стихийными бедствиями – наводнениями, штормами, оледенением дорог, сильными ветрами – оказалась охвачена практически вся территория Германии, – повествовал бесстрастный голос диктора. – В результате длительных проливных дождей в Тюрингии, Саксонии и Саксонии-Анхальт вышли из берегов Эльба и её притоки. На западе, в земле Саар, разбушевался Мозель. Мощный ураган обрушился на южные районы Германии (скорость ветра достигала 170 километров в час). В районе Карлсруэ сошёл с рельсов поезд…».
– О, Господи, – вздохнула Мария, – хорошо, что Ленка вчера отзвонилась. У них всё в порядке: Алекс получил повышение по службе, у Лёшки-младшего уже зубки режутся. Зря мы с Куком были против Ленкиного замужества с коренным немцем. По здравому размышлению и среди местных есть нормальные мужики…
Алекс образован, остроумен, не жмот: работать Ленке запретил, машину ей купил, в бассейн и фитнес-клуб абонемент организовал, чтобы форму, подпорченную беременностью, восстанавливала.
У Ленки вечно табунятся подруги, и зятя это совсем не раздражает. Лёшку он просто обожает, посвящает ему всё свободное время. Вот потеплеет, обещают в гости приехать…
Мария посмотрела в окно. За плотной пеленой снега не видать было даже окон солярия, где над раскрытой книгой сидела сейчас Татьяна, её сменщица, соседка и подруга. Какой чёрт в такую погоду загорать попрётся…
Тем временем дикторский голос продолжал комментировать видеоряд: «В северных землях, Гамбурге и Шлезвиг-Гольштейне, снежные заносы и гололёд стали причиной хаоса на транспорте. На многих участках автобана и железных дорог временно прекратилось движение…».
Положа руку на сердце, все эти катаклизмы Марию вряд ли бы взволновали, если б несколько часов назад её муж Олег не отправился в Гамбург на еженедельное совещание своей фирмы, продающей кислородные аппараты.
По словам Кука, планёрки проводились в два тура: первый – в четверг вечером, второй – в пятницу утром. Ночёвку в отеле оплачивала фирма, так почему не воспользоваться возможностью выспаться?
Возвращался Олег в пятницу после обеда – голодный и жутко измочаленный, будто на планёрке этой носили бетонные плиты. «Дорога выматывает!» – жаловался он и, наскоро набив брюхо, отправлялся спать до следующего утра.
Мария жалела мужа: много работает, всё время в разъездах, строит свою структуру по внедрению в массы продукции «Оксивеллы». Вечные телефонные переговоры, куча деловой макулатуры на всех горизонтальных поверхностях квартиры. Ленкина комната полностью превращена в склад кислородных аппаратов разного размера и стоимости. И кто, интересно, это добро покупает, цены ведь баснословные?
Впрочем, чудаки определённо имеются, ведь результаты Куковской деятельности – налицо: сыграли Ленке многолюдную свадьбу, подарили молодым путешествие в Грецию, квартира у них с Куком вполне приличная. Год назад Олег приобрёл новенький «БМВ» – «пусть твои подружки зубы в порошок сотрут».
На наряды, правда, денег не даёт – «я не шейх Брунея!», но и на зарабатываемые 400 евро не претендует – «это – твои карманные деньги».
Сегодня всё было, как всегда, но Марию не покидало предчувствие беды. Выложив пересыпанные мукой пельмени на широкий противень, она проглотила несколько успокоительных драже. Не полегчало.
2
Зазвонил телефон. Наконец-то! Это, определённо, Кук: хочет доложить, что добрался без приключений. Молодец, понимает, что жена беспокоится.
– Алло!
– Ты стоишь или сидишь? – услышала Мария дурацкий вопрос, заданный голосом её кузины Элки.
– Стою.
– Тогда сядь. – Мария послушно присела на фанерный ящик с кислородным аппаратом, который Кук припёр вчера вечером. – Хозяин где?
