называть его по имени.
Я встряхнула пальцы, откидывая нервное напряжение, и набрала в легкие побольше воздуха.
— Они не готовы принять Мартина. Совершенно его не знают и строят теории о том, что он может навредить мне. Какие глупости! Ведут себя так, будто знают, как будет лучше мне. И так было всю мою жизнь. Это ужасно… Но Мартин открыл мне глаза. Это моя жизнь, и я хочу жить так, как чувствую.
— Пробовали ли вы понять своих родителей? Почему они восприняли в штыки ваши отношения?
Я задумалась, но ненадолго.
— Думаю, я знаю причину, — кивнула я. — Родители с самого детства всегда видели меня только с Алексом. Алекс — это мой друг. Он — хороший парень, из обеспеченной семьи, воспитанный, да и не раз признавался мне в своих чувствах. А родители все это понимали. Но они не видели одного — меня. Моих чувств. Я никогда бы не смогла быть с Алексом. Я готова была с ним дружить, но не больше. А когда родители узнали о Мартине, то восприняли его, как угрозу, к которой просто не были готовы.
— Это единственная причина, по которой они отказываются принимать ваш выбор?
— Я не знаю, — встряхнула головой я.
— Вы пытались поговорить с родителями?
— Я как-то решила позвонить маме в надежде, что она остыла и не будет больше ругаться. Но все пошло по кругу. По замкнутому кругу. Она слышать не хочет о Мартине… Хотя я даже о нем и не говорила…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я горько усмехнулась. В глубине душе я верила в то, что родители на моей стороне. Они не смогут бросить своего горячо любимого ребенка на произвол судьбы. Но они, как и я, с характером и просто так не сдадутся.
— Должно пройти какое-то время, — решительно заявила я. — Время расставит все на свои места. Родители поймут, что были не правы. Увидят, наконец, как я счастлива с Мартином. Рано или поздно это произойдет.
— Что ж, принятие и ожидание — не такой уж и плохой вариант в вашем случае. Это правильно, что вы не собираетесь воевать с вашими родными.
— Конечно, нет. Я люблю их и желаю только добра.
Доктор прочистил горло и пристально посмотрел на меня.
— Оливия, вы можете переходить к главному вопросу, который вы хотите задать. Вопрос конфликта с родителями в вашей голове уже был решён до нашей встречи. Ведь так?
— Да… Я просто хотела с чего-то начать… — я вразнобой зажестикулировала руками. — Эм… Я хотела бы поговорить про подругу.
Я потупила взгляд в пол и слегка раскраснелась. Говорят, когда начинаешь объяснять проблему от третьего лица, выходит намного проще понять ее и принять правильное решение.
— Про подругу? — удивленно вскинул брови психолог, а затем снисходительно кивнул. — Конечно, Оливия, я вас слушаю.
— Моя подруга попала в тупик. Точнее сама себя загнала в него. У нее есть секрет… Нет, не так… — я изучала потолок, пытаясь подобрать правильные слова. — Она знает кое-что и считает это своей слабостью… Поэтому она пытается скрыть это от других людей.
— Так. И как так получилось, что она загнала себя в тупик?
— Просто она должна рассказать об этом любимому человеку. Он имеет право это знать, понимаете?
— Понимаю.
— Но она не может! — вскинула я руки и шлепнула себя по бедрам. — Она боится.
— Чего же она боится?
— Его реакции. Он ведь может не понять ее.
— Вы боитесь непонимания?
— Я боюсь потерять его! Точнее, она боится.
Я с досадой потерла лоб и взглянула исподлобья на доктора. По-моему, он все прекрасно понял. Все пациенты приходили к нему с одними и теми же проблемами, используя одни и те же уловки. Когда я описывала свою проблему с Мартином, то нашла сходство с ситуацией, в которую попала Мин. Поэтому в какой-то степени я действительно рассказывала про подругу.
— Ваша подруга боится разочароваться в любимом ею человеке. И в отношениях, которые есть между ними, — резюмировал он.
Мистер Брунер озвучил то, что я боялась сказать вслух и даже подумать об этом. Я уверена в Мартине, но… Но риск есть. И, судя по моим вспотевшим ладошкам, я считала его серьезным.
— Что же ей делать? — тихо сказала я.
— Ей нужно отбросить сомнения, перестать мучать себя предположениями и опасениями, — доктор принял уверенное положение и сложил пальцы в замок.
— То есть рассказать ему все? — неуверенно спросила я.
— Именно.
— Но что если результат не оправдает ее наилучших ожиданий? Она же просто этого не перенесет, понимаете? — задрожал мой голос.
— Ваша подруга предпочитает самообман? Это не выход, Оливия.
— Нет, конечно, нет, — я шмыгнула носом и часто заморгала ресницами, отгоняя слезную пелену.
— Тогда она расскажет ему все и увидит реальную картину своих отношений. Пусть если даже они будут не совсем радостные.
— Почему вы так категорично заговорили о неудачном исходе?! — насторожилась я.
— Я лишь предположил. Вашу подругу грызут сомнения на фоне внутренних страхов. Она подвергает сомнению всё и всех, а это неправильно. Ей нужно научиться доверять. Если бы мы лично с ней поговорили, то мне было бы легче разобраться в ее проблеме.
— Да, я передам ей ваши рекомендации. Спасибо, — закивала я головой и вцепилась в сумку.