– На планёрке в Гамбурге. А что? – спросила она внезапно севшим голосом.
– В общем, так: я сейчас нахожусь в ресторанчике городка Вестерштеде. И знаешь, кого вижу в соседнем зале в обществе брюнетки с силиконовыми титьками?
– Кого?
– Твоего благоверного. Тебе не кажется, что Вестерштеде далековат от Гамбурга?
– Кажется… А ты уверена, что это Кук?
– Ты же знаешь, я не пью – у меня язва. Хочешь, подойду поздороваюсь?
– Ни в коем случае! А почему ты решила, что дама эта – не коллега по работе?
– Я тебя умоляю. Эта профура разулась под столом и сложила свои двухметровые костыли ему на колени. Стой-стой… так… он коробочку бархатную из кармана достал. Подожди… колечко вынимает… ой, умру, кажется, с брюликом. На палец ей надевает… руку целует. Приняла без восторга, как само собой разумеющееся… Всё, Машка, кабздец котёнку. Горит твоя семейная жизнь погребальным костром. Ну-ка звякни своему кобельку на мобилу, спроси, как у него дела, а я понаблюдаю.
Дрожащей рукой женщина набрала номер мужа.
– Кук, – раздался в трубке голос Олега.
– Привет, – просипела она совершенно чужим голосом.
– Это ещё кто? – удивился тот.
– Супруга твоя, Мария Генриховна. Переживаю очень: только что передали, что на автобане на гамбургском направлении чёрт-те что творится.
– А при чём тут Гам… В смысле, ты же знаешь, мать, какой я водитель. Всё хоккей, ложись спать.
– Да рано ещё мне укладываться. У вас планёрка, слышу, с музыкальным сопровождением проходит…
– Так перерыв у нас… Ну, всё, зовут уже в зал заседаний… Я мобильник отключаю – штрафует нас руководство за раздавшийся некстати звонок…
– Ну, счастливо тебе заседать…
Из ступора Марию вывел звонок Элки.
– Спёкся голубчик! Деваха его губки поджала… Недовольные они, что трахаль ейный супруге своей постылой три минуты уделил… Уговаривает её сменить гнев на милость… Ручки целует, мерзавец… Нет, давай я всё-таки к ним подсяду, поинтересуюсь, как его поджелудочная поживает, что нового у Ленки с Алексом, не научился ли уже Лёшик слову «деда»…
– Прекрати. Скажи лучше, как она выглядит?
– Да глиста в обмороке. Худущая – рёбра светятся. Ласты размера сорокового. Зубки беленькие, аж голубенькие, из добротной металлокерамики. Чёлка прямая короткая а-ля гейша. Лет двадцати пяти, не больше. Ленке вашей почти ровесница.
– О, Господи…
– Короче, инфу ты получила. Потребуется совет – звони.
В трубке раздались короткие гудки. Маша с трудом поднялась с ящика и медленно, как сомнамбула, двинулась в супружескую спальню. Дойдя до кровати, упала навзничь.
3
Вот и всё – вышла в тираж. Куку в его сорок пять – «ещё», а ей в её сорок – «уже». Странно, как она не заметила перемен в их с Олегом отношениях… А ведь они уже лет сто не ездили вместе на отдых, не ходили в театр, парк или ресторан. Праздники отмечали в кругу общих родственников, скучно и безлико, с повторяющимися из года в год анекдотами, тостами и песнями. Кук давно уже не делился с ней своими рабочими проблемами, не интересовался её делами. Чужие глаза, дежурные фразы о хозяйстве. Вялый супружеский поцелуй в щёку. Говорят, брак разваливается тогда, когда супругам нечего сказать друг другу за завтраком. Это про них: две-три фразы о Ленке с Лёшиком и – «дела, мать, дела…».
Когда же они спали вместе в последний раз? Вернее, спят-то они до сих пор. Именно спят, ибо в последний раз Кук проявлял к ней сексуальный интерес года два назад. Да и то сексом эту мышиную возню можно назвать лишь с большой долей условности. Секс
